***
Машина трясётся по просёлочной дороге. В салоне душно. Ноздри режет запах химической дряни, которой «братья» смывали кровь с резиновых костюмов. Минута идёт за минутой. Колёса оказываются на асфальте, тряска заканчивается. Миха пытается понять, куда его везут. Они вернулись в город? Или направляются в промышленный район на берегу Курнявки?
Раздумья прерывает встревоженный голос похитителя, который сторожил пленника, и до сих пор не вынул наушники.
– Брат Филарет! На базе что-то происходит! Возможно, красный код!!!
– Связь на громкую!
Палец тычет в планшет. Кузов грузовика заполняет шум радиоэфира. Где-то на заднем плане раздаются хлопки. Сом понимает – это выстрелы! Ответственный за связь боец срывает противогаз, прижимается губами к серому пластику, начинает кричать в микрофон.
– Серафим-два! Серафим-два! Доложить ситуацию! Кто на связи?! Что у вас происходит?! Серафим-два, приём!?
Стук и скрежет.
Звуки тяжелых шагов.
Грохот хлопающих дверей.
Раскаты автоматных очередей.
Громила не перестаёт щупать эфир позывными, пытается пробиться к своим коллегам. Или товарищам по оружию?Или просто-напросто подельникам?
– Серафим-два, приём!!! Приём!!! Серафим-два, это красный код?!! Подтвердите красный код!!!
Наконец, сквозь шум и грохот слышится чей-то крик.
– Подтверждаю!!! База атакована!!! Эта сука здесь!!! Эта сука нас атаковала!!! Повторяю, база атако… нет! Нет!!! Нее-е-е-ет!!! Изыди, сатана!!! Нее-е-ет!!! Изыди, во имя гос… аааааааааааа-а-а-а не-е-е-е-е-е-еееет!!!
Снова звучат выстрелы. В этот раз – совсем близко. Человеческий голос переходит в высокочастотный визг, полный боли и отчаяния. Вопль обрывается на самой высокой ноте. Раздаётся звук удара, затем жуткий треск. Связь рвётся. В кузове грузовика повисает тревожная тишина.
Ещё один упакованный в резину боец стягивает противогаз.
Звучит его голос, спокойный и собранный.
– Объект на заводе. Она пытается нас переиграть. Подготовиться к огневому контакту. Колем по восемь кубов рамирезола и по три куба кардиопротектора. Уповайте на Всевышнего, братья, и колите без страха. Сегодня мы достанем эту тварь!
Громила выуживает из разгрузки инъектор. Вставляет прозрачную капсулу. Прижимает стальное сопло к шее.
Размашисто крестится – и взбадривает себя зарядом тактических стимуляторов. Затем повторяет процедуру. И ещё раз, для пущей уверенности. Его «братья» занимаются тем же самым.
Ударная доза химии не идёт на пользу всем и каждому. Кто-то начинает мычать и биться затылком о кузов. Кто-то хватается за сердце, пытается разодрать резиновые одежды. Ещё один боец падает между скамейками, судорожно стучит ногами, блюёт себе прямо в противогаз. За стёклами маски бурлит и плещется содержимое желудка. Сидящие рядом боевики рвут резиновый хобот, держат челюсть, пытаются вставить в глотку прозрачную трубку. Лежащий боец хрипит, выпускает из ноздрей красно-коричневую жижу. Снова мелькают аптечки и иньекторы. Кто-то отделяет от тела бронированную пластину, вспарывает слои резины и камуфляжа. Кто-то пускает в ход дефибриллятор.
Миха чувствует, как спина и ладони покрываются холодным потом.
Он катается с отрядом вооруженных до зубов качков, насмерть обдолбанных какой-то дрянью! И эта развесёлая компания опять собирается жечь, резать, и палить из всех стволов! Ёбаные кровожадные наркоманы!
Над стонами, кряхтеньем, зубовным скрежетом, звяканьем затворов и звуками рвоты – летят торжественные речи.
– Возрадуйтесь, братья, ибо близок час святого дела! Свет да одолеет тьму!
Глава 16
Солнце опускается за громаду Второго Пищевого Реактора.
Сумерки расползаются по Кривограду.
Под звуки молитв и плеск блевотины, Михаил Сомов и его новые друзья путешествуют из кошмара в кошмар.
Полосы электрического света выхватывают из темноты резиновые туши, зловонные лужи на полу, остекленевшие глаза за пластиком кислородных масок. Иглы, клинки, вороненые стволы. Охотники за воющим мясом теребят свои фраерские наборы. Воздух пропитан кислятиной и предвкушением. Предвкушением кровавой суеты. Предвкушением скорой смерти. Ужас давит, душит, цементирует несчастного школяра.
Миха пытается противостоять страху. Набирается храбрости и подаёт голос. Начинает ныть, глядя на громилу, похожего на командира шайки обдолбанных боевиков. По какой-то нелепой причине, он вспоминает об обещаниях, договорах, подвигах, и прочих глупостях.
– Разрешите обратиться… Майор же говорил, что, ну, это последнее задание, а потом…
Вместо ответа, прорезиненная клешня с немыслимой скоростью хватает школяра за ухо. Сом не успевает завопить от боли. В щёку упирается ствол пистолета!
Миха чувствует запах гари и оружейного масла – и, в который раз за этот проклятый день, едва не обделывается от страха. Он знает, чувствует – съехавший торчёк пальнет в него. Пальнет без всякой причины. Пальнет, даже не задумываясь!
Из фильтра маски вырывается хрип, отдаленно напоминающий человеческую речь.
– Брат Феофан? Пацана снова в ящик?
– Нет, нет. Берём на завод, пустим сопляка за забор. Возможно, объект его унюхает. И отреагирует, высунется. Такой сценарий всё ещё возможен. Брат Иаков, держи пацана рядом. Ты в порядке, брат Иаков? Пошло по жилам? Потекло, забурлило?
У Сома хватает ума не прерывать наркоманскую беседу новой протестующей речью. Он прижимается спиной к тенту. Что есть силы тянет руки вверх. Словно мало угроз, словно мало пушки перед носом – бронированный мерзавец делает неприятную поездку ещё более неприятной. Металлическое рыло поднимается, открывая искусанные губы. Громила шипит прямо в лицо Сомову, стуча зубами и разбрасывая слюни.
– Только пикни, вышибу мозги на хуй. Господом клянусь, откроешь рот – сразу в лоб. Понял, сучёнок? В лоб, сразу на хуй, прямо вот сюда. Понял? Ни единого звука, сучий, блядь, греховодник. Понял, блядь? Понял, блядь? Понял, блядь?!!
Ствол врезается в скулу. Оружие дрожит в руках боевика. Дрожит ещё сильнее, чем Михаил Сомов.
***
Через пять минут грузовик останавливается. Брезентовый полог распахивается, впуская порцию свежего воздуха. Пленника хватают за шиворот. Выкидывают из кузова. Подельники Попа и Майора рассыпаются вокруг грузовика. Щупают окрестности лучами целеуказателей. Прилаживают на лбы приборы ночного виденья. Вытряхивают комья блевотины из фильтров противогазов. Бойцы вытаскивают знакомые ящики. Раздаются хлопки, над пластиковыми сотами взмывают стрекочущие микромашины.
Миха провожает взглядом стайку дронов. Украдкой осматривается. Под ногами – разбитая дорога. Из трещин в асфальтовой коросте поднимаются островки травы. Дорожное полотно петляет сквозь свалку строительного мусора. Все окружающее пространство завалено бесформенными блоками из серого бетона. Чахлый кустарник, снопы ржавой арматуры, груды колотого кирпича. Впереди – забор из такого же серого бетона, увенчанный кольцами колючей проволоки. За забором возвышается четырёхэтажное здание. На фасаде темнеет барельеф с мужчиной в спецовке. Напоминание о великой стройке, о славных днях Кривограда. В руках трудяги лопата. Вместо головы – бесформенное ржавое пятно. За зданием виднеются остовы сушилок и элеваторов.
