* * *
Ограбленный склад формально принадлежал военным, но серьёзной охраны там не стояло. Армейское начальство в большинстве своём весьма прохладно отнеслось к закупке Максимилианом военного имущества.
Алекс подозревал, что дело тут прежде всего в меркантильных интересах: только-только они собрались погреть руки на армейском имуществе, как подсуетилось гражданское руководство и распродало это самое имущество за бесценок. Не то чтобы военные действовали бы иначе…
Поскольку к военному имуществу принадлежал только склад, но не его содержимое, то местное начальство весьма формально отнеслось к его охране. Иногда удавалось договориться, и за дополнительную мзду армейцы серьёзно относились к службе. Чаще всего деньги брали охотно, тут же забывая о своих обязательствах.
Вот и сейчас…
– А я чо? – лениво бубнит опустившийся алкоголик, невесть зачем одетый в грязную форму Союза, – я ничё. Стою я, значица, и бах! Передо мной двое… нет, четверо бугаёв с оружием, и все в форме Конфедерации. Новенькой! И револьверты на меня, а пятый – саблей в горло тычет! Вот.
Алкаш задрал голову, демонстрируя старый бритвенный порез на грязной, отродясь не мытой шее с ползающими по ней вшами, пытаясь выдать его за свежую сабельную рану. Врал бестолково, постоянно путаясь и запинаясь. Но складское начальство, в лице немолодого лейтенанта и парочки капралов, охотно слушает враки. Поскольку складских сопровождал взвод федералов, недобро поглядывающий на ирландцев, устраивать полевой допрос
[229] лжецу не с руки.
– Сговорились же, – процедил сквозь зубы Фред, который с недавних пор начал расхаживать ногу в длительных поездках.
– Врёт, – согласился Алекс, – это и ежу понятно. Ты вот что… Маккиннона возьми и других наших браконьеров. Пусть покрутятся вокруг, следы посмотрят. Чует моё сердце, что официально нам это не дадут.
Следующие пятнадцать минут попаданец стоял, время от времени задавая вопросы на грани – так, чтобы нельзя понять, насколько серьёзно воспринял он эти враки. Наконец, заметив сигнал Фреда, вежливо отпустил складских.
– Бандиты, командир, – с хрипотцей сказал Маккиннон. Его товарищи подтвердили слова кивками.
– Дезертиры или кто?
– Ну… если и дезертиры, то вконец расслабившиеся, – ответил следопыт, сняв шляпу и задумчиво почесав макушку, – что вояк там много, это к цыганке не ходи. Но дисциплина там не армейская, за это поручиться могу.
Фокадан кивнул, он уже не пытался проверять следопытов в таких вещах. Если время позволяло, то пытался разбирать следы сам, пользуясь подсказками. Но не сейчас.
– Сколько?
– Сотни две.
Алекс присвистнул. Не то чтобы рекорд по нынешним временам, но внушительно. Тем более, это может быть всего лишь основным ядром банды. Сколько их там в логове, и как оно укреплено, бог весть. Впрочем… и посерьёзней банды громили.
– Круг делаем, – предупредил он бойцов, – вроде как назад возвращаемся. Ручаться могу, в сговоре здешняя сволота с бандитами.
– С конфедератами связываться боимся, – добавил Фред с ядовитым смешком, – пусть думают, что мы купились.
Показав возвращение в город, следопыты кружными путями вывели взвод на следы бандитов. К великому облегчению Фокадана, тянулись они не к железной дороге, а в глубинку.
– Много груза-то? – Поинтересовался Фред.
– Нет… большую часть вывезти успели раньше. Но товар ценный по нынешним временам – мука.
Друг кивнул, сжав губы, за еду уже начали убивать. Нехватки продовольствия ещё не возникло, но игрища спекулянтов привели к тому, что люди приготовились к голоду.
Учитывая, что северяне не славились взаимопомощью даже в сытые времена, вполне логично. Протестантская мораль говорит, что бог явно выделяет грешников и праведников. И если человек беден, то это только потому, что он грешник, бог его не любит. И помогая ему, не нарушишь ли волю бога?
Больше сотни тяжело гружёных фургонов оставили заметную колею, по которой зачем-то прогнали табун.
– Замаскировать пытаются, – доложил со смешком один из следопытов, – проезжают по следам повозок всем отрядом на лошадях.
– А потом ещё и коров туда-сюда гоняют, – добавил подъехавший Маккиннон, откровенно скалясь, – вроде как следы коров поверх следов подкованных лошадей, чего-то скроют.
Хохотнули, уловка рассчитана на горожан. Пусть таковых ирландцев большинство, но думать, что в отряде не найдётся хотя бы парочка следопытов, глупо. Или ловушка?
– Парни, – подозвал Фокадан следопытов, – ловушку не устроят? А то сейчас под дурачков косят, мы и расслабимся.
Маккиннон нахмурился и кивнул нехотя:
– Могут, сэр. Для бандитов это слишком умно, но вы правы. Мало ли, найдётся какой башковитый в верхушке, да настоит на своём.
Дальше ехали уже более сторожко, хотя и до этого по все правилам – с авангардом, арьергардом, боковым охранением…
– Вы правы, сэр, – подъехал к нему Маккиннон полчаса спустя, – ловушку готовят. Мы там с парнями проехались, поняли как. Повозки вперёд пойдут, мы за ними. Эти же с трёх сторон навалятся, да как раз к повозкам прижмут.
Фокадан помрачнел, опять потери предполагаются…
– Кто у них там хоть, кавалерия или пехота больше?
– Кавалерия, – уверенно ответил следопыт, – пехотинцев среди них мало, на возках в основном.
– Логично… Значит, сделаем так…
* * *
– Чтой-то тянут ирлашки, – пробурчал сквозь зубы один из возчиков, оглядываясь назад.
– Может, передумали, – отозвался приятель с соседней повозки, – с конфедератами Джимми хорошую байку придумал, уже забояться могли. Да потом если за нами двинулись, так понять нетрудно – народа у нас много.
– Да вроде лихие вояки, – не согласился возчик.
– Лихие-то лихие… да припомни, они же инженеры. В землю коль закопаются, так хрен их оттуда выковыряешь. Я бы не полез. Один единственный раз форт брали, и то… люди всякое болтают.
– Да верить этим болтунам, себя не уважать. Свояк мой там был – говорит, по чести ирлашки воевали.
– Ну может и так, – охотно согласился приятель, щелчком кнута сбивая слепня с кобылы, – но раз всего, да и то – укрепления брали, а не в чистом поле воевали. И своих сколько положили. Нет… если даже и дойдут до нас, то парни шуганут их, и всё. Кто ж будет за чужое добро умирать?
