Он вытянул бледную руку и посмотрел на свои тонкие и длинные пальцы. Он проклят. Проклят с рождения. Но учитель словно бы этого не замечал. Никогда не говорил об этом с ним. Он лишь учил его. Учил. И учил…
Рыбы, состоящие из рун, подплывали к Люмену и тут же распадались на рой символов и букв, впитываясь в его белую кожу. И исчезали.
Он чувствовал их энергию, их историю и их мысли. Вот одна большая рыба напоминавшая сома выплыла из-за облаков и устремилась к нему.
Люмен устал и насытился он больше не хотел знаний и их энергии. Но сом ударом шквального ветра врезался в парня и разлетелся на тысячу осколков, которые символами закружились рядом.
Парень вырвался из поднятого урагана и бросился бежать. Его ступни уносили его в сторону обрыва, где шумело море.
Достигнув края он остановился и часто задышал. Оглянулся и увидел, что ураган потерял его и пошел в другую сторону.
Парень сел на край и задержал взгляд над морской гладью, где сейчас медленно поднималось ленивое солнце. Его лучи рыжими конями бежали по воде и уходили в бесконечность, принося с собой тепло. А для него, боль.
Он отдернул руку из-под солнечного луча и посмотрел на красное пятно, образовавшееся на его белесой коже.
Затем он встал и, склонив голову, стал ждать рассвета, готовый принять неизбежную красоту солнца. Под его ногами шелестела трава, стараясь укрыть те части тела до которых была способна дотянуться.
Когда светило поднялось выше и ударило всеми своими лучами в Люмена, он проснулся.
***
День была в разгаре.
Люмен не хотел просыпаться, но его вытянула из сна мерзкая мелодия, которую настукивал некто по ту сторону двери.
Парень встал и посмотрелся в маленькое зеркальце. Тушь стерлась во время сна и теперь его брови и ресницы предательски выдавали в нем проклятого.
Таких, говорил ему учитель, раньше сжигали. Сейчас же просты выгоняли палками из деревень и те становились отшельниками. Кто-то и вовсе объявлял на них охоту, ради каких-то смешных слухов о волшебных свойствах их разных частей тела.
В дверь стали стучать настойчивее.
Люмен достал флакончик с черной краской и быстро подкрасил себя. Затем оделся и подошел к двери.
– Ты там, да? – раздался знакомый голос тетки у кого он снял комнату.
– Тут про тебя какой-то хмырь спрашивал. Я сказала таких не знаю. Сказала, мол иди ищи в другом месте. С тебя еще пять монет. И еще две за то, что он, надеюсь, говорил о тебе не правду. То есть о том, кого искал…
Под дверью показался маленький мешочек. Женщина с трудом наклонилась и взяла его. Затем захотела что-то добавить, но передумала и стала спускаться обратно. Деревянные ступени лестницы жалобно заскрипели под ее мощными ногами.
Дождавшись, когда звук затихнет Люмен снял защитную руну с двери, смазав ее своей ладонью и превратив в бесформенную кляксу. Выглянул в окно и убедившись, что там нет десятка разъяренных крестьян с вилами он сел за стол и начал листать черную книгу.
Он начал с первого листа. Затем остановился на шестом и медленно провел пальцем по его обрывкам. Перелистнул на седьмой и продолжил.
Все листы были примерно одинаковые. Выкрашены в белую краску и имели одну надпись в самом верху страницы. В которой был закован демон. Каждую страницу украшала разная надпись из старых рун.
Долистав до семнадцатой чтец остановился. Его синие глаза прочли недавно написанные руны. И в голове тут же всплыла картина, как он заточил демона в свой гримуар. Как избавил местных жителей от надоедливого пожирателя снов, который несколько десятков лет мучил их.
И что ему было наградой? Их недоверчивые ухмылки и надменные выкрики о колдовстве и демонологии. И обвинения в неурожае, в выкидышах, в смерти скота. Только одна старая бабка поблагодарила его и дала небольшую сумму фалианов. От которой у него осталось уже меньше половины.
Но тут дело не в деньгах. А в его задаче. Заполнить эту книгу. Исполнить последнюю просьбу учителя.
Люмен перевернул лист и перед ним открылся разворот, на котором запрыгали буквы. Их символы то таяли, то растворялись, а то и вовсе появлялись в новых местах заменяя прежние. Он не мог уловить ни одного слова, ни одной руны или символа. Бесовская речь была ему не дона. Хотя учитель учил его ей. Но сколько бы он не пытался все было тщетно. Он был просто не способен ее понять.
Люмен хлопком закрыл книгу и уставился в окно. На солнце, что светило за ним. Его кожа подвержена проклятью. И он не может выйти раздетым к нему. Постоять перед его теплыми лучами. А ему этого хотелось, ему было интересно какого это чувство. Ведь с самого рождения его прятали под темной тканью и старались не выводить на свет.
Он выругался на своих родителей, ударив о стол кулаком. Это они передали ему болезнь. Передали, предали и исчезли, оставив одного в этом проклятом мире. Не оставив о себе и следа.
Парень поднялся и начал собирать свои вещи.
Солнце тем временем преодолело зенит и стало клониться на запад.
Одев свой плащ и накинув капюшон, создававший такую приятную темноту для его лица, он спустился вниз.
Когда Люмен проходил мимо качавшейся на кресле тетки, она его окликнула:
– В таверну загляни. Там Ральф тебя накормит. Скажи от большой Ди, – женщина отвела равнодушный взгляд и продолжила шить.
Люмен вышел на улицу и тут же надвинул посильнее капюшон. Солнце пекло нещадно. Он отошел в тень и одел черные перчатки. Поправил рюкзак, в котором хранилось все его снаряжение и направился в таверну.
Трактир располагался прямо через дорогу, по которой сейчас бегали три мальца и кидали друг в друга маленькие камни. Возле одного из старых домов сидел дед в дырявой шляпе и, довольно пожевывая длинный колосок, наблюдал за ними. Вдалеке шла женщина, неся на плечах коромысло и покачивавшиеся ведра полные воды. В стойле ржали лошади. Жара шумела в ушах звуком лета.
Люмен быстро перешел из одной тени в другую. Пробежал пару метров под солнцем и вошел в таверну.
Внутри царило буйство ароматов. Три стола из пяти были заняты и за ними шла основательная трапеза. Официантка только и успевала носить еду разрываясь между обедающими компаниями.
Видно, этой ночью еще кто-то прибыл в деревню.
Обойдя веселую компанию, чтец снял рюкзак и опустил рядом с собой.
Трактирщик выждал немного и, нехотя подошел к нему, вопросительно подняв тонкую бровь.
– Я от большой Ди. Пришел поесть и спросить кое о ком.
Трактирщик свистнул и из кухни показалась невысокая служка, лет семнадцати. Девчонка была с обрезанными русыми волосами и испачканным в муке лицом.
Быстро поняв, что от нее хотят она тут же нырнула обратно на кухню.
