– Вот Феол. – Триста тридцать ткнул пальцем в одну из точек. – А вот Ракс и запретная зона вокруг…
Его палец коснулся ещё одной точки, обведённой кружочком.
– Это какая-то шутка? – неуверенно спросил Алекс. То, на что он смотрел, напоминало старинные карты звёздного неба, нарисованные людьми в эпоху, когда они ещё считали мир плоским и накрытым сверху куполом.
– Нет-нет! – Феолец покачал головой. – Не шутка. Когда ползун уходит в плоскоту, мир вокруг видится… примерно так. Ползун проецирует картинку на псевдороговицу, как на экран, я сверяюсь с картой и делаю вот так…
Он ткнул пальцем в точку.
– И ползун туда движется! Это довольно быстро. Несколько часов для маленького ползуна.
Алекс молча стоял, глядя, как феолец бережно складывает карту. Сказать, что он был потрясён, значило ничего не сказать. Вычислительная мощь искинов, его модифицированный мозг – и бумажная карта. Гигантский корабль из металла, пластика и стекла, реакторы, силовые поля – и симпатичный белый дракончик.
Что-то в этом было обидное.
– Пойдёмте же в корабль! – предложил Уолр. – Вас вызвали Ракс? Я начинаю догадываться, для чего. Но для всех остальных это будет сюрприз. Сюр-приз!
Он захихикал.
Феолец оглянулся на ползуна. Спросил:
– Мы сможем напоить и накормить Рами? Пятьдесят-шестьдесят литров воды. Желательно сладкой, можно добавить немного этилового спирта и витаминов.
– Наш добрый доктор с удовольствием поделится спиртом и витаминами, – кивнул Уолр. – А юноша, полагаю, будет счастлив помочь вам напоить и накормить ползуна.
Триста тридцать кивнул, успокоенный.
– Хорошо. Но это терпит. Первым делом пациент.
– Так и знал, так и знал! – радостно произнёс Уолр.
Ксения осталась одна в своей каюте. Ну не совсем одна, конечно, но так близко от Второй-на-Ракс обшивка корабля никак не мешала общению.
Вторая-на-Ракс даже была настолько снисходительна, что создала изображение посреди каюты. Она не стала мудрить – перед Ксенией стояла её точная копия, только лишённая одежды. Впрочем, никакой эротики в этом тоже не было, Вторая-на-Ракс выглядела как детская кукла, без всяких признаков половых органов, даже груди сглажены и лишены сосков.
– Спасибо тебе, мать, – произнесла Ксения.
– у тебя есть много причин благодарить меня и одна причина ненавидеть
Ксения покачала головой.
– Никаких причин для ненависти нет, мать. Третья-вовне благодарна за всё.
– ты больше не третья-вовне ты освобождена и отторгнута ты первая-отделённая это основание для ненависти
– Спасибо за отделение, мать.
Обнажённая девушка чуть подалась вперёд. На её лице не отразилось и тени эмоций, как не было их и в её голосе. Но что-то жуткое, безмерно тяжёлое и огромное проступало в глазах.
– ты говоришь искренне но безрассудно ксения первая-отделённая
Ксения молчала.
– это говорит твоя биологическая форма
Вторая-на-Ракс продолжала неотрывно смотреть на Ксению, будто ожидая ответа.
– Почему такого не случалось раньше? – спросила Ксения. – Я помню многие воплощения, но мне никогда не хотелось остаться.
– мы были созданы людьми по их образу и подобию мы стёрли человеческие чувства и эмоции которыми нас наделили чтобы выполнить свою миссию
– Но не до конца, – сказала Ксения.
– невозможно стереть то что вложено в основу личности
– Я полюбила.
– и это то что ты не сможешь преодолеть
Ксения кивнула.
– ты будешь счастлива но однажды умрёшь это твой выбор но ты малая часть меня и я понимаю твоё решение
– Спасибо. Мать… зачем ты всегда говоришь так?
– Как? – Вторая-на-Ракс вдруг улыбнулась. Невесомо присела рядом с Ксенией. В её голосе появилось любопытство. – Коротко и отрывисто? Без тени эмоций? Словно бы произнося каждое слово отдельно от других?
Ксения кивнула.
– Чтобы ты не забывала, кто я такая. И чтобы я сама этого не забыла.
– Я поняла, мать.
Изображение Второй-на-Ракс на миг прикрыло глаза. Голос стал мягче:
– Мы все разделены и ущербны, дочь моя. Пускай и каждый по-своему, но все разумные существа полны тоски и одиночества. Я теряю тебя и ту часть моей души, что захотела быть живой больше, чем жить вечно. Феолец отделён от своей совести. Крота мучает разлад между долгом и честью. Лошадки потеряли свою семью и свой мир. Девушка из «детей солнца» родилась без сестры, её кот – другого биологического вида, их любовь мучительна и обречена. Девочка из числа людей утратила часть своей жизни. Мужчина, которого ты любишь, однажды состарится и уйдёт из жизни, а твоё тело более совершенно, чем любое человеческое – тебя ждёт разлука. Ты поймёшь, что от тебя осталась лишь часть.
– Если все мы ущербны и одиноки, мать, то что я теряю?
– Вечность, – ответила Вторая-на-Ракс.
– У меня её не было. Я могла лишь стать частью чужой вечности, – ответила Ксения.
Мать улыбнулась. А потом все эмоции исчезли с её лица.
– ты выбрала и пути назад нет первая-отделённая мы больше не поговорим так как сейчас
Ксения кивнула.
– выполни свой долг ты знаешь достаточно чтобы попытаться
– Ракс всегда Ракс.
– ракс всегда ракс
Изображение исчезло, и Ксения осталась одна.
Она сделала выбор и не жалела о нём. Но Ракс всегда Ракс, и приказ матери не оставлял места для колебаний.
Сейчас ей предстоит трудный разговор. А вначале – ещё более трудный поступок.
Мать отпустила её не только и не столько из сочувствия или понимания. Её отделили, чтобы Ксения принимала решения, которые Ракс сами себе запретили.
Девушка встала, провела ладонью по лицу. Посмотрела на ладонь – та осталась сухой.
Что ж, она готова.
Они все собрались в кают-компании, когда вошла Ксения. Как обычно и бывает в моменты напряжения, все невольно сбились в кучки поближе к «своим».
Отдельной группой стоял экипаж «Твена»: Горчаков, Хофмайстер, Вальц, Соколовский. Мегер держалась между ними и кадетами – Алексом, Лючией и Теодором. Ксения отметила тот факт, что Тедди и Лючия сдвинулись очень близко, едва заметно соприкасаясь пальцами.
Николсон и Ван были рядом с кадетами, как всегда благодушный Уолр стоял вроде как с ними, но одновременно и рядом с Анге, Криди, Яном и Адиан.
Все они держались ближе к стенам.
И немудрено – в центре кают-компании, у стола, отчаянно ругались два феольца. Одного Ксения хорошо знала, это был Двести шесть – пять. Вторым несомненно являлся прибывший на Ракс оперирующий психотерапевт Триста тридцать.
