- Я получил самое дорогое, что у тебя было, Крессида. - Элдрик покрывал поцелуями ее шею. - Это восхитительно.
Она понимала, что он имеет в виду. Она видела, как люди занимаются любовью, однажды пара выбрала для утех место под деревом, на которое она забралась.
Ей всегда казалось, что она влюблена в Элдрика, то, что испытывала к нему, считала любовью. Но то, что происходило сейчас между ними - трепетные прикосновения, нежные взгляды, полная откровенность, - такого и представить не могла. Слияние, единение. Это действительно потрясало.
Элдрик перекатился на спину и закрыл глаза ладонью. Блаженство, нега, она испытывала то же самое. Он был прав: сейчас ее не волновала одежда и то, как она сложена, не волновало ничто происходящее во внешнем мире. Однако, несмотря на легкость, она ощущала, что в его теле присутствует некоторое напряжение.
Она отдала ему все, открыла душу, подарила тело. Сердце ее давно принадлежало ему, только Элдрик не знал об этом. Сейчас у Крессиды возникло чувство, что ему все же мало полученного. Кажется, и ей тоже.
Элдрик лежал с закрытыми глазами, грудь его часто вздымалась, будто он задыхался.
- Элдрик?
- Я ведь не сделал тебе больно, Крессида?
Она испытывала немного непривычную, тянущую боль внизу живота, но это не мешало ей переживать восхитительные ощущения.
- Нет, ты не причинил мне боли, - ответила она.
Он потер кулаками глаза, тяжело вздохнул и сел на пол напротив нее, приложив одну руку к груди, другой принялся гладить ее по голове.
Мужественный, красивый мужчина. Его волосы опускались до плеч, цвет их был очень необычный - некоторые пряди темные, почти черные, другие светлые, золотистые, словно в них запутался солнечный луч. Щетина покрывала щеки и подбородок и подчеркивала форму губ. В глазах все небесные оттенки: от грозового сине-серого до морозного голубого. Все в нем было безупречно, портрет портило лишь сомнение, скрытое где-то в глубине этих необыкновенных глаз.
Элдрик взял прядь ее волос, прикосновение было приятно, оно согревало после озноба, вызванного размышлениями. Она прижалась щекой к его ладони и принялась разглядывать губы.
- Я счастлива, Элдрик. Ох, твои плечи…
Он оглядел следы ее ногтей на правом плече и широко улыбнулся. Через мгновение лицо его стало печальным.
- Все изменилось, Крессида, ты ведь это понимаешь?
Она чувствовала лучше, чем понимала. После близости вслед за легкостью и восторгом в его глазах появилась возрастающая тревога, причина которой непонятна.
Она покачала головой. Что он хочет сказать? Почему начал этот разговор?
Элдрик, теперь полностью погруженный в свои мысли, машинально подхватил еще несколько ее прядей.
- Твой отец, похищенный им ребенок, тайны, что ты мне открыла…
Крессида приподнялась и завернулась в простыню, чтобы скрыть наготу. Элдрик взглянул на нее, и взгляд его вновь потеплел.
- Ты сказал, мы поговорим позже. Я полагала, утром. Не ожидала, что ты так скоро вернешься к делам.
Она сожалела, что время удовольствий закончилось, и ее рыцарь так скоро забыл о нежностях.
- Я понимаю, но не могу больше молчать. Каждый удар сердца, каждый вздох подталкивает меня все сильнее.
Она понимала его состояние, оно было ей знакомо.
- У тебя тоже есть секреты. Не хочешь ими поделиться?
Элдрик отпустил прядь волос, рука безвольно упала на колено.
- Я не смогу помочь, если ты не расскажешь мне абсолютно все.
Начало разговора ей не нравилось.
- Но я не прошу твоей помощи.
- Мы едем во Францию, где встретимся с твоим отцом. Нам предстоит сразиться с ним, ты понимаешь? - Он посмотрел на нее и ухмыльнулся. - Значит, это не входило в твои планы? Хочешь просто украсть у него ребенка?
Крессида мечтала вступить в схватку с отцом, причинить ответную боль человеку, из-за которого вынесла столько мучений, однако это должен быть поединок без участия третьего лица, тем более могучего воина. Она ничего не могла с собой поделать - Элдрика она будет защищать и оберегать всегда, до конца жизни.
Если бы для победы было достаточно отличного владения мечом, она согласилась бы принять помощь не раздумывая. Однако отец - мастер интриги, обладающий властью и поддержкой сильных личностей и семей, любитель сюрпризов и тайных ходов. Им не совладать с ним даже вдвоем. Но она не может запретить Элдрику приближаться к ее отцу.
- Я понимаю, ты рассчитываешь пойти без меня. - На его лице появилось жесткое выражение. - Знай, я тебе не позволю. Я нужен тебе, одна ты с ним не справишься. Я могу отвлечь его, а ты убежишь с ребенком.
- Откуда тебе известно, кто мой отец? Ты так уверен, что сможешь его отвлечь? Я ни словом не обмолвилась о нем. - Это Крессида отлично помнила.
- Я знаю, как он растил тебя. Такой человек будет сражаться до последней капли крови ради достижения собственной цели. Точно так же, как ты.
Внезапно Крессиде показалось, что она видит нацеленный на нее наконечник стрелы. Оружие спрятано где-то рядом и готово выстрелить. Элдрик прав, между ними много недосказанного.
Взгляд его скользил, лаская, по ее волосам, щеке, шее. От этого становилось легко и приятно, но все же на сердце было тревожно, она чувствовала, что их состояния похожи. Пусть Элдрик и старается это скрыть, она буквально слышала так и не заданный им вопрос: «Как?»
Воспоминания о прошлом до сих пор вызывали боль, она не готова говорить о нем. Даже в его нежных объятиях и после того, что между ними было. Она доверяла ему полностью, но все же тихий шепот внутреннего голоса останавливал, призывал не спешить открыть душу, и ему до сего времени удавалось ее сдерживать.
- Как? Ты о чем, Элдрик?
- О том, что между нами происходит. Как же так вышло? Я не перестаю думать о том, кто ты, но женщина, которую вижу перед собой, другая. От этих мыслей щемит сердце.
«Щемит сердце». Конечно, она должна была догадаться, что его гложет.
- Имеешь в виду долг перед кем-то?
Он закрыл глаза, отвернулся и убрал руку.
Внезапно ей захотелось встать и выйти на палубу, оказаться в любом другом месте, только не в этой каюте, но пугала необходимость предстать обнаженной и позволить Элдрику еще раз увидеть ее шрамы.
Крессида натянула простыню до самого подбородка и приготовилась отвечать на вопросы. В конце концов, она уже многое ему рассказала, и теперь не вернуть убитых друзей. Элдрик уже спрашивал, кто это сделал, и задаст вопрос вновь.
Ответ не сделает ее лучше. В глубине души она все еще корила себя за то, что не предотвратила убийства, не стала бороться за то, что выпустила стрелы, как приказывал отец, а могла оставить в колчане.
