- Прошлое не изменить, даже если ты привезешь меня в Тауэр.
Элдрик провел ладонью по лицу.
- Но даже в этом случае… Мы стали участниками событий более серьезных, чем происходили на поле боя. Лучник оказался женщиной, потом записка, похищенный ребенок. Я должен многое исправить, сделать как должно и предотвратить еще большее зло.
- Ты не можешь судить, что правильно, а что нет. Ты ничего не знаешь! Ничего!
- Ты ничего не хочешь объяснять. Ничего не рассказываешь о прошлом. Я видел шрамы у тебя на спине. Это ведь дело рук отца, верно, Крессида?
Он впервые произнес ее имя. Она сотни раз представляла, как оно будет звучать. Отец редко называл ее по имени, пожалуй, не больше пары раз за всю жизнь. Она полагала, что он всегда боялся, что их могут подслушать. Это перестало ее беспокоить с той поры, как она увидела Элдрика и принялась мечтать, как он скажет: «Крессида». И вот, наконец, это произошло.
- Почему он так меня назвал? - Крессида задумалась. Элдрик замер, и она поняла, что ее рассуждения вслух его удивили. - Я помню одну песнь, мы тогда путешествовали. Был урок литературы, и… я узнала, что Крессида означает «плутовка, обманщица». Я ведь никогда никого не обманывала, всегда была послушной. Всегда, за исключением одного раза.
- Одного?
Крессида вздрогнула.
- Да, одного. И его было достаточно, чтобы лишиться отца.
- Как вышло, что ты его лишилась?
Элдрик был так близко, что, казалось, чувствовал ее тревогу.
Крессида была бы рада промолчать и не отвечать на вопросы, у нее не было желания волноваться и злиться. Сейчас бы взять в руки лук и выпускать одну стрелу за другой, пока не устанут пальцы. Она не могла успокоиться, зная, что отец и новая дочь могут быть где-то рядом, на соседнем корабле. Или уже далеко отсюда, во Франции.
Только сейчас она поняла, что по-настоящему одинока, большую часть ее жизни отца не было рядом.
У нее нет дома и защиты влиятельных людей. Отец был ее опорой и поддержкой, именно поэтому она выполняла все, что он велел.
- Отец меня наказывал. В детстве, когда у меня что-то не получалось, меня били плетью. Отец легким движением руки добивался нужной силы удара, он пытался сделать из меня… Неужели он сможет меня убить? Я делала все, как он приказывал, не представляю, когда и почему его отношение изменилось.
Она вздрогнула, когда Элдрик сжал ее руку. Ему не стоит прикасаться к ней после того, как они целовались. Ей бы сейчас тихо сидеть в углу и лить слезы, утираясь платком, который всегда должен быть под рукой у порядочной девицы.
На рубахе Элдрика она увидела еще не высохшее пятно.
- Отпусти руку, - процедила она и нахмурилась, когда он сдавил сильнее.
- Скажи мне, кто он?
- Нет. - Крессида вывернула его руку и вырвалась.
- Защищаешь его? Я непременно отвезу тебя в Лондон и брошу к ногам короля, но знай, если бы ты выдала отца, получила бы снисхождение.
Верить ему? Разве это возможно? Конечно нет, Элдрик лжет. Особенно неприятно это сейчас, когда ее губы еще хранят воспоминание об их поцелуе.
- Таким, как я, нет снисхождения.
- Но если…
- Нет! Ты и так получил много, не ожидай добиться всего! Ты ведь ничего мне не объяснил и не станешь. К чему столько вопросов? Разве ты не хочешь просто отомстить за друзей? Или надеешься узнать что-то еще? И не говори, что только обо мне и отце.
Элдрик сжал зубы.
- Если он пошел на измену, все может сложиться по-другому.
- Не может! Твои друзья мертвы, будь у тебя желание только отомстить, убил бы меня сразу, без разговоров. Но ты везешь меня к королю Эдуарду. Зачем? - Крессида усмехнулась и ткнула пальцем ему в грудь. - Ты тоже многое скрываешь, рыцарь.
- Что ты говоришь? - Брови его поползли вверх. - Выходит, ты все это время знала, что я разыскиваю тебя из-за убийства друзей и собираюсь предать суду за все содеянное? - Элдрик нахмурился. - Знала и скрывала? Лучше тебе начать говорить.
Крессида встала и прошлась по каюте. То, что она могла сделать несколько шагов, для такого помещения роскошь. Но все же оно слишком мало, чтобы скрыть выражение лица и эмоции от столь проницательного собеседника.
- Почему ты выбрал этот корабль?
- Нужно было где-то спрятаться и найти тебе лекаря.
- Здесь мы как в клетке, - произнесла она и резко обернулась.
- Я давно понял, что ты умная, раз несколько месяцев не удавалось тебя поймать. Тот, кто тебя ищет, знает, как ты поступишь, поэтому не будут искать нас здесь.
- Чей это корабль? Капитана?
- Это нам на руку, - кивнул Элдрик. - Сегодня мы отправляемся во Францию.
Неужели удача опять с ней и они поплывут в нужном ей направлении?
- В чем дело? - прищурился Элдрик. - Тебе нужно во Францию? Ты не лгала, когда говорила, что должна воссоединиться с семьей. Едешь за отцом? Хотя он запретил тебе, верно?
Все так. Этот приказ Крессида не собиралась выполнять. Она для отца оружие, но еще и дочь, а дочь, в отличие от оружия, имеет право знать, почему с ней так поступили.
- В записке он ясно дал понять, что тебе лучше убить себя, иначе тебя убьют его люди. Может, разумнее скрыться, уехать от него подальше?
У нее нет родных, ей некуда ехать. Крессида понимала, что слова сейчас не нужны, Элдрик обходился без них и угадывал ее мысли.
- Дело в ребенке, так? Хочешь отыскать девочку?
Ей нужна была девочка. Без отца, его любви и поддержки она казалась себе ничем, ничего собой не представляющей и ничем не обладающей. Она уже поняла, что появление в жизни отца ребенка не случайно. Он хотел смерти старшей дочери, считал ее врагом, от этого сердце Крессиды пронзала острая боль. Девушка решила, что должна спасти маленькую девочку от той участи, что выпала ей самой.
Пусть она умрет по воле отца или приказу короля Англии, видно, такова судьба. Однако, пока у нее есть силы, надо бежать и спасти невинного ребенка.
- Ты отвезешь меня во Францию, если я все расскажу?
- Во всех подробностях? Я ведь могу спросить, по какой причине ты за мной следила? Зачем ранила в руку? И…
- Я начала следить за тобой, когда была еще ребенком. Я теряла тебя из вида и находила вновь. Это продолжалось многие годы.
Элдрик молчал и потирал переносицу.
- Чем ты озадачен? - не выдержала Крессида.
- Я ни разу тебя не заметил. Любопытно, что же ты видела?
Видела его посиделки с друзьями, моменты одиночества, когда он размышлял, насвистывая.
- Достаточно.
Он встрепенулся и подался вперед.
