Вибрация от удара заставила аксессуар войти глубже и отозваться сладким удовольствием на стеночках лона. От новых, прежде не испытываемых приятных ощущений, я сделала судорожный вдох и зажмурилась даже через маску.
Бергман шлепнул меня сильнее, все так же заставляя аксессуар двигаться во мне. Затем еще раз, но сильнее. И еще раз совсем сильно. Моя кожа горела от шлепков и стыда. Я протяжно заскулила, поведя тазом из стороны в сторону, и почувствовала, что у меня закружилась голова от удовольствия.
Затем мужчина аккуратно поставил меня на пол, и, надавив на плечи, усадил на колени прямо на полу. Теперь все те же шапочки с шипами на моих пятках чуть впивались именно в места от ударов, причиняя новую порцию сладкого страдания. Это чуть-чуть отвлекало от того огня, что разливался у меня внизу живота.
Арон же сел прямо напротив меня, но на диван, таким образом его колени были по обе стороны от моего лица, и это словно создавало щит, который закрывал меня от моих же границ дозволенного.
— Тебе нужна глюкоза, — внезапно заговорил он, и я вздрогнула от неожиданности. — А то отключишься как в прошлый раз. Открой рот.
Я снова послушно раскрыла губы, но Бергман надавил мне пальцами на щеки, чтобы я раскрыла их сильнее. А затем он вложил мне в рот сочную клубнику, облитую сладким йогуртом.
Боже! С ума сойти как вкусно!
Я подалась вперед и с благодарностью принимала еду из рук Бергмана.
Следом за клубникой последовал кусочек банана, затем черника и крупная черная смородина, которая взрывалась во рту пленительным соком, едва я сдавливала ее языком. Меня заводило сейчас даже поедание ягод! Тем более, в ожидании пока я проглочу очередной кусочек, Арон ласкал мне грудь чуткими пальцами.
Однако всю радость мне отбило уже в следующую секунду, когда вместо очередной ягодки, Арон втолкнул мне в рот еще один шарик на ножке, но уже гораздо больше первого, да и сама ножка была длинной и изогнутой. Я дернулась, запаниковала и отчаянно замотала головой.
— Что такое? — притворно спросил Арон, с силой сжав мою грудь. — Ну-ка встань на колени!
Мои губы задрожали, и все внутри меня сжалось, но я уже не пыталась сопротивляться. Я поднялась на дрожащих коленях, а Бергман снова крепко обнял меня, позволяя уткнуться ему в шею. Это движение и правда успокаивало, как и тепло, и запах мужчины.
Арон добрался рукой до моих ягодиц, затем нарочно задел прежний аксессуар и сделал им пару поступательных движений, вырывая мой тихий вздох. Затем он вытащил аксуссуар, и отложив его в сторону, открыл мне глаза. Зажмурившись на мгновенье, я наконец смогла взглянуть на Арона, а он в свою очередь вытащил у меня изо рта шарик и продемонстрировал мне очередной аксессуар.
Я пришла от него в ужас.
Это был стальной блестящий крюк с шариком на конце, и кольцом у основания.
— Нет, пожалуйста! — прошептала я, глядя на мужчину расширенными от страха глазами. — Я не смогу!
— Сможешь, Селина, — строго ответил он. — Я подарю тебе самый сладкий поцелуй.
Поцелуй?! Какое отношение этот жуткий крюк имеет к поцелую?! Или поцелуй нужен чтобы сдержать мои крики?!
— Нет! — взмолилась я, но Бергман уже снова нанес на пальцы фруктовый гель и приблизился холодной сталью к моей попке.
— Не надо! — вскрикнула я, пытаясь сопротивляться, но Бергман зажал мои бедра коленями, а верхнюю часть тела обхватил рукой.
Я отчаянно кричала ровно до того момента, когда Арон коснулся стальным шариком моей попки. Дальше я уже боялась лишний раз дернуться или вздохнуть, только бы не навредить себе этим. Поэтому Бергман беспрепятственно ввел в меня шарик и ножку вплоть до изогнутой части крюка. Затем медленно вытащил, и снова аккуратно вывел.
Так он проделал несколько раз, улыбаясь моим громким стонам, пока не получил тот результат, который хотел. В очередной раз, когда он коснулся меня шариком, я прогнулась в пояснице, отставила попку назад и позволила себе самой насадиться на шарик. К тому моменту я уже локально расслабилась и выдохнула от наслаждения процессом.
Мне по-прежнему было стыдно. Неимоверно. Но так приятно!
— Моя умничка, — протянул Бергман, запрокинув мне голову.
А затем, он вновь вошел в меня шариком поглубже, и привязал колечко крюка к тому самому короткому концу веревки, что спадал с моей косички.
Когда же я вновь попыталась вернуть голову в прежнее положение, то моя косичка натянула веревку, вызывая внутри давление крюком, шарик которого давил своей тяжестью на стеночки лона.
Я ахнула и снова запрокинула голову назад, умоляюще глядя на Бергмана.
Я ведь так долго не протяну! У меня забьются мышцы шеи!
— А теперь пришел черед самого сладкого поцелуя, — хищно оскалился Бергман.
— Хочу видеть все твои эмоции, — пояснил он и, расстегнув ремешки, снял с меня маску.
— Господин Бергман, пожалуйста! — прошептала я побледневшими губами без всякой надежды на то, что мужчина прекратит мои страдания.
Арон с предвкушением улыбнулся моим мольбам и склонился над моими губами.
— Не надо… — почти неслышно прошептала я.
Неизбежность его действий пугала до ужаса и казалось, что в эти сутки он замучает меня до смерти.
Бергман чуть коснулся языком моих губ, обхватив меня за затылок, и я почувствовала, как дрогнули мышцы шеи. А затем мужчина медленно толкнулся мне в рот языком и вскоре захватил все его пространство, опять вынуждая меня рвано дышать, когда только представлялась возможность. Чувствуя руку Бергмана на своем затылке, я позволила себе немного расслабить ноющие мышцы шеи и уложить голову на его ладонь.
Расслабление было скорее вынужденным. Внутри я оставалась максимально напряжена, так как крюк даже если его не дергать и без того вызывал нестерпимые ощущения. Ощущение крупного инородного тела там, где его в принципе быть не должно не позволяло мне даже допустить мысль, что это может быть приятно. Хотя, когда Бергман совершал им движения, я чувствовала удовольствие. Но сейчас все тревожные мысли снова взяли вверх.
Я пискнула, прося тем самым Бергмана о возможно вдохнуть хоть капельку воздуха, и он на мгновенье отстранился от моих губ.
— Господин Бергман! — быстро прошептала я, воспользовавшись моментом. — Мне страшно без вас! Пожалуйста.
Мне было жутко стыдно просить его вернуться к действиям, но и не попросить я уже не могла.
— Не торопись, — довольно улыбнулся он. — Это тебе маленькое сладкое наказание за твою рассеянность. Вот теперь учись концентрироваться только на тех чувствах, на которых тебе выгоднее. Сейчас это — возбуждение, даже если тебе стыдно, неудобно или по началу неприятно. Просто знай, что крюк — лишь промежуточная точка твоего путешествия. Я даю тебе время привыкнуть.
Боже! Будет что-то еще больше?! Он точно меня разорвет!
