Ей не показалось? Уголки его рта приподнялись в милой улыбке? И улыбка была вполне искренней, хотелось бы чаще видеть лорда Скарсфелда в хорошем настроении. Она чувствовала, что тогда, сбросив маску угрюмого человека, он предстанет перед ней таким, каким является на самом деле.
— По правде говоря, я сама вызвалась помочь и забраться на дерево. Надеюсь, вы не…
Фелиция хотела просить его не быть слишком суровым к сестре из-за досадного инцидента, но застыла, когда Исайя открыл маленькую бархатную коробочку. Внутри лежало самое красивое кольцо, которое ей доводилось видеть в жизни. Выгравированные тонкие линии, словно веточки зеленых елей, и россыпь бриллиантов, похожая на мерцающие снежинки. Даже человек, знавший ее всю жизнь, не смог бы сделать более удачный выбор.
Фелиция в восторге прижала ладонь ко рту и заморгала, чтобы сдержать слезы. Девушка, которая уже смирилась с тем, что будет до конца дней сидеть в кресле-качалке и вязать носки, была поистине ошеломлена происходящим. Предложение руки и сердца, да еще с таким чудесным кольцом, — она и мечтать не могла, что с ней произойдет такое.
— Если вам не нравится, мы можем вместе выбрать другое.
— Это самое красивое кольцо в мире. — Фелиция захлопнула крышку, боясь, что не сможет сдержаться и зарыдает, если будет разглядывать его хотя бы еще минуту.
— Но вы мне отказываете? — Исайя поспешил убрать коробочку обратно в карман. — Все в порядке, Фелиция, не беспокойтесь. Я знаю, что просил слишком много. Но все же не могу согласиться и на ваше предложение.
— Я сделала его лишь ради вас. И я вам не отказываю. — Она подняла руку, чтобы смахнуть слезу.
Исайя перехватил ее и крепко сжал.
— Это правда? Вы готовы выйти за меня? Не из-за того, что вас вынуждают обстоятельства?
— Я даю согласие гораздо охотнее, чем вы можете представить, если вы так желаете знать правду.
Фелиция освободила руку, ведь предательская слеза грозила упасть с кончика носа.
— Возможно, у нас будут проблемы, которых вы мечтали бы избежать, Фелиция, но я обещаю, что ради вас стану лучше, насколько смогу.
Помедлив лишь мгновение, он подался вперед и поцеловал кончик ее носа, удалив таким образом беспокоившую ее слезинку.
Глава 4
Они ехали в арендованном экипаже. Фелиция не сдержалась, открыла окно и подставила лицо ледяному ветру. Первый глубокий вдох позволил ощутить запахи озера Уиндермир, второй — более тонкие ароматы хвои, напомнившие о приближающемся Рождестве.
Лошади мчали ее в Скарсфелд, в новую жизнь. Какой бы она ни стала, Фелиция считала, что сделала правильный выбор, в любом случае это будет лучше перспективы до конца дней держать в руках спицы и часами просиживать в кресле-качалке.
Более того, она до сих пор ощущала прикосновение губ Исайи, отчего ее решение казалось еще более правильным.
— Ты совершаешь ошибку, Фелиция. У меня мурашки бегут по шее. Мы недолго пробыли в городе, но и за это время я слышал, что люди нелестно о нем отзывались.
— Насколько нелестно?
— Говорили, что он постоянно мрачен и нелюдим. Полагаю, такой человек тебе не подходит.
— Пустая болтовня… Удивлена, что ты обратил на нее внимание.
Смирившись с тем, что придется прервать увлекательное занятие, Фелиция закрыла окно и перевела взгляд на кузена.
— Тебе следует быть более оптимистичным, Питер.
— Я как раз об этом и говорю. Ты порой видишь хорошее даже там, где его нет. Боюсь, ты смотришь на мир сквозь розовые очки.
— Не знаю почему, но твои слова меня обижают.
— Я желал вовсе не этого, я призываю тебя здраво оценить ситуацию. Этот мужчина не для тебя, тебе нужен человек более жизнерадостный.
— Конечно, он ведь поцеловал не тебя, — пробормотала под нос Фелиция.
— Что ты сказала?
— Не важно. — Она надеялась, Питер не усомнился в ее способности принимать разумные решения, хотя, возможно, она в розовых очках. — Я стараюсь видеть позитивные стороны людей и… событий, но это вовсе не влияет на мою способность планировать дальнейшую жизнь.
Свою и Абигейл.
Пусть кузен смотрит на нее с подозрением, она не раскроет ему секреты, доверенные лордом Скарсфелдом. Какое бы мнение ни сложилось у кузена, она не выдаст причину, по которой выходит замуж.
— Ты говоришь, я смотрю на мир сквозь розовые очки, но на твоих глазах шоры. Виконт сделал мне предложение подобающим образом, и я его приняла, мама бы это одобрила.
— Но почему ты так поступила? Объясни ради всего святого.
— Настанет день, когда и ты, и сестры создадут свои семьи, а я не хочу быть старой девой-приживалкой и обузой для всех.
— Каждый из нас будет рад принять тебя в своем доме.
— Я знаю, но это не сделает счастливой меня. Не хочу просыпаться каждое утро и думать, сколько еще жалости и сочувствующих взглядов мне придется вынести. — Она пожала руку Питера. — Я хочу лишь того, что и все нормальные женщины.
— Не думаю, что существует еще одна девушка, желающая связать свою жизнь с лордом Скарсфелдом.
— Видимо, потому, что он не целовал их в кончик носа. — На этот раз Фелиция произнесла отчетливо каждое слово.
— Что? — Питер открыл рот так широко, что челюсть, казалось, упадет на колени. — Что он сделал?
— Вот так. И это было очень приятно, учитывая, что ты считаешь его огром. Я прослезилась, и он помог мне избавиться от слезы.
— Ты плакала из-за него? И это еще до венчания! Теперь я вижу, что разум твой затуманен.
— Я расплакалась от чувств, потому что он искренне признался, каковы причины столь спешной свадьбы, но тебе я о них не расскажу. И еще он мне улыбнулся. Поверь, я увидела под маской хмурого человека совсем другого. Виконт сделал мне предложение стать его супругой от всего сердца, на это я никогда и не надеялась. Ты еще не видел кольца, которое он, между прочим, выбрал сам. Оно не могло быть лучше, даже если бы я сама его придумала. Поверь мне, Питер, я не мечтала, что у меня в жизни будет такой момент.
Кузен несколько раз моргнул, но промолчал. Конечно, он мужчина и, вероятно, не понимает ее.
— И знаешь, ему не надо было вставать на цыпочки, чтобы поцеловать меня.
— Это правда, — наконец пробормотал Питер. — Если ты так уверена в верности своего решения, я поддержу его.
— Спасибо.
Кузен прекрасный человек. Ему было всего двадцать лет, когда он получил титул виконта Кливертона и взял на себя заботу о ней и сестрах. Неудивительно, что он беспокоился. В один день товарищи по играм стали предметом заботы, это, разумеется, нелегко.
— Ты помнишь, о чем мы говорили в поезде?
