- А дальше? – спросила я, когда он стал поглядывать на меня выжидательно.
- Ну что дальше? – спросил он.
- Анамнез. Какое давление? Курит? Когда первый раз заметил боли? Какая наследственность?
- Известно, что в течение последних десяти лет давление поднимается до 190 и 90 мм. РТ. ст. Курит по пачке в день в течение последних двадцати лет. В течение месяца появлялись периодические загрудинные боли, после интенсивных нагрузок.
- Что наследственность? – я вновь сцедила зевок в кулак.
- Мать – семьдесят шесть лет. Страдает артериальной гипертензией, перенесла инфаркт миокарда. Отец умер от инфаркта миокарда.
- А сам пациент? Общее состояние? Клиническая картина?
- Состояние средней тяжести, кожные покровы бледные. Рост – 168 см, вес – 90 кг, ИМТ – 32 кг/м3. Тоны сердца приглушены, выслушивается акцент второго тона на аорте, ритм правильный. Дыхание везикулярное, побочных дыхательных шумов нет. ЧСС – 22 в минуту.
- ИБС. Острый коронарный синдром с элевацией сегмента ST передней перегородки, верхушки боковой стенки левого желудочка. KILLIPI класс тяжести. Гипертоническая болезнь III стадии, артериальная гипертензия 2 степени, риск 4. ХБПСЗаА1. Экзогенно-конституционное ожирение I степени, – без запинки ответила я.
- Вы, конечно, молодец, – сказал мой мучитель. – А вы подробнее не хотите рассказать своим коллегам, как вы смогли поставить такой диагноз, не имея на руках даже результатов с исследованиями?
Я обвела взглядом «коллег», которым, откровенно говоря, было абсолютно все равно, как и какой я поставила диагноз. Их больше забавляли наши перепалки с Шевцовым. Бывали случаи, когда я, вот так у доски, отвечала всю пару подряд. А уж практика в больнице… Еще ни разу мне не удалось попасть к другому куратору. Только Шевцов. Кто-то поговаривает, что я его тайная страсть, кто-то предполагает, что он готовит меня себе на замену, а кто-то просто считает, что Шевцов выбрал себе грушу для битья, на которой срывает свое дурное настроение. В любом случае, каждый преподаватель и каждый студент знает, что где Шевцов – там и я. Я неоднократно присутствовала на операциях, проводимых Шевцовым. Вела вместе с ним прием, ходила на консультации и даже ездила на семинары. Теперь еще и на дежурствах сталкиваемся почти каждую ночь. В общем, покоя мне от него не добиться.
А началось все на втором курсе.
Моя размеренная жизнь дала сбой. Объявилась моя мачеха. И не просто объявилась, а приехала в институт на своем «ламборджини». Никогда не понимала ее страсти к пафосу, но заявилась она на большой перемене, когда все студенты высыпали насладиться последними теплыми денечками. Естественно, посмотреть на шикарную блондинку вышли даже те, кто предпочитал проводить все перемены в душном здании.
Такого моя нервная системы вытерпеть не могла.
- Ну и где ты шляешься? – спросила она, едва я подошла к ней.
Ответить я не успела.
- Здесь нельзя парковаться. Прошу убрать автомобиль, – к нам подошел Шевцов.
- Молодой человек, я прошу вас отойти и дать мне пару минут пообщаться с дочерью.
- Дочерью? – переспросил он, оглядывая стройную фигурку моей «мамочки».
- Падчерицей, – поправила я. – Оль, здесь въезд для скорой помощи, убери автомобиль.
Она скрипнула зубами, но села в машину и переставила ее вторым рядом. Иного способа встать где-то поблизости не было.
- Все в порядке? – спросил он, когда Ольга скрылась в автомобиле. Я только и смогла кивнуть головой.
- Мачеха… - протянул он, смотря на желтый ламборджини. – Значит, вот ты какая, Валерия Лежнева…
- Валерия Дубцова, – поправила я.
- Это – Ольга Лежнева. Светская львица, меценат и владелица нескольких фондов, а ты ее падчерица?
Я только смогла кивнуть.
- Не ожидал. Все больше склонялся к мысли, что дочь Лежнева – Алла Грудинина, но ты… Неожиданно.
- А чего вы ожидали? – спросила я, впервые смотря своему куратору в глаза.
- Чего-то, – он неопределенно помахал руками, – другого. Чего-то более… Как у Грудининой.
- Но нет, – отрезала я, стараясь не вспоминать заскоки и поведение Аллы Грудининой, первой стервы в институте, и представлять себя на ее месте. – Это всего лишь я.
- У тебя какие-то проблемы?
- Нет. Просто мачеха в очередной раз будет давить на… даже не знаю, на что в этот раз. В общем, она хочет, чтобы я вернулась домой и пошла учиться туда, куда определили меня они с отцом.
- А ты, собственно, продолжать дело своего родителя не хочешь? – спросил он. Ольга уже вышла из автомобиля и направлялась к нам.
- Конечно, нет, – ответила я чуть тише, чтобы мачеха не услышала.
- А чего ты хочешь? – спросил он едва слышно.
- Находиться там, где я нахожусь, – только и успела я произнести.
- Лерк, где мы можем поговорить? Наедине, – спросила она, с плотоядным интересом поглядывая на Шевцова. – У нас с твоим отцом возникли трудности. Он не может уехать, бросив все на Кулаженкова.
- Боюсь, что все вопросы вы будете обсуждать только по телефону. Сейчас у студентки Дубцовой практика в морге. Туда еще надо успеть добраться, – отрезал мой куратор.
- Лер? – повернула она голову в мою сторону.
- Да. Мне правда надо идти, – поддержала я ложь своего куратора.
- Я сюда ехала не для того, чтобы уехать ни с чем… - протянула она. -Мне нужно сегодня вернуться в Москву.
- Прости, но я правда занята. Надеюсь, ты вспомнишь мой номер в следующий раз, когда соберешься приехать…
В тот день Ольга уехала ни с чем, а я, окрыленная своей маленькой победой, даже забыла поблагодарить своего спасителя.
Впрочем, очень скоро я начала люто ненавидеть ту встречу, потому что свободного времени у меня не осталось. Дополнительные занятия, новые конспекты, практики… Я жила только учебой. Не оставалось даже времени на решение задачек для московских «друзей». Вся моя жизнь с тех пор была посвящена учебе, но стоит отметить, гоняли меня не просто так. Я действительно стала лучшей в потоке, обогнав однокурсников.
И вот сейчас я осталась один на один со своим «господином». Он проследил за тем, чтобы последний выходящий поплотней закрыл за собой дверь, и теперь сверлил меня взглядом.
- Ну что ж, Валерия, давай обсудим вчерашнюю ночь.
Наверное, эту фразу можно было бы неправильно интерпретировать, но нет… вчерашней ночью я, как и Роман Юрьевич, была на дежурстве. Только он дежурил в больнице, а я – фельдшер скорой помощи.
- Роман Юрьевич. Миленький, – я прижала ручки к груди, – Отпустите, а? – Взмолилась я. – Спать хочу, сил нет. У меня сегодня только ваша пара, а я после смены даже поспать не успела.
