Значительное количество работ посвящено распознаванию эмоциональной экспрессии больными с органическими поражениями мозга. При оценке результатов этих исследований нельзя забывать, что, помимо знака эмоции, здесь имеют большое значение факторы, принадлежащие собственно процессу опознания (информативность признаков, отношение сигнала к шуму и т. п.). В этом процессе правое полушарие играет преимущественную, но не исключительную роль. Так, восприятие знакомых лиц чаще страдает при двусторонних поражениях, особенно нижнезатылочных областей, а нарушения восприятия незнакомых лиц связаны с односторонними повреждениями правого полушария (Benton, 1980). Больные с поражением правого полушария узнавали знакомые лица не на основе их личностных характеристик, а по второстепенным признакам – по одежде, особенностям эмоциональной экспрессии и т. п. (Dricker, Butters, Berman, Samuels, Carey, 1978).
Многочисленные наблюдения показывают, что распознавание эмоциональной мимики в большей мере страдает при поражении правого полушария (Cicone, Wapner, Gardner, 1980; Bruger, 1981). По данным компьютерной томографии, узнавание эмоциональной мимики является функцией правополушарной височной коры (Benowitz, Bear, Rosenthal, Mesulam, Zaidel, Sperry, 1983). Но и повреждение левого полушария ухудшает эту функцию по сравнению с нормальными лицами, что можно объяснить разобщением «эмоциональных» областей правого полушария с речевыми структурами левого (De Kosky, Heilman, Bowers, Valenstein, 1980). Больные с поражением левой лобной доли допускали максимум ошибок при опознании эмоционально-положительной мимики; повреждение правой лобной доли сопровождалось максимальным нарастанием ошибок при опознании отрицательных эмоций (Ольшанский, 1979).
Повреждение патологическим процессом височной доли (особенно справа) нарушает опознание эмоциональной интонации речи (Тархан, Трауготт, Меерсон, 1981). Если предъявлять для опознания эмоционально окрашенный текст, интонацию и мимику, то для больных с односторонним поражением правого или левого полушария наибольшие трудности вызывает опознание интонации. Правополушарные больные хуже различают отрицательные эмоции, для положительных эмоций межполушарных различий не установлено (De Bastiani, Di Palma, Monetti, Palmonari, 1983). У левополушарных больных опознание мимики нарушено больше, чем опознание интонации; особенно затруднено опознание мимики по интонационному образцу. Эти данные показывают, что в отличие от интонации зрительное восприятие мимики вербализуется и требует участия речевых зон (Сидорова, 1979).
Тонким тестом функциональной асимметрии может служить чувство юмора. Больным предлагали выбрать самую смешную из набора сюжетных картинок. Поражение правого полушария делает юмор неразборчивым: пациенты готовы смеяться по поводу любой картинки. Юмор левосторонних пациентов больше сходен с юмором здоровых (Gardner, Ling, Flamm, Silverman, 1975). X. Браунэлл с соавторами считают, что оценка вербального юмора включает в себя два компонента: 1) выделение неожиданного в повествовании и 2) сопоставление этого неожиданного с содержанием всего рассказа. У больных с поражением правого полушария сохранен первый компонент, но нарушен второй (Brownell, Michel, Powelson, Gardner, 1983).
Результаты последней работы могут служить еще одним примером вторичности эмоциональной специализации полушарий. Дело отнюдь не в том, что левое полушарие более склонно к положительным эмоциям, а потому более «смешливо». За эмоциональностью полушарий кроются сложные информационные процессы оценки значимости внешних стимулов, сопоставление прогнозируемого с поступившим на вход. По мнению Ф. Е. Василюка (1984), трудность ситуации для субъекта оценивается путем сопоставления его более или менее сложного внутреннего мира (сферы мотиваций) с простым или сложным внешним. В самом общем виде можно сказать, что правое полушарие больше связано с мотивационными компонентами эмоций, а левое – с информационными компонентами. В пользу подобного предположения свидетельствуют и анатомические данные о преимущественной связи правого полушария с диэнцефальным отделом мозга, а левого полушария – с активирующими стволовыми образованиями (Доброхотова, Брагина, 1977). Образно говоря, человек с поражением левого полушария – это субъект с богатым набором потребностей и дефицитом средств их удовлетворения. Больной с поражением правого полушария располагает избытком средств для удовлетворения резко обедненной, суженной, упрощенной сферы мотивов. Отсюда вторично возникает склонность к преобладанию отрицательных или положительных эмоций, дурашливость, легкомыслие при альтерации правого полушария алкоголем и т. д. Наличие в структуре любой эмоции потребности и оценки перспектив ее удовлетворения наиболее логично объясняет эмоциональную асимметрию полушарий.
В любом случае поражение передних отделов новой коры ведет к наиболее сильному нарушению эмоциональной сферы человека по сравнению с другими областями неокортекса. Для повреждения лобных отделов характерны как синдром аспонтанности, эмоциональной тупости, безразличия, так и синдром растормаживания с признаками эйфории, неадекватной реальному состоянию субъекта. При этом преимущественно нарушаются высшие эмоции, связанные с деятельностью, социальными отношениями, творчеством, наряду с растормаживанием примитивных витальных влечений (Доброхотова, 1968). Характерные для эмоций сдвиги электроэнцефалограммы наиболее отчетливо выражены при отведении от лобных областей (Ковалев, Смирнов, Рабинович, 1976). При этом у лиц с доминированием положительных эмоций регистрируются альфа-ритм и медленные составляющие ЭЭГ, а у лиц с доминированием гнева преобладает бета-активность.
Передняя лимбическая кора контролирует эмоциональную окраску речи у человека и обезьян. После двустороннего нарушения кровообращения в этой зоне речь пациента стала эмоционально невыразительной (Carmon, Jürgens, 1983). Разнообразные эмоциональные нарушения зарегистрированы при поражении височных долей мозга (Bear, 1979). Правда, при этом каждый раз требуется уточнение, от чего зависит наблюдаемый дефект: от патологии новой коры, гиппокампа или ядер миндалевидного комплекса.
Стимуляция гиппокампа человека электрическим током не сопровождается ни страхом, ни гневом, ни удовольствием. Зарегистрированы только спутанность сознания, временная потеря контакта с врачом и эпизодически – страх в виде вторичной эмоциональной реакции субъекта на расстройство восприятия окружающего мира (Смирнов, 1976). Двусторонний инсульт в области гиппокампа вызвал нарушения свежей памяти, не затронув эмоциональные реакции больного (De Jong, Itabashi, Olson, 1969). В. M. Окуджава с сотрудниками пришел к выводу о том, что в случае эпилептического очага в гиппокампе аффективные нарушения возникают за счет распространения судорожного разряда на миндалину (Сараджишвили, Чхенкели, Окуджава, 1977). По данным С. В. Мадорского (1985), поражение правого гиппокампа дает сдвиг в сторону интроверсии, а левого – в сторону экстраверсии при тестировании пациентов с помощью вопросника Айзенка. Деструкция гиппокампа ведет к преимущественному реагированию на сигналы высоковероятных событий: вербальных – при сохранении левого гиппокампа и невербальных – при сохранении правого. Эту особенность человеческого мозга необходимо учитывать при сопоставлении результатов, полученных в клинике или в эксперименте на животных. Так, регистрация десинхронизации электрической активности в гиппокампе человека при умственном напряжении и парадоксальном сне привела к выводу об отсутствии у человека аналога гиппокампального тета-ритма животных (Halgren, Babb, Crandall, 1978). Однако дальнейшие исследования показали, что возрастание частоты, амплитуды и регулярности тета-ритма можно обнаружить и в гиппокампе человека, но только при адекватных для него словесных операциях и письме (Arnolds, Aitink, Bocyinga, Lopes da Silva, 1979). В заключение можно сказать, что гиппокамп относится скорее к «информационному», чем «эмоциональному», образованию головного мозга, его связь с эмоциями носит вторичный и опосредованный характер.
