Максвелл поднял руку:
— Сейчас мы отправим найденные вещи в лабораторию. Только потом поймем, с чем имеем дело.
Кейд нахмурился. Посмотрел на часы и повернулся к Джейн. Почти шесть вечера, а ему еще нужно везти Линди домой, встретить Джека и установить сигнализацию.
— Где сейчас ваш муж?
— Не знаю, — ответила Джейн после того, как Линди помогла ей снова сесть. — Я уже говорила агенту Максвеллу. Утром Терри позвонил и сказал, что у него возникло какое-то срочное дело. Незапланированное. Неожиданное. Он извинился и сказал, что дело займет два дня. Алекс как раз капризничал за завтраком, и я не стала подробно расспрашивать мужа. Решила, что он едет в очередную командировку, а поговорить можно и потом. — Она посмотрела на агента с пакетами. — Что за сувениры?
Линди сжала руку Кейда на столе.
Их пальцы сплелись.
— Где обычно останавливается Терри? Как нам с ним связаться?
— Может, эти «сувениры» — мои вещи, — слабым голосом проговорила Джейн. Голос у нее дрожал, как и руки. — Может, он хранит их на память о нашем прошлом.
— И прячет их под половицей? — усомнился Максвелл.
Линди снова многозначительно посмотрела на агента.
— Джейн, пожалуйста, — сказала она. — Нам очень нужно знать, где сейчас Терри. Сегодня утром пропала еще одна женщина. Ей едва удалось выжить после нападения. Вряд ли ей так повезет во второй раз. Если эти люди правы насчет Терри, а вы знаете, где он, возможно, спасете ей жизнь.
— Если мой муж… серийный убийца, — ответила Джейн и всхлипнула.
— Если да, — тихо ответила Линди, — куда он ее повез?
— Не знаю, — с трудом выпалила Джейн, испугав Гаса. — Я больше ничего не знаю! — Она закрыла рот рукой и побледнела. — Что теперь будет с моими детьми? Они тоже станут такими, как он? С ними что-то не так? — Из ее глаз хлынули слезы; она затряслась всем телом.
Линди вскочила.
— Кто-нибудь, позвоните ее врачу! — сказала она. — Джейн нужно сделать УЗИ и, наверное, дать успокоительное. Все это вредно для ребенка.
Детектив Оуэнс вернулся к столу и помог Джейн встать.
— Кто-нибудь может посидеть с вами? — спросил он.
— Моя мать! — воскликнула она. — Я хочу поговорить с мамой!
Линди пошатнулась, и Кейд поддержал ее.
— Пошли, — прошептал он. — Нам пора.
Они надели куртки, взяли Гаса и вышли в темноту. Падал снег. Сердце у Кейда полнилось любовью к женщине и ребенку, которых он должен защитить во что бы то ни стало. Вдруг он напрягся, подумав о том, что Терри Фрей сказал жене: его не будет два дня.
Значит, Кармен Дитц осталось жить меньше сорока восьми часов.
Глава 18
Гас заснул только в первом часу ночи. Линди едва не разрыдалась от облегчения. Сегодняшний день, как и многие предыдущие, оказался слишком трудным для ее малыша, и Линди его прекрасно понимала. Когда все закончится, она с радостью проспит целую неделю, а сегодня вряд ли сможет уснуть. Да и Гас едва ли проспит до рассвета, не просыпаясь.
Она осторожно выбралась из комнаты, прикрыв за собой дверь. В руках она сжимала радионяню. Как только сынишка заплачет, она сразу прибежит и утешит его.
Снег все шел и шел; за теплым домом намело высокие сугробы. Они высились до подоконников. Линди остановилась, чтобы полюбоваться миром за маленьким окошком. Снег сверкал вдали в свете нового яркого освещения. Кейд несколько часов его устанавливал. Когда они вернулись, его напарник Джек уже был здесь; он успел наметить фронт работ. Из-за приближающейся метели на светскую беседу не было времени; мужчины сразу приступили к работе.
Называется, украсили елку! В этом году пришлось забыть обо всех приготовлениях к празднику из-за психопата…
Линди тихо шла по коридору. Она уже переоделась ко сну во флисовую пижаму и пушистые носки. Ее защитники спать не собирались, значит, она может отдохнуть. Несколько часов назад она заказывала пиццу и подслушала, как Кейд наскоро вводил Джека в курс дела. Когда мужчины вышли на улицу, Линди взяла Гаса и устроилась у окна, положив телефон рядом. В доме царила тишина, и любые звуки казались слишком громкими. Линди то и дело посматривала на патрульную машину у крыльца. К счастью, через час мужчины вернулись в дом; они составили подробный план того, как установить сигнализацию в доме и снаружи.
Она вошла в кухню и встретилась с проницательным взглядом светло-карих глаз Джека. Он сидел за столом перед открытым ноутбуком; из чашки, стоящей рядом с ним, шел пар.
Аромат разогретой пиццы смешивался с ароматом свежесваренного черного кофе.
— Все нормально?
— Да. А у тебя? — Она налила себе сладкого чая и прислонилась к столешнице, рассматривая стройного мужчину. Джек приехал в старом джипе, почти своем ровеснике — а ему, по ее прикидкам, было лет двадцать пять — двадцать семь. Он обладал необычной красотой; при совершенно лысой голове у него были рыжеватые усы и борода. Джек больше слушал, чем говорил, и, судя по ее наблюдениям, почти ничего не упускал.
— Все хорошо.
Она пила чай и прикидывала, что еще сказать. Ей очень хотелось узнать, что произошло за то время, пока она успокаивала своего малыша, но Джек ей был незнаком. Кейд ему доверял, а она доверяла Кейду, но в обществе Джека ей было немного не по себе. А вот Кейд никогда не казался ей чужим.
— Эй! — Кейд с улыбкой вошел в кухню. На лице у него застыло странное выражение.
Джек перевел взгляд с напарника на Линди, затем сказал, что ему нужно проверить камеры, и оставил их с Кейдом вдвоем.
— Эй, — отозвалась она, чувствуя, как в животе запорхали бабочки. — Все нормально?
— Нет, — ответил он. — Не совсем. — Он подошел к ней и взял ее за руки. — Нам нужно закончить разговор.
Скажи, почему ты все время пыталась меня поцеловать?
У нее запылало лицо, внутри все сжалось.
— Нет, не нужно. — Он предельно ясно объяснил свою позицию. Кейд здесь для того, чтобы защищать ее. И больше ничего. — Я все поняла, — сказала она. — И все нормально.
— Нет, — возразил он, и его лицо помрачнело; голубые глаза смотрели на нее в упор. — Я люблю тебя, — тихо произнес он, слегка сжимая ей пальцы. — Я ничего не говорил раньше, потому что боялся, что веду себя непрофессионально. Потом понял, что сделал тебе больно, потому что поставил на первое место свою репутацию и свою работу. Я был не прав. Не хочу, чтобы тебе было грустно из-за меня, и отныне ты всегда будешь для меня на первом месте. Линди, мне правда очень жаль.
— Ты любишь меня? — спросила она, не веря своим ушам.
— Да.
В ней фейерверком взорвалась радость, и она привстала на цыпочки.
