- Этот план реконструкции нашего брака рискованный, ты понимаешь это, не так ли? - спросила она.
- Я бы сказал, что не предпринять попытки - более рискованно.
- Но я привыкла к тому, что имею, освоилась в нашем браке, смирилась с ограничениями в нашей жизни. Ты делаешь все возможное, чтобы убедить меня, что у нас может быть что-то другое, что-то лучшее. Если я поверю тебе, а ты меня подведешь, я не знаю, смогу ли это вынести. - Признание было непростым. Будущее страшило ее.
- Ты не веришь, что я могу измениться?
- Не совсем.
Он поморщился:
- Потому что боишься, что, если поверишь мне, а я подведу, это будет конец нашего брака?
- Да.
- А ты этого не хочешь?
Полли отрицательно качнула головой:
- У нас двое детей.
Александрос согласно кивнул:
- Наша дочь и будущий сын заслуживают крепкую и дружную семью.
- А ты веришь, что крепкая семья основана на крепком браке? - спросила Полли.
Когда он за ней ухаживал и делал предложение, она считала, что это так.
- Да, - без колебаний ответил он.
Она была рада услышать такой ответ. Значит, попытка спасти их брак состоит не только в стремлении доказать младшему брату, что тот не лучший муж, чем Александрос.
- Семья много значит для нас обоих.
- Так и есть, - согласился Александрос, - но я отдавал приоритет семье по крови, и, сам того не замечая, считал собственную семью чем-то само собой разумеющимся, и серьезно ошибся. - Для выходца из потомственной греческой семьи с крепкими родственными связями такое признание дорогого стоило.
- Ты можешь встречаться со своей мамой, когда захочешь, мне не надо было выдвигать тебе такое условие, - тихо сказала Полли.
- У тебя доброе и отзывчивое сердце, - откликнулся он.
- Просто я поняла, как это тяжело, несколько месяцев не видеться с мамой или с сестрой. Ты всегда очень трепетно относился к своей кровной семье. И с моей стороны несправедливо заставлять тебя выбирать между мной и ними. Даже временно.
- Как пытались сделать они?
Неужели Александрос понял это и признал?
- Я была уверена, ты считал, что происки твоей матери носят непреднамеренный характер.
- Теперь я точно знаю, что мать изначально считала, что наш брак обречен. И некоторые нападки на тебя можно объяснить ее природным высокомерием.
- Ну, яблочко от яблони недалеко падает, - подначила его Полли.
Александрос согласно кивнул.
- Жаль, ты не застала моего отца. Был бы он жив, моя семья встретила бы тебя совсем по-другому.
- Ты думаешь, я бы ему понравилась?
Петросу она нравилась.
- Он бы полюбил тебя, ведь ты сделала меня лучше.
- Что за невероятные вещи ты говоришь? Сам-то в это веришь?
- Я знаю это, - ответил Александрос с полной искренностью. - Тысячи сотрудников сохранили свои рабочие места за годы нашего брака, потому что ты была моей совестью.
- Действительно? - Он думал о ней на работе? Это само по себе было откровением.
- Безусловно. Спроси Петроса, если мне не веришь. Моя политика в отношении слияний и поглощений резко изменилась после нашего брака.
- Почему?
- Ты не помнишь наши беседы о важности личности?
Как она могла забыть? Она находила его готовность выслушать ее мнение на философские и общечеловеческие темы такой же важной, как и их сексуальную притягательность.
- Я думала, ты просто потакаешь мне. Я не думала, что ты слушаешь!
- Я действительно слушал и действительно изменился. - Он посмотрел на нее так, словно хотел, чтобы она услышала невысказанное послание, стоящее за этими словами.
Он и сейчас слушал ее и пытался измениться.
Полли потянулась через стол и погладила его руку.
- Я все поняла.
Александрос широко улыбнулся.
- Ну и отлично. Хотя тогда я должен был понять, что ты начала отдаляться и окружать себя стеной. - Он посерьезнел. - Сначала, однако, я просто почувствовал облегчение, что мы перестали спорить о каждой мелочи.
Казалось, ему было стыдно за этот факт.
- Тебе не нравилось конфликтовать со мной?
Он поморщился и выглядел немного пристыженным.
- Это вызывало во мне чувство беспомощности.
Как мог этот влиятельный магнат чувствовать себя беспомощным?
- Я бы сказала, что у тебя были все возможности установить мир между нами.
- А я пассивно ждал, когда ты приспособишься к жизни нашей семьи и примешь наш семейный уклад. - Его кривая ухмылка говорила о том, что это было с его стороны недальновидно.
Неожиданно Полли почувствовала, что дружелюбная атмосфера разговора начала испаряться.
- Ты подумал, что я привыкну к диктату твоей матери и козням твоей сестры?
Александрос отвел взгляд.
- Не совсем так, но в целом да.
- Ты прав, я действительно окружила себя стеной, - признала Полли.
- И ты постепенно вытеснила меня из своего сердца, но…
- Но секс остался, - закончила она.
Александрос подмигнул ей и с присущим ему высокомерием добавил:
- Очень классный секс.
- Потрясающий секс, - подыграла ему Полли с улыбкой, а затем посерьезнела и честно призналась: - Я и правда эмоционально остыла и ушла в себя, перестала испытывать душевную близость с тобой.
Он понимающе кивнул:
- Ты перестала мне доверять душой, доверяла только телом.
Полли промолчала. Оба знали, что это сущая правда. Но когда она вылилась в слова, стало больно.
- Я не стану встречаться ни с матерью, ни с сестрой, пока ты не будешь готова к встрече с ними, - объявил он так, словно делал серьезную уступку.
Полли разозлилась:
- Это несправедливо.
- Ты о чем? - с искренним недоумением поинтересовался он.
Какой же он тугодум!
- Потому что ты невольно станешь на меня давить, чтобы меньше страдать от их отсутствия в твоей жизни.
- Я не хочу, чтобы ты чувствовала давление, но ты же понимаешь, что моя семья должна навести мосты. - Прагматик до мозга костей, он не мог мыслить иначе.
Вот снова он ставит потребности семьи выше интересов Полли. Ну, по крайней мере, ей так казалось.
Охваченная неожиданной яростью, Полли вскочила и швырнула салфетку на стол.
