- Ты и Хелена - вне всякой конкуренции, любовь моя. Для меня нет никого важнее.
- С каких это пор?
Но он просто снова улыбнулся, покачал головой и спросил:
- Ты выходишь? Я думал, Хелене пора пообедать и отправиться на дневной сон.
- Так и есть, - согласилась Полли. - Мы хотели поиграть еще минут десять.
- А ты оставайся пока в воде. Мне нравится, как ты смотришься.
Она бросила взгляд на свой большой живот в простом, но ярком цельном купальнике, который Полли купила для плавания на последних месяцах. Что сейчас в ее фигуре такого, что ему могло понравиться? Он бросал на нее такие взгляды через голову дочери, что у нее запорхали бабочки внизу живота.
Как бы то ни было, возможность проплыть несколько кругов без необходимости наблюдать за дочерью была слишком привлекательной. Полли проводила в бассейне столько времени, сколько могла, потому что вода снимала давление в пояснице и в области таза.
- Если ты уверен, что справишься, - сказала она.
- Без проблем.
Она не стала возражать и нырнула в воду. Наслаждаясь свободой плавать без ограничений, Полли сделала несколько неторопливых кругов, прежде чем вылезти из бассейна и завернуться в большое махровое полотенце. Она могла бы еще поплавать, но вид семейной идиллии - муж без галстука и пиджака с дочуркой на коленях, серьезно беседующие в шезлонге, - отвлекал. Полли жаждала всей душой к ним присоединиться. Но пришло время ланча, и нужно кормить ребенка.
- Пора одеваться к ланчу, малышка.
- Но мамочка… - заныла девочка.
Полли хорошо знала этот тон. Хелене действительно пора поесть и лечь отдохнуть.
- Пойдем, дочка. Дора поможет тебе одеться, пока я помогу маме.
- Ты собираешься помочь мне одеться? - деликатно поинтересовалась Полли.
Страстный взгляд, брошенный в ее сторону, заставил Полли пожалеть, что им нужно пообедать с Хеленой.
- Нет.
Александрос внес Хелену внутрь и поднялся по лестнице, передав ее Доре, а сам последовал за Полли в их спальню.
- Почему ты сегодня снова приехал домой? - спросила она, едва переступив порог спальни.
Он развернул ее лицом к себе.
- Потому, что я хотел. - Затем он поцеловал ее, и она забыла обо всем на свете. Так было всегда. Полли не могла устоять перед физической притягательностью мужа. Она никогда не была на это способна. Теряла волю.
Более того, не могла сопротивляться эмоциональной связи с ним во время физической близости.
Она знала, что их влечение взаимно, иначе он не тратил бы время на эти поездки домой.
Александрос притянул к себе ее все еще влажное тело, позволяя ей почувствовать всю силу его возбуждения. Его твердый член прижимался к ней, и она страстно желала упасть в постель и раствориться в муже, наслаждаясь любовью. Ловкие мужские пальцы стягивали с нее купальник, обнажая грудь. Твердые бутоны сосков напряглись почти болезненно, когда прохладный воздух коснулся влажной кожи.
Он чертыхнулся и обхватил ее крепкие груди ладонями.
- Ты такая красивая, - прохрипел он, нежно поглаживая большими пальцами набухшие соски.
- Толстая и неуклюжая, - криво ухмыльнулась она.
- Великолепная. Беременная. Моя, - прошептал он, целуя ее в шею.
Александрос произнес эти три слова по-гречески.
Когда они только поженились, она ни слова не говорила по-гречески, но постепенно выучила родной язык мужа. Потому что теперь она жила в Греции, и это облегчало общение. Потому что он использовал греческий в постели, и она хотела знать, говорил ли он, что любит ее. Прямого признания в любви она пока так и не услышала, но другие ласковые слова и нежности слетали у него с языка, проникая прямо в ее сердце.
- Нам нужно одеться, - сказала она с искренним сожалением.
- Мне нужно раздеться, а тебе нужно принять душ, - поправил он.
Но Полли покачала головой:
- Мне придется принять душ после обеда. Мы и так опоздаем к столу.
- Мы можем позвонить вниз, и Дора покормит Хелену, любимая.
- Нет. Наша дочь ждет нас. Она и так редко тебя видит. Несправедливо лишать ее такого шанса, - заметила Полли.
- А что насчет нас? Справедливо ли обедать, когда мы так сильно хотим друг друга?
- Не ты ли сказал однажды, что предвкушение усиливает страсть? - Он говорил так о ночах, которые им приходилось проводить порознь, когда они оба скучали по физической близости.
- Если мы поторопимся, то сможем вместе принять душ после ланча, перед моими встречами. Мы проведем столько времени, сколько захотим, после обеда с нашей дочерью, - решительно сказал он.
Александрос считал, что врачи могут и подождать миллиардера и его жену.
Полли снова покачала головой. Она могла бы поспорить о вежливом поведении после ланча.
Хелена была возбуждена за ланчем, рисовалась перед папой и настаивала на том, что хочет играть, а не спать.
- Но я не устала, мама, - канючила малышка.
- Тебе нужно отдохнуть, детка.
- Но папы уже не будет, когда я проснусь. - Хелена разразилась потоками слез.
Прежде чем Полли смогла поднять свое неуклюжее тело, чтобы обойти стол и утешить дочь, Александрос вскочил, заключил Хелену в объятия и пообещал на греческом и английском языках, что будет рядом, когда она проснется.
Однако рыдания Хелены только усилились, и Александрос ошеломленно взглянул на Полли.
- Я не знаю, почему она так плачет, - призналась Полли, ненавидя себя за это чувство беспомощности, которое было обычным делом воспитания детей.
Их дочь продолжала звать маму, но, когда Полли встала и подошла к дочке, чтобы взять ее, та вцепилась в Александроса мертвой хваткой.
- Ну же, солнышко, перестань плакать, - увещевал дочурку Александрос. - Твои слезы непродуктивны. Скажи нам, что не так.
Полли покусывала нижнюю губу, услышав деловую речь, обращенную к трехлетнему ребенку, но это было все, что она могла сделать, чтобы не рассмеяться.
- Я не хочу пра-ду-тивны, - причитала их дочь.
Вот и все. Полли расхохоталась, а отец и дочь разом возмущенно на нее уставились. Но плакать Хелена прекратила. Полли попыталась взять себя в руки, но продолжала хихикать.
- Почему мама смеется? Я же плакала, - недоумевала девочка. Она казалась оскорбленной таким поворотом событий.
- Я не знаю, почему она смеется, и понятия не имею, почему ты рыдала, - взволнованно признался великий и могучий Александрос Кристалакис.
Глава 4
Личико Хелены сморщилось, но она больше не заплакала.
