***
– Как интересно. А почему ты не предложишь своему внуку иную сделку, а, брат? Например деустал, который лежит в твоем тайном сейфе в склепе?
Нейтрал материализовался в кабинете короля спустя два часа после беседы с Серафимом.
– Идем со мной, Ник. Хочу, чтобы мы навестили вместе одно место.
– То есть ты считаешь, что можешь позвать меня поболтать за чашечкой кофе когда тебе вздумается?
Встреча с самим Мортом была невозможна для любых бессмертных. А если она и могла состояться, то скорей всего стала бы первой и последней – на казни.
– Я считаю, что, когда мне нужна помощь моего брата. Он придет ко мне как брат. А не как глава Нейтралитета. Так ты идешь со мной, Ник?
И вышел из кабинета, оставляя за братом право выбора следовать за ним или нет. Морт без колебаний пошел за королем. Годы правления Нейтралитетом сказались даже на его походке. Она стала тяжелой, резкой, руки спрятаны за спину, полы черного плаща развеваются на ветру. Страшные белесые глаза практически светятся в полумраке.
Несмотря на зиму и холод дорога к склепу была украшена высаженными под невидимым колпаком красными розами, они так же обвивали крышу склепа и витые ворота.
Король привычным движением открыл ворота, и зашагал по узкой тропинке к серому зданию, где даже издалека были видны огни тысяч свечей. За тем, чтобы они не погасли следил смотритель склепа Марен. Он учтиво поклонился двум спутникам и открыл для них дверь в прохладное помещение.
– Зачем мы сюда пришли?
Король не ответил. Он прошел к самому дальнему захоронению, туда где над плитой возвышался ангел с кудрявыми волосами и невероятно прекрасным лицом. На самой плите стоял портрет красивой рыжеволосой женщины, окруженный свечами и цветами.
– Когда ты вспоминал ее в последний раз, Ник?
– Намного чаще, чем ты думаешь, брат.
– Когда-то много лет назад…она не знала кого ей выбрать. Я никогда не был счастлив с ней до конца. Те…письма. Я помню каждое из них наизусть.
– Зачем мы об этом снова? Мне казалось, что эта тема закрыта.
– Для тебя закрыта…но не для меня!
Влад обернулся и его глаза влажно заблестели.
– С тобой рядом единственная и любимая женщина. Ты никогда не сомневался в ней.
– Подожди…я не ошибаюсь? Значит…ты выбрал именно ее?
Это было сказано без сарказма или насмешки. Глава Нейтралитета смотрел на портрет женщины, поджав чувственные губы.
– Вместо того, чтобы вернуть к жизни дочь, вернуть мать Константину и заручиться его поддержкой ты просишь меня отдать ему свою дочь в обмен на верность тебе? Отдать ее приданое ликанам?
– Я прошу тебя как мужчину, который любил и любит в своей жизни только один раз и только одну женщину. Я прошу мужчину, который сделал бы точно такой же выбор будь он на моем месте. Или я не прав, Ник? Кого бы выбрал ты? Камиллу или Марианну? Ответь! Особенно если бы знал…что есть пусть ничтожный шанс, что твои дети родятся снова у той же женщины. Только в этот раз… в этот раз если она будет принадлежать тебе, то только тебе одному? Неужели ты бы выбрал что-то иное?
Какое-то время Морт смотрел на портрет Лины, потом взял его в руки, провел большим пальцем по ее волосам.
– Было время, когда я любил ее. Не так…как люблю Марианну. Но любил.
Король промолчал, только сжал челюсти так, что захрустели кости. Самое страшное, что и Лина когда-то любила князя.
***
Прошлое…
Он не ошибся. Она была здесь. Камень все еще хранил ее запах. Он даже «видел», как Лина касается надгробья пальцами, как стоит здесь на коленях и, возможно, плачет, или разговаривает с той, кого никогда не знала. Она спрятала ЭТО здесь. Никак иначе. Никто бы не заметил, только вампир, который различал запахи, следы на пожелтевшей траве, знал, сколько времени в вазе простояли цветы, и даже чувствовал, где земля была присыпана несколько месяцев назад, а где ее не касались годами. Влад безошибочно нашел то место, в котором почва отличалась по запаху и по цвету, и едва он разрыл руками небольшое углубление – увидел картонную коробку. Достал дрожащими пальцами и поставил рядом. Несколько секунд он смотрел на свою находку. Не решаясь взять. Лина не хотела, чтобы это кто-то нашел. Даже он. Может быть, стоит проявить уважение и не трогать? А если хотела? Ведь знала, что от него ничего не утаить, ведь рано или поздно он бы все равно узнал о ее тайнах. Влад решительно взял коробку в руки и открыл крышку.
Письма. Десятки писем перевязанных лентой. Некоторые пожелтевшие, некоторые более свежие. Без адресата. В чистых конвертах. На секунду сердце пропустило несколько ударов, и снова возникло непреодолимое желание зарыть эту тайну обратно в могилу и не прикасаться к тому, что не было предназначено для него. Это как воровать что-то у близкого. Но он не выдержал. Желание прикоснуться к ее прошлому, к тому, чем она жила, к сокровенному, на которое он, как оказалось, не имел права, было столь сильно, что заглушило доводы совести. Влад сел в траву и открыл первое письмо. Медленно, касаясь бумаги, осторожно вскрывая конверт, он достал пожелтевший лист. В душе… в тот момент он еще надеялся, что эти письма предназначались ему. Но едва лишь прочел первую строку и побледнел, резко отложил письмо и судорожно стиснул челюсти. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он смог продолжить чтение.
« Ник… ты никогда не прочтешь эти строки, потому что я никогда этого не позволю. Никто не прочтет. Возможно, даже не стоит их писать. Но только так мне становится легче. Только так я могу сбросить груз вины, тайны и угрызений совести. Ты сейчас далеко, с израненной душой и разбитым сердцем. Это я его разбила. Я знаю об этом. Я сделала свой выбор, и он самый правильный. Жалею ли я? Не знаю. В моменты счастья, в моменты, когда смотрю на моего мужа, я ни сколько не сомневаюсь в своих чувствах, но когда остаюсь одна… боже, когда я остаюсь одна, меня сжирают демоны воспоминаний. Я думаю о тебе. Я так часто думаю о тебе, что, наверно, привыкла к этой боли и сожалению. Иногда… да… иногда я мечтаю или представляю, как бы повернулась моя жизнь, если бы я уехала с тобой из Брана. В тот самый день, когда ты приехал вызволить меня от разъяренного Влада, который не мог простить нам обоим того, что произошло между нами. Была бы я счастлива с тобой? Тогда я в это не верила, но с каждым днем, когда тоска по тебе въедается мне под кожу, я начинаю думать иначе. Любовь Влада, как тихая гавань в штиль, она несет спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Твоя любовь сжигает, выворачивает нервы, она похожа на шторм, водоворот. И мне хочется утонуть. Невероятно, но я не так счастлива, как мечтала и хотела. Нет, я люблю Влада, люблю очень, но это такая странная любовь, она заставляет улыбаться и безмятежно смотреть в будущее. А моя любовь к тебе сводит с ума, заставляя снова и снова вспоминать твои поцелуи и объятия. Один единственный раз мы были вместе, всего две недели провели вдвоем, и при этом беспрестанно ссорились, и горечь утраты не давала мне взглянуть на тебя другими глазами. Но за эти две недели я прожила целую жизнь. Я дышала, я была живой, чувствительной, как оголенный нерв, и только с тобой я познала адские муки ревности. Ты чувствовал это. Ты об этом знал. Знал, когда я отталкивала тебя, знал, когда не писала тебе долгие годы, когда отказалась от тебя. Меня мучило чувство, что я хочу иной любви, вот такой, испепеляющей. Ты бы не простил мне измену, не простил другого мужчину, и это ты. Он простил. Я люблю его за это и ненавижу. Не знаю, как объяснить, но это граничит с презрением. Боже, что я пишу… как же это все ужасно и сложно.
