Этим вечером он придет ко мне? Каждый раз один и тот же вопрос. Как скоро окончится мое счастье? Как быстро я надоем властному императору горных волков? Когда он насытится моей плотью, и я стану для него отработанным материалом? И смогу ли я это пережить.
Я жила в роскошных покоях рядом с ним. В таких роскошных, что каждый раз мне не верилось, что я могу соприкасаться с таким богатством и не запачкать его своей простотой. Достойна ли я? На своем ли я месте. Грязнокровка, человечка, существо низшей расы. Так говорили у меня за спиной…в глаза никогда бы не посмели. Потому что слишком боялись ЕГО.
Из жалкой эскамы я стала фавориткой императора. Утренняя и вечерняя ванна в гранатовой воде с лепестками роз и шиповника, уход за волосами и полное отсутствие душистого мыла. Только без запаха и каких-либо ароматизаторов. Вахид любил целостный запах моего тела, он отдал приказ мыть и купать меня только нейтральным мылом из солевых минералов, привезённых из далеких арабских стран.
Меня наряжали в самые невероятные и дорогие наряды, украшали подаренными им ожерельями, браслетами, серьгами. Каждый день новый подарок. Каждый раз новая коробочка с изысканным украшением. Часто он приносил их сам, надевал на меня, лишив всей остальной одежды и любуясь, как смотрятся драгоценности на голом теле…ласкал ими, обвивал ими мои ноги, скользил по промежности…заставляя орать от наслаждения и кончать в адских муках острейшего удовольствия.
Я больше не была эскамой. Меня вознесли достаточно высоко, для того чтобы я наконец-то ощутила себя особенной. Никто и никогда до меня не занимал такого положения при государе. Под дикими и полными злобы взглядами других наложниц, под ядовитый шепот в спину и презрительно ненавидящий взор Гульнары и ее дочерей. Они все мечтали о моей смерти или о скором падении с пьедестала. Я и сама…сама ждала, что это слишком прекрасно, чтобы длиться долго. Быть любовницей самого императора, быть его женщиной, оставаться в его спальне до самого утра и знать, что он остро во мне нуждается, потому что моя кровь дала ему то, что не смог никто до меня – возможность оставаться человеком по ночам и не испытывать мучительной боли от обращения.
С составом моей крови работали приглашенные им врачи, профессора и ученные. Они искали тот ген или тот состав молекул, который отвечает за торможение обращения и обезболивание процесса. Они должны были воссоздать синтетическую копию, но вот уже несколько месяцев у них ничего не получалось. Все это время я была в его комнате, в его постели, спала на его груди.
И испытывала адский страх, что рано или поздно мое счастье окончится, что рано или поздно я упаду с этой высоты и разобьюсь насмерть. Мне будет больно. Так больно, что я задохнусь от шока. Я не выживу, когда Вахид Ибрагимов перестанет испытывать ко мне страсть и влечение. И каждый раз с ним я отдавалась ему как будто в последний, каждый раз я дарила всю себя и немного больше, чтобы постараться остаться, если не в его сердце, то в его памяти.
– Я могу пить твою кровь до того, как прийти к тебе…, – шепчет и лижет мою ключицу, шею, горло. Меня уже трясет от самой дикой и сумасшедшей похоти. Я на грани полусмерти от возбуждения.
– Нет…нет…пей из меня. Я хочу, чтобы ты брал ее из меня.
– Моя сумасшедшая Лана, моя охерительно вкусная девочка. Каждая капля твоей крови бесценна и на вкус, как божественный нектар. Ты понятия не имеешь, как же вкусно делать глотки этого наркотика прямо из тебя…
Рычит со стоном и спускается жадными поцелуями по моей груди вниз к животу…вчера он оставил следы своих клыков прямо у лобка, сбоку у самой вены. Он водрался в меня жадным укусом, когда я кончала от ласк его длинных полуволчьих пальцев внутри моего тела, ощущая легкое царапанье когтей и буквально хрипя от удовольствия. Оргазм оказался еще ярче под всплеск боли и проникновение волчьего яда в кровь. Я зашлась в крике и почти потеряла сознание. Пульсировал не только мой клитор и все внутренности, от оргазма пульсировала даже моя душа, как будто ее трахнули так же грязно, запретно, извращенно, как и мое тело.
Это была моя власть над ним. В такие моменты я понимала, что нужна ему, реально ощущала его зависимость от своей крови и сходила с ума от этого. От понимания, что нужна ему, что я, пожалуй, единственная, кто нужна и ему, и Айше…Пока что о чудесном открытии не знал никто из семьи Вахида. Было запрещено распространять эту тайну. Врачи молчали так же, как и лаборанты, которые каждый раз брали у меня пробу из вены.
Иногда он вонзал иглу в мою вену сам, а потом опускался на колени, задирал мое платье и ласкал языком, заставляя забыть о боли или слиться с ней и зайтись в оргазме.
– Боль и наслаждение сплетаются очень тесно между собой…, – шепчет мне на ухо и слизывает капельку крови с моей вены, вытаскивая иглу… а потом надкусывает свое запястье длинными острыми клыками и подносит его к моему рту. На вкус он солено-терпкий…я делаю несколько глотков и благоговейно смотрю, как в этот момент он закатывает глаза и запрокидывает голову. Он так красив, что меня всю трясет от одного понимания, что я нахожусь рядом с ним и мне позволено то, что не позволено никому…даже его наложницам и фавориткам.
Я наслаждалась каждым оттенком боли, подаренной им. Потому что его бешеный хищный взгляд, его трепещущие в алчной похоти ноздри, его звериный оскал сводили меня с ума, а понимание, что я до сих пор жива, только потому что он…он хочет быть со мной, снова и снова и сдерживает монстра внутри себя, было для меня настолько бесценно…Рядом с ним я превратилась в женщину и познала саму себя. И я больше не верила, что есть жизнь без него.
Ощутила, как две ладони накрыли мои глаза, и вскрикнула от радости. Приехал! Как и обещал! Приехал ко мне!
Резко обернулась и бросилась на шею с радостным воплем.
Глава 7
Быть счастливым – это, наверное, чувствовать, что ты живешь. Не знать, не понимать, а ощущать. Кожей, клетками тела, каждым вздохом. Ощущать его на языке со вкусом её поцелуев, под кончиками пальцев, ласкающих её скулы. Оно затаилось в глубине её глаз, там, где я видел отражение собственного взгляда.
У. Соболева и В. Орлова. Позови меня
Как же сильно бьется сердце, стучит о ребра, беснуется. Как будто вот-вот не смогу дышать. Только от одного понимания, что он здесь со мной. Приехал и сразу ко мне. Еще не разделся, еще пахнет дорогой, свежестью, пахнет самим собой. И у меня дух захватывает от этого запаха. Мое счастье от его приезда пульсировало в самом воздухе и буквально разогревало его до электрических искр.
– Почему не даешь залечить твои раны? Почему каждый раз, когда я могу сделать так, чтобы они исчезли, ты противишься?
– Потому что, когда я смотрю на них, я вспоминаю, как ты оставлял их на мне. Вспоминаю, как это было сладко…
– И больно…
Шепчет мне на ухо и проводит кончиками пальцев по едва затянувшимся рваным ранкам у самой ключицы.
– Мне больно только тогда, когда тебя нет со мной рядом. Я люблю тебя, мой император.
