Верховный целитель морщил лоб, тёр виски, но так и не смог уразуметь, к чему клонит невидимка. «Отстань», – попытался он огрызнуться и понёс кружку с дымящимся кофе Стасюку. Голос действительно утих, но только, чтобы дать возможность подопечному вручить напиток бывшему главе психлечебницы.
Как только Бося совершил отпущенное ему действие и уселся в кресло напротив Михаила Александровича, его темечко вновь заговорило:
– Ты дослушай меня, гондольер, через букву «н».
Верховный целитель поудобнее расположился, выдержал паузу и наконец отреагировал:
– Вот теперь валяй.
– Ну, вот что… – почти хором произнесли оба собеседника. Внутренний голос оказался чуть проворнее. Затем и невидимка, и вероломно отстранённый от власти главный врач заговорили одновременно. Аргументы были разными, но предмет словоизлияний был один и тот же: отпустить Стасюка. Благо, что оба оппонента не видели и не слышали друг друга. Вначале Боссель умудрялся отвечать обоим, но в конце концов запутался, замахал руками и прокричал:
– Стоп, стоп! По очереди!!
Стасюк с удивлением приподнялся в кресле и внимательно посмотрел в глаза Алексею. Тот не выдержал взгляда, зажмурился и ещё раз жалобно проблеял:
– Давайте по очереди.
Невидимка расхохотался, а Михаил Александрович протяжно произнёс:
– О-о-о, да ты, вправду, шизофреник, помнится, раньше такого за тобой не наблюдалось, – затем взял кружку с кофе и великодушно добавил: – Ну, ладно разбирайся со вторым, а я пока ещё поем.
Верховный целитель кивком головы поблагодарил бывшего главу больницы и приготовился выслушать невидимого советчика, и тот начал говорить:
– Как только он окажется на свободе, он…что сделает?
– Не знаю, – честно признался Бося, а Стасюк на мгновение замер и тут же продолжил жевать бутерброд.
– Первое, что сделает Стасюк – это побежит объявлять, что его вероломно сняли, а он желает вернуться на должность. Может, даже побежит в суд подавать.
– И что? – глуповато спросил Верховный целитель. Михаил Александрович, хотя и не мог слышать голоса, с которым разговаривал новый руководитель, на этот раз хмыкнул и вновь продолжил свой поздний ужин.
– А то, что коль скоро, имеется его могила и предъявленные всему миру останки, то его тут же объявят самозванцем и сумасшедшим.
– И?
– Тьфу ты, какой тупой, – разозлился голос.
– Если впереди идёт хромой верблюд, значит, караван повернул в обратную сторону, – успел ввернуть Стасюк, но его глубокомысленная фраза осталась без внимания.
– Сам ты тупой, – обиделся Боссель и лицо его засверкало лаком очередной маски «Накидзо» – плачущей женщины. Стасюк отложил недоеденный бутерброд в сторону и настороженно спросил:
– Это ты мне?
– …И через несколько дней бывший окажется вновь у тебя. Здесь, в сумасшедшем доме в полном тобой владении. Все будут удивляться – как похож, но сути дела это не изменит. Делай с ним, что хочешь, только пусть будет живым, – назидательно толковал невидимка.
– Точно! Точно – я тупой, – наконец согласился Верховный целитель сразу обоим собеседникам. Очередная смена настроения ознаменовалась возвращением маски молодого послушника. Михаил Александрович удовлетворенно кивнул головой и допил кофе, а голос продолжил:
– Тут главное раструбить о его гибели.
– Угу, – кивнул Боссель, не меняя маски на лице.
– Имеются ещё два важных момента, – продолжал наставления невидимка.
– Так-так-так, – демонстрируя глубокое внимание, застрочил как из пулемёта Верховный целитель.
– Надо сделать Стасюка национальным героем и ещё… – последние слова голос произнёс настолько тихо, что Бося едва сумел разобрать одно из главных условий.
Рассвет уже наступил. За окном, во внутреннем дворике, солнце ярко отсвечивало на бронзовой голове памятника неизвестному герою. Небо из темно синего стало голубым и к обеду обещало быть абсолютно безоблачным.
Темечко утихло, и Бося справедливо решил, что невидимка оставил его в покое. Алексей Савельевич вальяжно развалился в кресле, вновь облачился в маску молодого аристократа и снисходительно произнёс, обращаясь к Стасюку:
– Ну, так и быть. Я тебя отпущу, – Боссель задумчиво посмотрел в просветлевшее окно. – Вечером, чтобы никто не видел, а пока сними одежду, я тебе сейчас другую принесу.
– Зачем? – без особого удивления спросил Михаил Александрович, сохраняя спокойствие. Лицо его при этом не проявило ни малейшей радости.
– Вы ведь не хотите, чтобы вас тут же узнали и растерзали?
– Резонно, – согласился бывший начальник.
– Возьмите там себе ещё еды. Вечерком вернусь, а вы чувствуйте себя как дома, отдыхайте пока, – ухмыльнулся Бося и вышел. Бывший главный врач поставил пустую кружку на стол и глубоко задумался.
Вернулся Боссель за полночь, но действительно с туго набитым пластиковым пакетом в руках. Он небрежно выбросил из него на стол нелепые клетчатые штаны, синюю рубаху и черный пиджак. Стасюк быстро вскочил с дивана. К этому времени бывший главный врач успел задремать.
– Одевайся, – скомандовал Верховный целитель. – Настало время прощаться.
– Издеваетесь что ли надо мной? – посетовал Михаил Александрович, рассматривая жуткие брюки.
Это не было издевательством – такой вызывающе безвкусный наряд был частью имиджа в уготованной ему роли псевдоглавного врача, о которой будущая жертва, конечно, не догадывалась. Стасюк зашёл за стол и под его прикрытием застенчиво переодел штаны, стыдливо отвернувшись, надел рубашку и накинул пиджак. Затем направился к холодильнику и довольно беспардонно достал оттуда часть продуктов, вернулся к столу и затолкал провизию в пакет.
– Готов? – спросил Бося.
– И как вы намерены меня препроводить через все ваши посты и контрольные пункты? – не без ехидства произнес главный врач. Боссель даже привстал от растерянности. Об этом он не подумал, и невидимый советчик тоже не предупредил. Озадаченный Алексей Савельевич беспомощно огляделся по сторонам, как будто решение находилось здесь же, в этом помещении.
– Ума палата, – коротко охарактеризовал Михаил Александрович своего визави, впрочем, тот не догадался, что речь шла именно о нём.
– Что делать то? – спросил Верховный целитель.
– Ключи дай, – скомандовал Стасюк, и Бося безропотно подчинился. Он достал все три связки ключей из карманов и выложил их перед бывшим главным врачом. Михаил Александрович выбрал два, как раз из тех, что не подходили ни к одной из дверей. Подхватил пакет, направился было к санузлу, но вдруг замер на мгновение, повернулся к Верховному целителю и растерянно спросил:
– А документы?
– У меня их нет, – равнодушно ответил тот.
