С этими словами комиссар Хюсс снова вытащила меня в холл. Я мог понять, почему Мод почуяла неладное. Чем дальше мы заходили в глубь квартиры, тем сильнее становился отвратительный дух. Мы миновали множество запертых дверей и несколько больших погруженных во мрак залов, где мебель была покрыта белыми чехлами. Настроение было тягостное, и по спине у меня пробежала дрожь, заставив оставшиеся волосы встать дыбом на загривке. Трупный запах становился все более интенсивным, и я, несмотря на то, что бросил курить сорок два года назад, внезапно испытал острое желание сделать затяжку. Но комиссар, конечно, не позволила бы этого. Крепко держа меня под руку, она тащила меня вперед, и кажется, вонь совершенно ее не смущала.
Наконец мы подошли к открытой двери. В соседнем помещении сновало множество одетых в белое людей. Комиссар Хюсс остановилась.
– Я бы хотела, чтобы вы взглянули на тело жертвы и постарались его опознать. Вы согласны?
– Да… разумеется.
Мне было сложно говорить, поскольку я изо всех сил пытался задержать дыхание.
Криминалисты-техники помогли мне надеть одноразовый халат, шапочку и бахилы. Хвала Господу, мне выдали еще и респиратор. Однако, подойдя к открытой двери, я вынужден был констатировать, что особой разницы не было. Так что я счел за лучшее поскорее с этим разделаться. Сопровождаемый техником, я шагнул через порог комнаты.
Это был словно шаг через временной портал. Я очутился в салоне столетней давности. На полу – толстые ковры. Четыре массивных стула с подлокотниками, обтянутые растрескавшейся коричневой кожей, были расставлены вокруг низкого круглого столика, столешница которого была покрыта пластиной из оксидированной меди. Курительный столик. Помнится, у мужа моей тетушки – директора банка – был похожий салон в апартаменте на улице Страндвеган.
Вдоль одной из стен стояла широкая витрина, стеклянные дверцы которой были распахнуты. На полочках внутри были расставлены различные серебряные безделушки. Мой взгляд заскользил дальше и остановился на картине, висевшей возле изразцовой печи. На несколько секунд сердце мое забилось чаще. Неужели и правда..? Обратно в действительность меня вернули слова техника:
– Не стоит идти дальше, вы можете случайно наступить в лужу крови, – приглушенным голосом произнес тот.
Мощные светильники на штативах освещали место, где лежало тело. В том, что покойный стал жертвой убийства, не было никаких сомнений. Огромная лужа темной липкой крови растеклась по полу, и часть даже впиталась в персидский ковер. Повсюду жужжали мухи.
Он лежал лицом вниз возле изразцовой печи. На затылке у него зияла кровавая рана. Рядом с телом валялась тяжелая кованая кочерга. Мне бросилось в глаза, что покойный был одет в чистый темно-синий костюм. Манжет рубашки, торчавший из-под рукава пиджака, был нежно-розовым, в тон гольфам, которые виднелись из-под задравшейся брючины. Состояние подметок его лаковых кожаных туфель говорило о том, что туфли были новыми. Покойный принарядился. «Странный выбор одежды при такой жаре», – промелькнула у меня мысль. Но что подстегнуло мое любопытство сильнее всего – так это белые хлопчатобумажные перчатки на руках покойного. Чуть в стороне от тела стояла большая матерчатая сумка, и с моего места было видно, что внутри нее что-то поблескивает.
Спина покойного была выгнута странной дугой. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить почему. Он упал лицом вниз, прямо на мраморный пьедестал с решеткой, которая ограждала изразцовую печь. Решетка была выкована в виде замка, один из шпилей которого угодил прямо в правый глаз покойного.
В этот момент голова у меня пошла кругом, и меня накрыла волна дурноты. Приветливый техник понял, как обстоят дела, и поспешил вывести меня из комнаты. Снаружи ожидала комиссар Хюсс. Общими усилиями они смогли усадить меня на накрытый белой тканью стул и велели глубоко дышать.
– Успели что-нибудь разглядеть? – поинтересовалась комиссар Хюсс.
– Не так уж много. Только то, что волосы у него были довольно… светлые, – смог я выдавить из себя.
Несмотря на кровь, мне показалось, что на шее покойного я видел клок светлых волос.
– Верно. Обесцвеченные волосы, на голове – короткий хвост. Возраст мы оценили примерно от сорока пяти до пятидесяти пяти. Слегка избыточный вес, средний рост, хорошая одежда. Костюм и дорогие туфли. Соответствует ли это описание кому-то из живущих по соседству людей?
На самом деле, описание кое-кому соответствовало. Только я не мог понять, что этот человек делал дома у Мод.
– Он живет не здесь… это мог быть тот человек, который выкупил… антикварную лавку в доме напротив.
К моей досаде, дрожь так до конца и не прошла. Но чем больше я думал, тем сильнее уверялся в том, что это и в самом деле был торговец антиквариатом. Как там его звали?
– Как его зовут? – разумеется, комиссар спросила именно это.
– Не помню. Но Мари… моя супруга, возможно, знает, – ответил я.
Техник помог мне избавиться от защитного костюма. Комиссарша снова подхватила меня под локоть, однако на этот раз я вежливо, но твердо стряхнул с себя ее руку. Я более не нуждался в поддержке.
Мы остановились на пороге комнаты, в которой сидела Мод. К моему удивлению, комиссарша снова взяла меня под руку и подтолкнула внутрь.
– Ваш сосед, Рихард Берг, оказал нам помощь в опознании жертвы. По его словам, это мог быть человек, который держит в соседнем доме антикварный магазин. Вы знакомы с ним? – вежливо спросила она у Мод.
Мод подняла заплаканное лицо и только покачала головой. Комиссар обернулась к молодому полицейскому, который до сих пор сидел на краешке дивана, и попросила его разыскать Мари, и выяснить, известно ли ей имя местного антиквара. Когда полицейский скрылся за дверью, комиссар Хюсс вновь обратилась к совершенно уничтоженному существу в кресле.
– Я хочу знать, чем вы занимались на этой неделе, – сказала она.
Поначалу было неясно, поняла ли Мод, что вопрос адресован ей, но едва комиссар набрала в легкие воздуха, чтобы повторить его, хозяйка слабым голосом отозвалась:
– Я… была в отъезде.
– Как долго?
– Четыре… нет, пять дней.
– Где вы были?
– Варберг. Курорт. Апельвикен. Я приехала туда утром в понедельник, потому что меня разбудил ужасный шум… они собирались чистить наш фасад…
– А до того вы были дома?
– Да… но всего три ночи. В прошлую пятницу я прилетела из Хорватии. Там я провела месяц. Но утром в понедельник меня разбудил ужасный…
– Да, это я уже поняла. Но вы ведь пробыли дома всего три дня?
– Да. Так как утром в понедельник меня разбудил ужасный шум, я тут же забронировала номер и поехала в Варберг… поездом. Курорт… Как он называется?.. Ну да, точно. Апельвикен. Курорт.
Комиссарша издала едва различимый вздох. Но затем она улыбнулась Мод и, как ни в чем не бывало, продолжила:
