Мать выглядела неважно. Волос она давно лишилась, кожа была бледной. К тому же на колене после вчерашнего падения появился порез. Блэр хотела перед отъездом еще раз осмотреть рану.
— Не надо. — Мать сжала ее руку, лежавшую на подлокотнике кожаного кресла. — Я знаю, что капризничаю, Блэр, и не собираюсь срываться на тебе, когда ты хочешь мне добра. Но иногда ты так осторожна со мной…
— Осторожна? — спросила Блэр, сбитая с толку. — Разве я не должна быть осторожна рядом с тобой, когда твое тело так много переживает?
— Я имею в виду, что ты обращаешься со мной как со старой и немощной. Как будто я могу сломаться от пореза на колене.
Слова матери словно облили ее чем-то неприятным. К тому же сегодня Блэр тоже чувствовала себя немного разбитой. Она плохо спала после того, как рассталась с Лукасом. Особенно когда она знала, что ей придется увидеть его снова. Работать с ним. Поехать с ним в Майами. Зная, что все это время он испытывал к ней такое же искушение, как и она к нему. По его словам, его влекло к ней еще до поцелуя.
Было больно думать, что он признался в этом, когда она не была полностью честна с ним. Часть ее все еще задавалась вопросом, что могло бы произойти, если бы она просто призналась в попытках своего бывшего работодателя узнать больше о косметике «Дешам».
— Я не пытаюсь быть слишком осторожной. Но я думаю, что вполне естественно беспокоиться о том, кто проходит через такой кошмар.
— Хватит уже избегать в разговоре моего диагноза. От того, что ты не говоришь вслух название болезни, рак никуда не уйдет.
В ее голосе звучало раздражение. Блэр знала, что не должна принимать это близко к сердцу, но ей было стыдно за свою трусость. Она правда старалась не произносить лишний раз этот страшный диагноз, словно зарывая голову в песок.
Блэр сглотнула. Ей было больно, когда видела свою сильную мать такой. Женщину, которая тренировала команду по хоккею на траве и могла бегать и пасовать не хуже любой девушки в команде. Теперь она была бледной и злой, страдающей от боли, которую Блэр не могла помочь ей вынести.
Тень автомобиля на подъездной дорожке сказала Блэр, что ее машина прибыла.
— Я сделаю все, что в моих силах, мама. — Встав с кресла, она поцеловала мать в лоб. Она сильнее Блэр. Она смотрит раку в глаза так же, как смотрела на все препятствия в своей жизни. Развод, финансовые трудности, работа на двух работах в самые трудные времена.
Блэр должна тоже стать сильной.
Может быть, щекотливая ситуация, в которой она оказалась с Лукасом, поможет ей стать более грозной версией самой себя.
Или, что более вероятно, она просто пытается оправдать свою потребность увидеть его, хотя знает, что им лучше оставаться далеко-далеко друг от друга.
Прошло чуть больше недели после поцелуя на крыше, прежде чем Блэр и Лукас встретились снова. Произошло это на собрании компании.
Блэр сидела рядом с ним в конференц-зале. Что-то в ее виде не давало ему покоя. Одежда, всегда подобранная безукоризненно, в этот раз никак не складывалась в единый образ, что было очень странно для представителя индустрии красоты. Лукасу до течений моды дела не было, но изменения в поведении Блэр заняли все его внимание. Что с ней происходит? Она нервничает? Из-за чего? Лукас не хотел верить, что Блэр — шпионка, но подобные перемены заставляли его нервничать.
В тот момент, когда он полностью погрузился в свои мысли, они были прерваны начальником отдела маркетинга:
— …значит, если у Лукаса нет для нас еще чего-нибудь, мы можем закончить встречу?
Лукас поморщился от такого способа передать слово. Восемь человек при словах «закончить встречу» уже были готовы покинуть зал, но Лукас должен был сказать нечто важное. Но важнее этого — он должен был оценить реакцию этих людей.
— Я хочу напомнить всем вам, что информация о новом продукте компании полностью секретна.
После этих слов он уперся руками в стол и окинул всех присутствующих тяжелым внимательным взглядом.
Блэр водила пальцем по браслету и, казалось, была мыслями где-то далеко.
Директор по маркетингу смущенно перебирала бумаги презентации.
— Думаю, это все прекрасно знают, — едва слышно сказала она.
— Я вовсе не имел в виду, что ты должна напоминать это каждый раз при обсуждении конфиденциальной информации, — сказал Лукас совершенно спокойным тоном. Выглядела ли та неловко, потому что чувствовала себя наказанной его замечанием? Или в этом есть какой-то намек на вину? Он был так сосредоточен на Блэр, потому что она была новичком в компании, но теперь надо смотреть шире. — Я просто подумал, что сейчас самое время напомнить всем, что ставки высоки, и мы доверяем вашей преданности «Дешаму».
В конференц-зале царила тишина, несмотря на то, что рабочий день подходил к концу. На несколько неловких мгновений все, казалось, забыли о своем стремлении уйти. Ни для кого не было секретом, что индустрия красоты с подобным годовым оборотом может быть беспощадной.
Лукас воспользовался этим тихим промежутком времени, чтобы еще раз изучить группу. Директор по маркетингу, как он заметил, смотрела ему прямо в глаза. Разница между поведением женщин была очевидна. Хотя сами по себе манеры поведения вряд ли можно назвать признаком вины. И все же…
Недавний случайный обзор общекорпоративных посещений браузеров и обменов электронной почтой выявил несколько потенциальных проблемных контактов на устройстве Блэр. Ничего конкретного, конечно. Посещение конкурирующих сайтов и беседы с отраслевыми контактами были естественными. Но угроза утечки секретов заставляла его нервничать.
— Спасибо всем, — сказал он наконец, выпрямляясь, чтобы закончить собрание. — На сегодня все.
Мгновение спустя, когда все вышли и в конференц-зале воцарилась тишина, Блэр окликнула его от двери:
— Лукас?
Она не смотрела на него. Ее внимание, казалось, было приковано к полу после того, как она произнесла его имя.
— Да?
Все в нем напряглось, все его мысли заняла Блэр, хотя он и говорил себе, что не может ей доверять. Когда подняла на него бледные сине-зеленые глаза, она казалась встревоженной.
— На собрании ты упомянул, что компания находится на перепутье, — медленно начала она, закрыв дверь и отделяя их от остального мира. — И что ставки для «Дешама» были высоки, а другие компании хотели знать, что мы делаем.
Он напрягся. Он сунул телефон в карман пиджака, обдумывая, как ответить. Может быть, она выуживала подробности, потому что утечка информации шла через нее? Или потому, что знала что-то, что могло привести его к шпиону?
— Совершенно верно.
Он шагнул к ней, взял себя в руки и снова остановился, хотя их разделяло всего несколько футов.
Воспоминания о ее губах лишали его сна каждую ночь. Воспоминания о звуках, которые она издавала, пока его рука касалась ее бедра, запечатлелись в его мозгу, чтобы воспроизводиться снова и снова. Как он мог думать о чем-то другом, когда стоял так близко к ней?
