С поклоном подошел слуга, доложил тирану, что стол готов. Сели, выпили вина, принялись за жареное мясо. Зазвучала музыка – дудки, струнные инструменты, похожие на мандолины.
Вышли две танцовщицы в полупрозрачных одеяниях, стали танцевать. Девушки молодые, грациозные. В танце искусные, глаз не оторвешь.
Видимо, загорелись глаза у Алексея. Парень молодой, с женщиной давно не был, мужское естество своего требовало. Заметил тиран, не иначе. Потому что когда Алексей засобирался в лагерь, за ним, в двух шагах сзади, направилась танцовщица. Правда, успела переодеться в шальвары синего шелка и бирюзовую накидку наподобие плаща. Сначала Алексей подумал – попутно идет. За городские ворота вышел, а она не отстает.
– Ты зачем за мной идешь? – остановился Алексей.
В обычаях того времени было дарить рабов. Но Эниэл о подарке ничего не говорил.
– Господин сказал ублажать тебя ночью, а утром вернуться.
Ну ничего себе подарки! Впрочем, Алексей вовсе не расстроился. Рабы Алексея встретили гостью настороженно. Крис и Фока переглянулись. Крис понял, что сегодня ему предстоит ночь провести не в палатке Алексея, а на повозке, вместе с Фокой.
Ночь выдалась бурной и бессонной. Девушка, несмотря на юный возраст, в любовных игрищах оказалась искусной. К утру Алексей выдохся, немного вздремнул. Проснулся от шороха. Девушка уже одета и ставит на стол кувшин вина.
– Тебе необходимо подкрепиться, ты был бесподобен и потратил много сил!
А по ее смазливому личику не скажешь, что ночь не спала.
– Налей!
Девушка налила вина в чашу из серебра, трофей Алексея. Вроде как серебро убивает микробы, очищает жидкости. Девушка с поклоном поднесла чашу. Он принял и выпил бы, да насторожил ее взгляд – быстрый, острый, оценивающий. Что-то не так.
– Сначала отпей ты из моей чаши!
И Алексей протянул чашу девушке. На мгновение испуг плеснулся в ее карих глазах, что усилило подозрения. Она отпрянула.
– Мой господин запрещает мне пить вино.
– Пей и можешь идти в город.
Девушка попыталась выскользнуть, но у выхода стоял Крис.
– Пару глотков вина не сделают тебя пьяной, пей!
Танцовщица бросилась к Крису, всем телом толкнула его, раб отшатнулся. Она проскочила, а за Крисом гоплит проходил. Схватил мощной рукой беглянку.
– Тащи ее сюда! – приказал Алексей.
Упиралась, стала царапаться, но гоплит залепил ей пощечину, и танцовщица перестала брыкаться. Гоплит завел девушку в палатку, ослабил хватку.
– Держи ее крепче.
Гоплит и вторую руку девушки схватил. Алексей поднес чашу с вином к ее губам. Но танцовщица губы сжала, отвернула голову.
– Открой рот, либо я это сделаю сам.
Алексей взял в левую руку нож. Им запросто можно разжать зубы. Но если девушка будет дергаться, вертеть головой, порежет губы и щеки.
– Пощади, господин! – взмолилась она.
– Ты отравила вино?
– Да, так приказал мой господин!
Алексей залепил ей пощечину. Убить бы, да нужна как свидетельница. Если тиран задумал отравить Алексея, то и воинам его в городе грозит опасность. Алексей приказал гоплиту:
– Быстро ко мне любого начальника дюжины!
Гоплит бросился выполнять приказание. И уже через пару минут в палатку вошел огромный Лефтерос. Силен, в бою свиреп, неустрашим. То, что сейчас нужно.
– Бери своих гоплитов – и в город. Знаешь здание городской стражи?
– Видел.
– Иди туда на подмогу. Воины в полном боевом облачении. Не исключаю волнений в городе.
– Слушаюсь и исполняю!
Алексей приказал Крису не сводить глаз с пленницы, а сам выбрался из палатки. Лефтерос уже строил свою дюжину. Алексей увидел Агафодора, махнул рукой, подзывая.
– Бери свою дюжину, оружие – как для боя. Будешь меня сопровождать. И поторопись!
Алексей опасался, что Эниэл начал действовать, надеясь, что девушка подсыпала яд и лохаг уже мертв. Надо опередить. От лагеря уже шагала к городу дюжина Лефтероса.
Забе́гали воины. Алексей приказал собраться всем начальникам дюжин.
– Я иду в город. Мне кажется, что там назревает измена и бунт. Если заметите что-то подозрительное, непременно идите в город. А сейчас одну дюжину – к городским воротам. Впускать всех, не выпускать никого.
Это на случай, если люди, причастные к покушению и, возможно, заговору, захотят улизнуть. Лагерь зашевелился, ожил. Алексей с двумя дюжинами отправился к городу. Одна дюжина осталась у городских ворот, другая проследовала с Алексеем до дома тирана. В городе обстановка спокойная. Не видно бунтующих горожан с оружием. Открыты лавки, возле них стоят и расхваливают товар зазывалы. К порту направляются моряки и рыбаки. Все, как вчера и позавчера. Какая муха укусила Эниэла, что он решился на устранение лохага? Думал, смерть сочтут естественной? Заразился от своих больных воинов? Как говорили римляне, ищи, кому выгодно? Ну, умер бы Алексей, так лох никуда бы не ушел. На место Алексея заступил бы начальник первой дюжины, как было заведено в войске Александра в походах. Уже потом, по возвращении, полководец мог назначить другого лохага, авторитетней, или оставить временного, переведя в постоянного. Впрочем, чужая голова – потемки.
Эниэл явно не ожидал, что Алексей заявится живым и здоровым в сопровождении воинов и танцовщицы. Испугался, понял: не удалось покушение и расплата будет скорой.
– Что натворила эта негодница? – вскричал тиран.
Ну да, захотел перевести стрелки на рабыню.
– Взять его и связать!
Двое воинов кинулись к тирану, повалили, связали руки за спиной. На помощь Эниэлу кинулся было телохранитель, но напоролся животом на меч гоплита. Упал, обливаясь кровью. Остальные слуги замерли как статуи.
– Вы двое! Занять место у входа. Если кто попробует войти – задерживать. Не церемониться, кто сопротивляться будет – связывать, а за оружие возьмется – убивать на месте! Остальные с пленником – за мной!
Алексей направился к городской площади. Обычно на ней глашатай выкрикивал распоряжения тирана. А сейчас и сам тиран явился связанным, да еще с рабыней. Пока шла процессия, к ней присоединялись любопытные горожане. И на площадь уже вышла толпа. Алексей взошел на небольшое круглое возвышение в центре.
– Слушайте, достопочтенные жители славного города. Ваш тиран совершил гнусное преступление – пытался отравить меня, подослав рабыню. Я со своими воинами, исполняя приказ Великого Александра, подошел к городу. Но не осадил, не убил ни одного горожанина, никто не умер от голода. Все ведут прежний образ жизни – работают, торгуют, кормят семьи в безопасности.
Несколько секунд тишины, потом раздались крики:
