Да-да, все понятно с приоритетами, но, вашу кашу, злосчастный полк уже совсем рядом, и чтобы его остановить, нужно-то всего ничего. А улети он сейчас, отдай бойцов на растерзание психотропным аномалиям – и больше тысячи безумцев с автоматическим оружием, гранатометами и бронетехникой устроят в центре многомиллионного мегаполиса настоящий ад, как это уже делают их товарищи в Сокольниках… Ну что, министр обороны, возьмешь грех на душу и выберешь из двух зол меньшее?
Директор АПБР встретил его взгляд и слегка пожал плечами.
– Вы знаете, что это неразумно. Угрозы несопоставимы.
Ну конечно, несопоставимы… А если бы именно ваши, Дмитрий Владимирович, близкие ходили сейчас по улицам Москвы, рискуя сделаться жертвами психопатов с оружием, попавшим под воздействие психотропных аномалий? А может, вы своих уже вывезли давно в безопасное место, потому и можете теперь спокойно рассуждать о меньшем зле?
– Дайте планшет.
Ладыгин, не говоря ни слова, подчинился. Да, второму полку определенно повезло – он входил в Москву с северо-запада по «зеленому коридору» без аномалий. Западная из двух… ладно, Странниц, а не Кочевниц, чтобы отличать их… прошла в тылу у вошедших в город солдат, не зацепив их. Пятна психотропных аномалий пока что накрыли ВДНХ, но время еще оставалось.
– Летим на северо-запад, – отрывисто скомандовал Пахомов. – Ориентир – башня.
– С нами нет ни одного псионика, – негромко напомнил директор АПБР. – В случае чего мы не сможем никого прикрыть.
Заминка после слов «ни одного псионика» была микроскопической, но от внимания Пахомова она не ускользнула. Он бросил острый взгляд на Ладыгина:
– Я чувствую недосказанность. Псионика нет, но… Давайте уже заканчивайте. Вы ведь прихватили с собой маленький холодильничек с несколькими порциями крови Измененных, так? И сдается мне, что среди них имеется кровь псионика, верно?
В глазах директора АПБР мимолетной тенью мелькнула досада.
– Даже если так, она мало нам поможет: ваши сувайворские способности только зарождаются, и организм может не выдержать крови третьего вида Измененных. Вводить ее мне бесполезно – в обычном человеке особый талант от этой крови будет развиваться намного медленнее.
– А я все же рискну вколоть себе третью дозу.
– Лотерея. Пятьдесят на пятьдесят. То, что вы задумали, – фактически игра в русскую рулетку с половиной патронов в барабане.
– Меня такие шансы устраивают.
– А меня нет! – уперся Ладыгин. – Вы даже не представляете, насколько вы сейчас ценный кадр для страны со всем вашим арсеналом возможностей. Вы слишком многое ставите на карту в игре по далеко не максимальным ставкам. Поймите, главная партия еще впереди, и вы не можете себе позволить выбыть уже сейчас. Вы не частное лицо и на этом посту не принадлежите одному лишь себе.
Министр обороны на несколько секунд задумался.
– А катализатор?
У директора АПБР аж глаз дернулся.
– Что катализатор?
– Его вы с собой прихватили? Он усилит мои способности.
– И повысит риск.
– Так прихватили или нет?
– Да, он у меня с собой, – скрипнув зубами, признался Ладыгин. – Но… – Он оборвал фразу на полуслове, поймав стальной взгляд Пахомова. Его плечи удрученно опустились. – Только вы ведь уже все решили, да?
– Точно, – кивнул Вадим Юрьевич. – И будет лучше, если вы не будете ставить мне палки в колеса, а поддержите: шансы выйти из этой передряги с победой у нас резко возрастут. Решайтесь, Дмитрий Владимирович, – время дорого. Организму еще нужно принять кровь и катализатор до того, как это даст хоть какой-нибудь эффект. Ну да не мне вам рассказывать.
Пахомов не применял свой особый голос, да и бесполезно это было при пси-блокираторе-то, но речь его, горящие глаза и мимика сами по себе несли такой заряд убеждения, что Ладыгина проняло.
– Черт с вами! – наконец произнес он. – Думаю, что пожалею об этом, но… – И полез в рюкзак.
* * *
Башня была уже совсем рядом, но стрельба пока не доносилась. Это обнадеживало, зато карта аномалий на планшете – не очень: приближались они довольно быстро, и времени на всю операцию у Пахомова оставалось совсем мало. Организм министра обороны потряхивало после двух инъекций, но самое худшее все же не произошло: он оставался живым и боеспособным. Да, Вадим Юрьевич отдавал себе отчет, что для государственного деятеля пошел на просто непозволительный риск, причем дважды – когда решил спасать полк от аномалий и затем с кровью Измененных. А последствия и того, и другого выбора разгребать еще только предстоит. Там будет ясно, не совершил ли он фатальной ошибки. Все-таки, когда они с президентом работали в тандеме, сочетание получалось почти идеальное: рассудительность одного уравновешивала порой чрезмерную решительность другого. Но сейчас Пахомов действовал один и даже в нарушение прямого приказа верховного главнокомандующего. Потому что чувствовал: так будет правильно.
Ну вот и полк. Вернее, его авангард – с Ботанической выворачивали первые бэтээры. Пахомов хотел было уже приказать пилоту садиться, но потом решил повременить – солдаты едут напряженные, толком не понимая, что творится в городе, но догадываясь, что ничего хорошего. А если уже успели где-то столкнуться с помешанными, то они и вовсе на взводе, ожидают подлянки буквально от каждого встречного. Как отреагируют на садящийся рядом, пусть даже мирный вертолет? А черт его знает – лишь бы не сбили ненароком.
– Держать силовой щит! – скомандовал Пахомов, а сам сконцентрировался: вот прямо сейчас его новым псионическим способностям предстоит боевое крещение… это если они, конечно, успели хоть как-то развиться.
Эх, мегафон бы сюда – задвинуть сейчас речь своим особым голосом с усилением звука на все окрестности было бы самое то. Ну да делать нечего – придется обходиться тем, что есть. Пахомов понимал, что не сможет подчинить большое количество людей хоть с катализатором, хоть без. Но тут о подчинении речь не шла – только о воздействии. И на несколько передовых машин хлынула волна пси-давления, подавляющая эмоции, снижающая уровень агрессии, внушающая сомнения, желание остановиться, спокойно оглядеться, а также не стрелять с ходу во все мало-мальски подозрительное. Ну же! Вот так, тихо, без нервов. Все в порядке, ребята, в вертолете свои…
– Садимся!
* * *
Майор Алексей Гришковский, заместитель командира батальона, едущий в головном бэтээре, напряженно рассматривал дорогу через перископное устройство наблюдения. Никогда бы он не подумал, что в Москве, его родном городе, ему когда-нибудь придется ехать как по враждебной территории, в любой момент ожидая атаки откуда угодно. «В городе мятеж, беспорядки» – это все, что озвучили даже командирам среднего звена, не говоря уже о рядовых. То, что отсутствовала даже минимально необходимая конкретика, было, мягко говоря, странно. Алексей привык исполнять приказы командования без рассуждений, но тут у него в голове крутилось, что так не делается. На уровне комбата и его зама информация уж всяко должна быть более существенной. Кто бунтует? По какой причине? Какая обстановка? Попытка государственного переворота, свержения власти? А может, что-то связанное с этими проклятыми аномалиями, вроде той, что учинила недавно серьезную бучу в Челябинской области? Одни вопросы, и никаких ответов. Уж во всяком случае командиры должны знать, против кого и ради чего придется воевать, дабы что-то внятное объяснить бойцам. Почему такая секретность? Неужели наверху сомневаются в лояльности армии, если та узнает правду? Или… Нет, пришедшее ему в голову объяснение выглядело совсем уж невероятным, но… А что, если командование само не имеет этой информации? От мысли, что такое возможно, и вовсе становилось жутковато. Майор Гришковский привык, что армия – это порядок, а здесь все отдавало полным хаосом.
