Две дороги… Всего лишь иллюзия. Я могла оказаться и не дочерью, и не жертвой. А просто случайной добычей надмага, возненавидевшего весь свет. Осколком надмагии, отработанным материалом, человеческой шелухой… Не дочерью. Не жертвой.
И был только один способ узнать, где правда. Зеленый пузырек тускло поблескивал в свете пламени из камина.
– «Выпей меня, Алиса», – тихо сказал Вайс.
Его слова тронули во мне что-то, и он грустно улыбнулся.
– Это из книги, которую ты любила читать в детстве. Древней сказки… Некоторые считают, что ее написал сам Отпустивший бог.
Я коснулась пузырька. Он был теплым, словно жидкость в нем была живой и грела стеклянные стенки.
Решение пришло внезапно – очевидное, простое, и я заговорила быстрее, чтобы не передумать.
– Я не буду это пить. Не здесь… Не так.
Глаза Вайса потемнели.
– Брось это ребячество. Конечно, ты выпьешь. Я нашел лекарство – для тебя. Ты могла бы проявить хоть каплю…
– Вы сами сказали: раз его удалось найти один раз, когда-нибудь это случится снова. Я не стану принимать его от вас.
– Я не отказываюсь от своих слов. Но «когда-нибудь» – очень неопределенный срок, не так ли? – Вайс забрал пузырек из моих ослабевших пальцев и поставил обратно на стол. – Не отрицаю: это возможно. Но я уже сделал – и продолжу делать все для того, чтобы этого не случилось… Пока те пустые живы. – Он говорил о чужих жизнях с легкостью, и я вспомнила, как затрясся безумный старик в его доме, когда Прют начала расспрашивать его о войне… Вспомнила лицо, испещренное шрамами. Мне хотелось верить, что Вайс не причастен к тому, что с ним случилось… Что хотя бы в этом он был искренен с самого начала.
– Марилла… – Теперь его голос зазвучал мягче, а темнота в глазах отступила. – Пожалуйста, не надо все усложнять… Просто выпей это – и мы снова будем семьей. Ты поймешь… Поймешь меня. Не сможешь не понять… моя… моя мышка.
И снова что-то кольнуло меня. Память? Печаль?
– Отпусти моих друзей… И тогда я это выпью.
Если я окажусь надмагом – он наверняка отправит меня под стражу быстрее, чем я успею что-то сделать… Наверное, это было бы достойной платой за свободу Сороки и остальных Птиц. И все равно такая перспектива пугала меня слишком сильно.
– Я не стану торговаться, Марилла. Зачем? – Он говорил твердо, и сердце мое упало. – Ты явилась сюда в надежде снова обрести себя. Именно это было целью твоего пути… А не помощь сорокам и прочим птицам, попавшимся тебе на пути. Так получи то, за чем пришла… И, поверь мне, ты обретешь много больше, чем ожидала.
Время в комнате вдруг пошло снова. Хлопнула створка окна, и снова зарядил мелкий дождь, а вдалеке прокатился глухой, тревожный расклад грома.
Я не знала, как поступить. Мне не хотелось оказаться надмагом, обреченным за смерть этим страшным и странным человеком… Но еще больше не хотелось оказаться Мариллой, его дочерью, которая, вспомнив все, могла броситься к нему на шею с криком «Папа!»…
Явись из небытия Марилла-мышка, Марилла с обручем в руке, Марилла, росшая в любящих руках матери, пахнувшей медом, – я могла исчезнуть.
Так долго я мечтала вернуть свое прошлое – и вот, сидя здесь, перед нетерпеливо подавшимся вперед Джонованом Вайсом, я хотела остаться самой собой.
В то же время…
Я жаждала схватить пузырек и осушить его залпом, не оставив себе времени на раздумья.
Потому что в нем было мое прошлое, моя память, мое имя… Все люди на свете имели это, не понимая, каким даром владеют.
И разве справедливо, что я одна этого лишена?
Вайс зорко следил за мной – и я понимала, что он не мог не заметить тоскливой жажды в моих глазах. Я никогда не владела собой так, как Прют.
И вдруг решение пришло.
– Ладно. – Собственный голос показался чужим, но я продолжила. – Хорошо… Я действительно пришла за этим… И я выпью. Вы… уверены, что это средство сработает?
Вайс кивнул.
– Никаких сомнений.
– Хорошо. Но… я хочу забрать его с собой. И выпить… не здесь. Как вы сами сказали… Если Марилла – это я, я вернусь к вам сама. А если нет… останусь в безопасности.
Некоторое время он изучающе смотрел на меня – молчал, просчитывал варианты. Мне казалось, если приглядеться, я могла бы различить тени мыслей, мечущиеся на дне его глаз.
– Пусть будет так, – наконец сказал он, опуская взгляд. – Я знаю, что ты вернешься. Но на случай, если нет… давай договоримся. Я ведь могу полагаться на твое слово?
– Да. – Я еще не знала, о чем он хочет меня попросить, но прекрасно понимала: если откажусь, Вайс меня не отпустит. Так что это был выбор без выбора.
– Очень хорошо. Тогда обещай мне, что после того, как выпьешь лекарство, ты никому не расскажешь о том, что узнала, если вспомнишь об этом. Не предпримешь никаких шагов к тому, чтобы помешать мне. И не станешь помогать никому, кто попытается. В знак доброй воли прими от меня еще один подарок. Твой Сорока… останется жив, но я отпущу его лишь тогда, когда все будет позади, а он не будет представлять для меня угрозы. Ну что, мы договорились?
– Да, – ответила я, чувствуя, какой легкой и пустой становится голова. – Договорились.
– Очень хорошо. Тогда дай мне руку.
– Что? Зачем?
– Я верю слову Мариллы, но мы пока не знаем наверняка… Так что дай руку. Я тебе больно не сделаю.
Под окном и за дверью стояли блюстители, пузырек поблескивал на столе, Вайс смотрел на меня в ожидании – что мне оставалось? Я протянула руку.
– Вот так. – Я старалась сдержать дрожь, когда его холодные пальцы коснулись моей кожи.
Некоторое время ничего не происходило, а потом я почувствовала тонкую струйку надмагии, пронизавшую кожу и проникшую прямо в кровь. Надмагия струилась, смешиваясь с ней, в моих жилах, становясь со мной единым целым.
– Произнеси свое обещание вслух. Смелее.
– Ладно… Я обещаю, что после того, как выпью лекарство из пузырька и вспомню себя, никому не расскажу о том, что сегодня услышала, не стану пытаться помешать вам…
Он смотрел, ждал, и я добавила:
– И помогать кому-то, кто будет пытаться, тоже.
На миг Вайс замер, что-то обдумывая, но, видимо, в конечном итоге его все устроило – я почувствовала, как надмагия в моих венах забурлила, горячая, живая, – это было не больно, скорее щекотно. По коже пробежала дрожь, и все волоски на теле приподнялись, как от холода. Головы как будто коснулись чьи-то невидимые пальцы… А потом Вайс отпустил мою руку, и все разом закончилось.
– Теперь ты связана клятвой. Если нарушишь ее – умрешь, так что, прошу, не делай глупостей. Твои друзья у меня. Без моей защиты никто не поверит пустой – тебя даже не пустят на порог. Я уже позаботился об этом. Блюстителям известно, что ты повела себя вероломно и можешь распространять гадкие слухи обо мне, чтобы отомстить. Да, пока ты – пустая, моя надмагия на тебя не подействует. Но теперь она в тебе… как часовой механизм. Ждет своего часа. Не пытайся искать способ избавиться от нее – это невозможно. Поверь – и это сэкономит тебе время. – Вайс вздохнул, отставил в сторону чашку. – Я желаю тебе добра, Марилла. Это полусуществование вредит тебе… И рано или поздно оно убьет тебя раньше срока. Ты сама это знаешь. Я бы влил в тебя этот пузырек силой, и никто бы мне не помешал.
