– Вот и умница. Я знал, что не ошибся в тебе. Можно сказать… я почувствовал это с самого начала. – В глубине его черных глаз я заметила нечто странное, неуловимое… Нежность?
И эта нежность – или нечто иное, чем бы оно ни было, – помогла мне удержаться на краю.
– Ладно, – пробормотала я и подвинула к себе чашку. – Расскажите… кто такой тот старик… который живет в особняке Вайса? И зачем… зачем было становиться Слепым Судьей?
Джонован Вайс поднес чашку к лицу, с видимым удовольствием вдохнул пар:
– Это долгая история… Но мы ведь никуда не спешим, так? Мне не хотелось бы упустить что-то важное… Чтобы ты поняла, почему все, что случилось, должно было произойти. Неизбежно. – Он сделал глоток очень горячего чая, не поморщившись. – Что ж… Как ты могла догадаться и раньше, все началось с войны… Но и до войны. Джонован Вайс был тогда молод, хорош собой, богат и влюблен… Все, что нужно для того, чтобы быть еще и беспечным. Но… С самого раннего детства было в его жизни кое-что еще… Маленький секрет, который раз и навсегда отучил его от беззаботности. Секрет, который мог разрушить его жизнь и репутацию его семьи… Если бы он не научился соблюдать осторожность. Полагаю, этот секрет тебе уже известен. Не так ли?
– Надмагия.
– Верно. Надмагия. – Он произнес это слово с непонятным выражением, сощурился, как будто вспоминая. – Наши ученые уже разобрались в связи между надмагией и кровью. Но… на некоторые вопросы ответов у нас пока нет. Почему иные рождаются с надмагией в крови, хотя никогда и ни у кого в их семье не наблюдалось ничего подобного? Неизвестно… Я довольно быстро обнаружил свою… особенность. Мне было лет пять – и родители думали, что я играю, разговариваю с цветами и птицами… Они не знали, что это цветы и птицы говорили со мной. Само собой, со временем я научился быть осторожным. Я заглушал их голоса… Отворачивался, когда реки или облака на меня смотрели. Тогда надмаги еще не были вне закона и храмовые ищейки не рыскали по их следу… Но я был умен. Я был ребенком – но уже понимал, что начало их преследования – только вопрос времени. Это всегда так, Брина… Тебе ли не знать? Если ты отличаешься – вопрос времени, когда на тебя начнут охоту. Когда ты станешь разменной монетой в чьей-то игре… Когда на тебя вдруг повесят чужие ошибки. Я знал, что это может случиться, и о моих… наклонностях почти никто не догадывался. Пара членов семьи… Близкий друг. Я жил в постоянном напряжении, потому что понимал: то, что знают избранные, рано или поздно станет известно многим. Но жизнь шла своим чередом… Университет. Балы. И моя любовь… – Он отставил чашку и некоторое время молчал, глядя в окно, за которым сгущалась темнота.
– Моя любовь. Ее звали Веллиана. Драгоценный самоцвет… Волосы темные, как ночь… Они всегда пахли медом, как будто она в нем купалась. Синие глаза… Кожа, такая нежная… И она сама – под стать своей красоте. Такая добрая, вежливая, послушная… Она никогда не спорила со мной. И когда я излагал ей свои взгляды на мироустройство или новый спектакль… И когда я объявил ей, что мы поженимся к концу лета. Она только улыбнулась, так светло… И сказала: «Как ты скажешь, мой дорогой».
Мне показалось, что в комнате разлился слабый запах меда.
– …К тому моменту я уже числился на государственной службе – но так, скорее для вида, для репутации… Все это тогда меня не слишком занимало. Учиться было куда интереснее. Мы поженились к концу лета, как я и планировал, и уже скоро она забеременела.
Глаза Судьи – нет, Вайса – затуманились. Кого он видел? Отяжелевшую жену, его медовую красавицу? Кричащего младенца? Или темноволосую девочку с обручем в руке?
– Я был счастлив… Но и встревожен. Я боялся, что мой ребенок окажется отмечен надмагией, как и я… Это было вполне вероятно. Мои исследования показали, что очень часто дети надмагов наследуют силу родителей. Что, если бы она… не сумела контролировать себя? Настроения в обществе к тому времени изменились. Как я и ожидал… К войне с Артой Бирентию вели многие дороги. Популярность правителей падала. Цены росли… Три неурожайных года подряд… Арта же процветала. Как будто все благоденствие, отмеренное Отпустившим на две страны, доставалось одной. Здесь не обошлось без надмагии… Она сумела решить те проблемы, что не дано было решить науке. Правитель слишком поздно понял это, чтобы что-то изменить. Самых сильных успели переманить в Арту – там их чествовали и уважали… Так что немудрено, что те, кому, в отличие от меня, нечего было терять, предпочитали не таиться во мраке, а оставлять Бирентию ради другой судьбы.
– Почему вообще в Бирентии их не любили? – спросила я, отступив от решения слушать молча. – А в Арте…
Вайс пожал плечами:
– Как и в случае с войной… К этому вели многие причины. В Арте – иные истории и иные легенды. В восьмом веке надмаг исцелил наследника Артийского престола – примерно в то же время другой надмаг взял на себя ответственность за Черный мор в Бирентии. Я мог бы рассказывать еще долго – чтобы ты вместе со мной поразилась тому, как сильные чувства порой вершат историю. Вражда. Любовь. Страх… Чаще всего, конечно, страх.
Вайс подлил чаю мне, а потом себе, подвинул ближе ко мне тарелку.
– Не стесняйся. Ведь ты наверняка не ела.
– Вы говорили о войне.
– Верно. Война была неизбежна – потому что в Бирентии накопилось слишком много проблем. Война решала их все, именно поэтому она и должна была начаться.
– Я думала, война создает только больше проблем.
– Смотря для кого. Для людей – бесспорно. Но тех, кто принимает подобные решения… уже сложно назвать людьми. Они мыслят другими категориями – не такими, какими мыслишь ты.
Я ждала, что он добавит «или я», но этого не случилось.
– Итак, война началась – и в один год с ней родилось мое дитя. Моя дочь… Но о ней ты, само собой, тоже уже знаешь.
– Я видела портрет, – тихо сказала я, и Джонован Вайс кивнул:
– Ну конечно. Я так и думал, что одна из девочек-студенток – ты. Могло ли быть иначе… Да. Моя дочь родилась в грозный год… Но моя молодая жена и я – мы всё равно были счастливы. Я продолжал исследования, жена занималась ребенком… Только одно меня тревожило: борьба с надмагами стала одной из главных идей, которую скармливали народу, чтобы поддержать в нем стремление к войне. Целыми днями люди правителя распускали слухи. Почему они возвеличили Арту, а Бирентию бросили на произвол судьбы? Когда нам ждать нового Черного мора?.. Масла в огонь подливали храмовые служители… Надо сказать, с большим удовольствием. Для них участие в преследовании надмагов было способом вернуть ускользающее влияние. Отпустившего бога тогда чтили меньше, чем сейчас… Потому что его учение было слишком… свободным? Прогресс – высшее благо, твори добро, цени свободу воли и выбора… Из такого не состряпать ничего полезного для правителя, который ведет войну. Ну, учение подправили – появилась и распространилась Крылатая книга, и выяснилось, что прогресс возможен только с помощью науки – а использовать надмагию не просто старомодно, но и кощунственно. А творить добро, конечно, дело хорошее – но не на поле боя… Да и со свободой воли и выбора все вдруг оказалось чуть сложнее, чем раньше. В Крылатой книге куда чаще, чем в текстах до нее, упоминались власть и правитель. А еще в ней упоминались надмаги… Не в самом хорошем ключе, как ты понимаешь.
