– Ирочка Мальцева – моя одноклассница, мы крепко дружили с ней. Когда я вас сейчас увидела, сразу подумала: «Как женщина похожа на Настю, старшую сестру Ириши, прямо копия. У той была на шее крупная родинка. Она ее удалила, остался шрам, прямо как у вас. Папу ее звали Петр Николаевич. Вы – Анастасия Петровна. У Иры была старшая сестра, Настенька. Очень красивая, умная.
– Интересно! – не выдержала я. – Вы нас уверяли, что понятия не имеете, кто такая Ирина Петровна Мальцева. А сейчас вспомнили Анастасию.
– Да, да, – закивала Осокина, – простите. Напилась таблеток, стала неадекватной. Федя меня в клинику отвез. Там меня в чувство привели, и как молнией стукнуло: не Ира я. Она была моей подругой. А я давным-давно о ней забыла. Все на место встало. Доктор объяснил, что на Шри-Ланке после аварии у меня мозг сдвинулся. А когда я вредные пилюли проглотила, он еще раз поехал, но в обратную сторону. Клин клином вышибло! Я вспомнила, когда и почему вытеснила Иру из головы! По какой причине давно-давно о Мальцевой забыла.
Настя вдруг улыбнулась:
– Нинка! То-то мне твое лицо показалось знакомым. Привет, поросеночек!
Осокина вскочила, бросилась к креслу, в котором устроилась Анастасия, плюхнулась на колени и обняла ноги доктора.
– Настюша! Ты помнишь мое прозвище.
– Хватит блажить, – велела ей Мальцева, – встань.
Потом стоматолог уже иным тоном обратилась к нам:
– Нинулька и Иришка, моя сестра, учились в одном классе. Осокина у нас дома была постоянной гостьей. Родителей никогда не было, отец археолог, мать его помощница, они вечно где-то пропадали: то на лекциях, то в библиотеке. Детьми занималась няня.
– Мои мама и папа на телевидении жили, – добавила Нина, – работали там. Одной дома было плохо и страшно. У меня няни не было. Я в детском садике всегда последней оставалась. Папа хотел меня отдать в первом классе в интернат. Там ребята всю неделю живут, а на выходные, праздники и каникулы дома. Но мамочка сказала, что так не положено, в интернат нельзя, необходимо каждый вечер девочку забирать, иначе можно лишиться квартиры.
– Лишиться квартиры? – повторил Макс. – Почему?
Нина опустила голову:
– Не знаю. Мамочка так всегда говорила, когда папа начинал на меня просто так злиться. Училась я не очень хорошо, когда за тройки наказывали, не обижалась, понимала: заслужила. Но когда папа очень уж на работе уставал, он начинал на меня по ерунде кричать. Ботинки по прихожей разбросала, полотенце в ванной не расправила. Чашку за собой не помыла. Вроде тоже по делу получаю, но неприятно, когда за пустяк полоскают. Если отец совсем уж в раж впадал, мама говорила:
– Остановись, если не хочешь опять на одной кухне с соседями толкаться. Что делать станем, когда квартиру отнимут?
Папа всегда замолкал.
Нина всхлипнула.
– Нет! Не любил меня отец. В детском саду я на Новый год всегда исполняла роль Козы-дерезы. Мне она ужас как не нравилась! Другие девочки – принцессы, снежинки, феи, а я… с рогами на голове и в шкуре. Один раз я расплакалась, сказала:
– Не пойду на елку, меня все потом Козой-дерезой дразнят.
Мама занервничала, а отец велел:
– Собирайся! Не все в жизни радует.
И тоже стал меня называть Козой-дерезой. Вроде шутил так! Но на самом деле хотел мне больно сделать. А потом они с мамой один раз сильно повздорили, она мужу опять про апартаменты заявила. И тут он возьми да и скажи:
– Хватит меня пугать. Никто нас не выселит. Нина тут тоже прописана. Ее без площади он не оставит.
Мама схватила заварочный чайник и хрясь его об пол.
– Твоя идея! Я молчу, спокойно воспитываю дочку. А ты вечно недоволен. Все! Я ушла.
И убежала из квартиры. Отец за ней. Только утром вернулись, больше не ругались, папа на меня перестал кричать. Мне повезло, а Иришке нет. У нее мама была добрая, ласковая, хорошая. А дядя Петя злой, он детей не любил. Ни Настю, ни Иру!
Анастасия набрала полную грудь воздуха, резко выдохнула и тряхнула головой.
– Ладно. Объясните, зачем нас сюда позвали?
Глава тридцать третья
– Нина Тимофеевна попросила нас разобраться, почему ей кажется, что она на самом деле Ирина Мальцева, – объяснил Володя. – Психиатры знают не один случай, когда человек считает себя кем-то другим, как правило, великим. Как это ни странно, но бред больного зависит от моды. В середине девятнадцатого века сумасшедшие именовали себя Наполеонами, в начале двадцатого века в России развелось много живых членов невинно убиенной в Екатеринбурге царской семьи: Николай Второй, его супруга, дочери, цесаревич Алексей. После первого полета в космос в палатах психиатрических клиник поселилась толпа Гагариных. А конец двадцатого и начало двадцать первого века – это засилье звезд эстрады, театров, кино. Назовись Нина Майклом Джексоном, мы бы не удивились, могли бы вызвать сюда доктора по профилю заболевания. Но Осокина вела себя не как психически нездоровая женщина. Она полагала, что является обычным человеком, Ириной Петровной Мальцевой. Поэтому мы решили найти эту женщину и узнали о трагедии, смерти всей семьи от рук отца. Естественно, вы в курсе этой печальной истории.
– Конечно, – подтвердила Настя, – попробую разложить информацию по полочкам. Сразу предупрежу: то, что вы услышите, покажется бредом, безумной фантазией, но это правда. Я стоматолог, далека от психиатрии, но хорошо знаю, что внутреннее состояние человека способно его убить или сделать неадекватным. А может, наоборот, превратить в счастливого вопреки всему.
Анастасия замолчала, потом тряхнула головой и начала рассказ.
Маленькая Настя рано поняла, что папа ее не любит. Нет, Петр не обижал ребенка, он просто старался поменьше общаться с девочкой. Мама побаивалась мужа, который мог устроить скандал из-за плохо выглаженной рубашки. Сорочка выглядела идеально, но Петр Николаевич придирался даже к крохотной морщинке на ткани. Настю кормили, одевали, учили, не били, у нее имелись игрушки, книжки. Когда родители отсутствовали дома, девочка могла позвать подругу. Настеньке нравилось отсутствие Петра Николаевича. На отца часто нападали вспышки гнева, рук он не распускал, но мог сказать много злых слов. Мама потом уходила в ванную и закрывалась там. Настя никогда не видела, чтобы муж обнимал маму, целовал ее, не слышала от отца ласковых слов в адрес матери. Впрочем, он и с дочерью вел себя так же. Несмотря на холодность Петра, Агния забеременела, и на свет появилась Ирина. Новорожденной стала заниматься няня Валентина, она воспитывала Настю, а теперь перешла к младшей. Сестры не стали подругами, у них была солидная разница в возрасте, она мешала общению. Настя хорошо относилась к Ире, но общения у девочек почти не имелось.
После появления на свет Ирины Петр Николаевич просто расцвел. А Настя поняла причину вечно дурного настроения отца и знала, почему он сейчас ласковый. Старшая сестра имела не самую хорошую привычку, она подслушивала по вечерам разговоры родителей. Отец полагал, что дочь спит, и начинал беседу с женой. Почти всегда он жаловался: «Нет денег на экспедицию». Но один раз дочка услышала такую речь.
