— Почему не на работе?
— Лиана обещала к себе пристроить после увольнения. Вот жду приглашение.
— Ясно. Откуда все знаешь?
— Лиана лично мне хвасталась. И.…и не злитесь на нее, Марк Германович, прошу вас. Она просто несчастная беременная девушка, которая очень вас любит! А это Танька…да она с вами только из-за денег! Я это по ее наглым глазам видела! Сдались бы вы ей, если не ваше положение в обществе?
Эпическая дура! Теперь понятно, почему они с Лианой спелись.
— Значит так. Сиди дома. На контакт с Разумовскими не выходи. Скажи, что из города уехала. Жди моего звонка.
— Угу.
— Если о нашем разговоре проболтаешься хоть кому-то, то пойдешь по этапу вместе со всей шайкой-лейкой. Поняла меня?
— Поняла, — закивала Алина и покосилась на своего упоротого Владимира, что уже начал возиться на полу.
— Хочешь совет? Избавляйся от этого недоразумения.
— Ну что вы! Это он сгоряча. А так он хороший, заботливый…
Посмотрел на нее с жалостью и понял, что советы тут не помогут. Это клиника и созависимые отношения. Отличная парочка — гусь и гагарочка.
Марк
Еще через сорок минут я был в офисе. Вот только утрясти все сразу не получилось. Безопасника не был в стране до пятницы. В Израиль укатил. Поэтому я был вынужден ждать целых два дня, но зато навел справки, что там с его дочкой. Оказалось, что это мультиформная глиобластома в последней стадии. Ни операция, ни лучевая терапия, ни химиотерапия не дали бы уже никаких результатов, но девочку все равно повезли в другую страну, чтобы продлить ее агонию на более длительный срок.
Ей нужна была качественная паллиативная терапия, а не борьба с ветряными мельницами. Все было решаемо, но человек предпочел нарушить закон.
А теперь и решать нечего, потому что девочки не стало.
В итоге, уже в пятницу точно такой же спектакль, как и с Алиной, я отыграл сначала с Ковалем, а потом и с Третьяком. Мол, расскажи все и тебя не тронут.
Вот только я нагло врал.
У этих людей ничего не дрогнуло, когда они мою женщину подводили под статью и зону. Вот и я предпочел резко забыть, что такое слово «жалость». А еще я решил не позволить, чтобы это дело замяли. Все ответят и в первую очередь Александр Григорьевич Разумовский.
Хотел в кресло депутата? У меня для него припасено кое-что получше.
Я узнал все подробности. Шаг за шагом, как подставляли мою Таню. Как сливали заготовленную заранее инфу с ее компьютера, когда она, выбежав из моего кабинета, дрожащими пальцами пыталась вырубить систему, вот только ничего у нее не получилось. В это самое время ее профиль уже был взломан Третьяком, и «Удаленный Помощник» делал за нее все грязные дела, именно поэтому на камерах видеонаблюдения все было так складно. А Таня, скорее всего пребывая в шоке, просто не заметила, что к ее компьютеру кто-то подключился. Дальше — больше. И вот на столе моего отца лежит полный отчет о том, что Татьяна Юрьевна Сажина промышленная шпионка, работающая на нашего прямого конкурента Иванчука.
И все это ради прихоти одной капризной фифы, что возжелала себе мужика.
Рано утром в субботу я, с папкой, в которой были подставные отчеты по Сажиной, а также всеми имеющимися данными и чистосердечными признаниями, сидел напротив самого известно и самого скандального журналиста страны.
— Я хочу, чтобы это раскрутили во всех сми, Юрий Анатольевич. Максимально жестко, максимально хлестко.
— Не вопрос, господин Хан. Сколько вы хотите за эту информацию?
— Нисколько, если мы говорим о деньгах. Но кое-что мне все-таки нужно.
— И что же?
— Имя вашего информатора и Татьяны Сажиной нигде не должно фигурировать, а также название нашей компании.
— Когда дойдет до полиции и прокуратуры…
— Это уже будет совсем другая история, — натянуто улыбнулся я.
— Хорошо. Договорились. Сюжет пустим сегодня в прайм-тайм.
— И еще. Не твоего поля ягодка, но все же. В известной на всю Москву сети медицинских центров «Мать и дитя» берут взятки и подтасовывают анализы, до такой степени, что даже могут состряпать мнимую беременность. Фигурирует все та же семья Разумовских. На руку дали некой Элеоноре Карловне Либерман.
— О! Это то, что нужно! Мы как раз делаем сюжет о…
— Юрий Александрович, — взмолился я.
— Пардон, не сдержался.
— Ну все, работайте.
И маховик со страшной силой закрутился, завертелся. Уже на следующее утро, просматривая новости и попивая кофе, я узнал, что Алину, Коваля и Третьяка арестовали, вменяя им вину сразу по нескольким статьям. Разумовский ночью пытался бежать из страны, но его накрыли прямо в аэропорту. Оказывается, помимо общеизвестных дел, он наворотил себе еще лет на двадцать заключения в местах, не столь отдаленных с конфискацией имущества.
Ближе к обеду мне позвонила истерично вопящая Инга Разумовская, обвиняя меня во всех смертных грехах. Видите ли, дочь ее передознулась и попыталась отдать Богу душу. Вот только ничего не вышло, и теперь любимое чадо загремело в психушку.
— Ну и чего вы от меня хотите? — со вздохом спросил я.
— Помоги вытащить ее оттуда, Марк! Наши счета заблокированы, Саша в изоляторе, я схожу с ума.
— Ну так сходите, кто вам не дает?
— Ты… ты собираешься помогать нам или нет? — как резанная заверезжала женщина.
— Нет, — спокойно ответил я, — еще что-то?
— Да пошел ты! Щенок! Молокосос! Недомерок! Гребаный сосунок! Чтоб вы все там сдохли, твари! Вы еще пожалеете, что связались с Разумовскими! Вы все горько пожалеете!!!
Но я не дослушал, а просто отключился. Далее уделил пару часов следователям, а затем вернулся домой и принялся методично приводить себя в порядок, по пути заказывая букет белоснежных роз и дорогую коробку конфет ручной работы. Теперь, когда все было расставлено по своим местам, пора было возвращать свою Таню.
Но, если бы было все так просто, верно?
Уже перед самым выходом мой телефон зазвонил опять. Это был Костя — один из парней, что пас Таню. Вызов принял незамедлительно.
— Слушаю.
— Марк, мы ее потеряли.
— Как? Где? — и я весь покрылся коркой льда, вспоминая недавние выкрики Разумовской.
— Она вышла в парк на прогулку. Затем зашла за билетом на колесо обозрения, купила его и отправилась в уборную. Спустя пять минут Федор проверил туалет, но ее там не было. Короче, она нас спалила, по всей видимости. Мы бросились на улицу, но увидели только, как она садится в черный автомобиль. Марку и госномер узнали. Пробиваем.
— Да как вы могли так налажать? — закричал я, приходя в ужас от страха, который меня обуял, — Найдите мне ее! Немедленно, черт возьми!
