— И который из них твой Гадович?
— Он не мой, — прикусила я нижнюю губу.
— Но все же?
— Тот, что в черной футболке, — пояснила я.
— А, который со всеми прощается?
И я тут же резко повернулась, замечая, что, действительно, Марк жмет парням руку и, не оглядываясь, покидает игровой зал. И настроение мое сразу же упало ниже плинтуса. И боулинг стал не нужен. И вообще…
— И давно ты по нему сохнешь?
— Я не…
— Ой, даже не пытайся мне наваливать, Татьяна, — и улыбка чеширского кота заставила меня тут же заткнуться.
— Со школы, — выдохнула я.
— Звучит дерьмово, — пожал плечами Рома.
— Это мягко сказано, — уныло потянула я.
— Клин клином вышибать пробовала?
— Я не такая, — честно призналась, а парень тут же заржал и подытожил наш сумбурный сеанс психотерапии.
— Ну и дура!
Да уж, с этим не поспоришь.
Вот так в противоречиях и пролетела неделя, а потом вновь наступил очередной рабочий понедельник, где я по-прежнему была всего лишь одной из подчиненных, которой приходится сидеть на очередной летучке и стараться не пялиться на слишком идеального начальника.
На его пальцы, что так уверенно держат золотую ручку и размашисто что-то пишут ею в ежедневнике. На его губы, что задумчиво поджимаются, на какую-то реплику моего коллеги. На глаза цвета стали, что больше не смотрят на меня с интересом.
Но я только киваю сама себе и призываю быть благоразумной. Чувства чувствами, но я себя ведь не на помойке нашла?
А потом наступил вторник и все мысли о Хане и его равнодушие мне пришлось выкинуть из головы. Звонок с незнакомого номера и я приняла вызов, а потом не сразу нашлась, что ответить.
— Здравствуйте. Татьяна Юрьевна?
— Да, это я.
— Вас снова беспокоит Гузова Елена Павловна. Вынуждена вам сообщить, что ваша мама, Сажина Тамара Георгиевна скончалась сегодня утром, не приходя в сознание от печеночной комы. В информированном согласии пациент указал вас, как единственного родственника, кто может позаботиться о его теле после смерти.
— Спасибо, что сообщили, Елена Павловна, — пробормотала я и быстро отерла с лица соленую слезу, — я вызову ритуальную службу. Всего вам доброго.
— Татьяна Юрьевна, — окликнула меня женщина.
— Да?
— Ваша мама просила передать вам свои серьги и обручальное кольцо. Вы приедете за ними.
Ну надо же! Не пропила… Даже с того света эта женщина продолжает меня удивлять. Да вот только, плевать я хотела!
— Нет, — жестко ответила я.
— В любом случае вам необходимо забрать справку о смерти.
— Черт! — беззвучно ругнулась я, а потом заключила, — Хорошо, я подъеду, диктуйте адрес.
Записала и зависла. А потом на полном автопилоте набрала службу, которая должна была помочь организовать захоронение тела. Все сделала и опять обернулась каменным изваянием, не понимая, что происходит, где я и кто я.
Мама умерла…
Ее больше нет.
— Тань, у нас совещание у Хана через минуту! Ты чего расселась? — окликнула меня какая-то девушка и я кивнула, вставая на ноги и, словно пьяная, последовала за ней.
А потом притормозила, когда передо мной вдруг материализовался сам начальник.
— Что с тобой? — совершенно безэмоционально спросил, а я зачем-то честно ответила.
— Мама умерла. Утром.
Кивнул. Поджал губы. Выдохнул и припечатал.
— Свободна на сегодня. Все, иди.
Развернулся и ушел в переговорную, а я затравленно оглянулась по сторонам, ища хоть какой-то поддержки. Но не нашла. И почти в отчаянии двинула туда, куда было сказано.
На выход.
Глава 12. О том, как приходят самые наглые…
Таня
Серьги и обручальное кольцо я так и не забрала из морга. Не смогла. Смотрела на них отрешенно, а потом просто развернулась и ушла, понимая, что мне не нужна такая память. Да и не было между моей матерью и отцом никогда настоящего брака — это кольцо, будто насмешка над нами.
Подачка.
И последнее «прощай» я тоже не сказала. Не шала в себе сил сделать это. Получила справку о смерти и уехала. А по завершении всех дел, завалилась к Стасу и Аринке. Они не пилили мне мозги расспросами, просто молча были рядом, большего мне было и не надо.
Простая поддержка, что я все сделала правильно.
— Я заказала кремацию, — будто в бреду пробормотала я, — к чему хоронить человека, если никто и никогда не придет, чтобы проведать его там?
— Таня, никто тебя не осуждает, — прикоснулся к моему плечу подруга.
— Ты никому, ничего не должна. Главное — быть честной перед самой собой, а не корчить кого-то на публику.
А я только благодарно им кивнула. За то, что поняли. За то, что не отвернулись.
В четверг все было кончено. На процедуре я не присутствовала, лишь получила сообщение от ритуальной службы, что все прошло успешно и урна с прахом моей мамы будет помещена в местный колумбарий.
Вот и все.
Ах, нет. Не все.
Еще же осталась квартира. Та самая, из которой меня вытурили пять лет тому назад.
И вот теперь-то и нарисовался мой папаня. Резко вспомнил о нашем существовании.
Пятница. Утро. На еженедельном совещании мне звонит Раиса Сергеевна. Я скидываю, но старушка не унимается и продолжает атаковать мой телефон. Хан психует и жестом указывает мне на дверь. Вылетаю и тут же перезваниваю.
Мало ли что случилось.
— Татка! Тут Козинский! Дверь собираются ломать в квартиру Томки.
— Зачем?
— Документы ищут, хотят по-быстрому все красиво обставить и продать жилплощадь. Это я из их разговора подслушала.
— Откуда он узнал, что мать умерла? — нахмурилась я.
— Так я почем знаю?
— Блин, ну так…пусть ломает и забирает ее себе, к чертовой матери! Мне от этих людей ничего не надо.
— А ну-ка отставить гордость, Татьяна! — строго припечатала меня старая женщина, — На тебе вон какой кредит висит! Все соки с тебя пьет. А ты эту квартиру продать можешь и расплатиться с долгами. Или отремонтировать, и сама в ней жить! Знаешь ли, квадратными метрами в Москве не разбрасываются.
— Черт! — резонно так-то.
Только вот, что мне делать? Да и с чего начать?
— Приезжай, Татка, надо что-то тут решать!
— Ладно, — и отключилась, а потом впала в перезагрузку.
