Но в ответ услышала только дружный смех своих «друзей».
Садисты!
ПыСы: кто не в курсе — это и есть тот самый Рома Ветров, герой романа «Девочка Грешника»
Глава 9. О том, как порой все бесит…
Марк
— Вот же сучка…
Швырнул телефон на стол и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза и стискивая переносицу двумя пальцами. Приказывал себе дышать ровно и пытался забыть то, что только что увидел. Таня и какой-то прилизанный блондинистый хер в ее ленте, со слащавой подписью «С Днем рождения, Любимка!».
Любимка, блядь!
Очередная, мать ее ети, хер пойми какая по счету! То Стас этот гребаный, затем какой-то перекачанный хрен в костюме, теперь это. Она там что, совсем берега попутала?
— Че там у тебя, Хан?
— Да ничего интересного, Дань.
И вдруг услышал, как друг смачно присвистнул.
— Ну надо же…какие люди!
— Знаешь его? — приоткрыл я один глаз и глянул на Шахова, напрягаясь всем телом.
— Ну знаю, — недовольно потянул парень.
— И?
— А это кто с ним рядом? — прищурился тот, а я выматерился.
— Телка, Шах. Что не признал?
— И? Кто она тебе?
— Завалить хочу.
— М-м, а тебе губозакаточную машинку сразу выдать или попозже?
— Ну ты че меня бесишь, а? — скривился я и приложился кулаком по его бицепсу, но этот придурок только заржал и покачал головой.
— Что-ж…этого мальчика, Маркуша, зовут Рома Ветров. И я тебе скажу так, что пока ты эту телку хотел завалить, он, судя по этому фото, писюльку свою в нее уже давно засунул. Кстати, симпотная, одобряю.
Скрипнул зубами. Сильно. В голове взорвалось с десяток петард. Аж в глазах потемнело.
— Бля, — встал на ноги и заметался по комнате, — как же она меня заебала.
— Расскажешь?
— Нет, — обрубил я.
Потому что, что тут, блядь, рассказывать? Ничего! Я на грани, реально. И в одном шаге от того, чтобы окончательно уже психануть и просто нагнуть ее в каком-нибудь темном углу. А там хоть трава не расти.
— Что за перец? — все-таки выдыхаю я вопрос.
— Некогда лучший друг. Сейчас — самый страшный враг. Это он Диану за неделю до нашей свадьбы поимел, если что.
— Да ладно? — не хило так охренел я.
— Ага. Мститель, блядь, без страха и упрека, — фыркнул Шахов.
— Давай, рожай, — и снова уселся в кресло, с сомнением поглядывая на фото в своем телефоне.
— Да что рожать? Мы с первого класса плотно дружили — я, вот этот Рома Ветров и еще Демид Громов и Ян Аверин. В девятом классе Ромашка решил, что запал на местную вертихвостку. Я его просветил насчет неразборчивости его зазнобы. Он не оценил моего доброго дела и обиделся, давай мне морду бить, потом еще и еще. Я ничего доказывать не стал. Просто, потому что, где мужская дружба и где какая-то шкура мимолетная. Короче, не вывезли наши чувства такое испытание и предки меня в Европу доучиваться отправили, чтобы я последние зубы не растерял. Ну вот, собственно, и все.
— М-да…, - прикусил я губу и отхлебнул из своего стакана, — пошли в парилку, что-то я замерз от этих жутких откровений.
А сам про себя думал, что этого долбанного Ромео я бы мог понять, потому что сам однажды мечтал раскрошить белоснежную улыбку Стасу Гордееву только за то, что он меня опередил.
И я еще больше вызверился. А потом и вообще пожалел, что когда-то обратил внимание на Сажину. Хотя, если признаться честно, то шансов у меня было мало.
Таня была как магнит для моих глаз. Мелькнула передо мной один раз, растянувшись на полу и все, взгляд к ней словно приклеился. И вот вроде бы понимал, что ничего такого сверхъестественного в ней нет, а все равно смотрел и смотрел.
Рядом сидела Кристина, роскошная, эффектная и вся напомаженная, готовая ради меня на все. И не только она. А меня на Таньке заклинило. Неделю слюни пускал, а потом смирился с очевидным.
Хочу ее и все тут.
На кой хер я тогда к ней сунулся? Надо было просто перетерпеть, ведь не так уж и прикрутило меня. Подумаешь. Но нет! Я, упертый баран, пошел по накатанной дорожке — букет, милая улыбка и дальше по списку. И только было я подумал, что у меня все на мази, так получил облом, которого я вот вообще не ожидал.
Да, что уж там? У меня обломов с девчонками вообще никогда не наблюдалось. Все сговорчивые создания попадались. А эта…змеища!
Ну, я тогда решил отнестись ко всему этому философски. Все в жизни бывает в первый раз. И потому я просто забил на то, что меня от вида Сажиной размазывает каждый раз, и ушел в отрыв. Надежду на реабилитацию оставил и в школе для всех я был абсолютно холостой. Но в своей тусовке…не-а.
Ну я ж не совсем упоротый, чтобы из-за какой-то там девчонки в добровольный целибат записываться. И да, я никем не гнушался. Что под руку попадало, то и брал. Та же Кристинка на все была согласна, когда уж совсем лениво было на кого-то заморачиваться.
Сунул, вынул и пошел.
И, знаете, вот таким нехитрым делом, я и переболел Сажиной. Главное было соблюдать правила — стараться не смотреть на нее в школе и не думать после. И вуаля!
Вот только последний учебный год подкинул свои коррективы. В нашу школу пришел новенький. И я уже думал снова пойти в бой, потому что реально не мог смотреть на то, как он трется рядом с Таней, но вскоре меня попустило. Гордеев начал гонять с Олей Рябовой, и я успокоился.
И все было бы супер, если бы я не наткнулся на Сажину однажды в пустынной библиотеке. Сидел, жрал ее глазами и зависал конкретно. Что в ней такого волшебного было я понять все никак не мог. Тоненькая, ручки худющие, ножки палочки, глазищи карие в половину лица…ну да, губы чувственные, кожа идеальная, волосы гладкие и блестящие. Красивая, но не той вызывающей и рафинированной красотой, что я привык видеть рядом. Еще и взгляд этот ее невинный и чуть испуганный прям бесил меня. Хотелось схватить ее и испортить.
Испортил, блядь.
Ага, догнал и еще раз испортил.
Только хапнул немного ее яда, но один хрен отравился. Еще и обоснуй ее этот. До сих пор перед глазами стоит, как будто это все еще вчера было. Я и она. И наш первый поцелуй в библиотеке.
— Отвечай мне!
— Как?
А-а-а!!!
Ну да, теперь-то она и мне может показать класс после всех своих Стасиков, Ромашек и качков. Собрала гарем. Молодец!
А еще меня попрекает, что я ей бабки в школе за секс предложил. Ну бля, так-то мало удовольствия смотреть как твою девчонку лапает на лавочке какой-то хрен моржовый, а потом идет к ней домой, чтобы показать ей небо в алмазах. Пусть скажет спасибо, что я лицо долбанного Гордеева в фарш не превратил.
