– Елена Сергеевна, я просто должен с кем-нибудь обсудить то, что случилось, – еще более мрачно сказал мой помощник. – Родителям я рассказать не могу, они расстроятся, друзья – засмеют, а вы выслушаете, я же знаю.
– Ну ладно, – смягчилась я, польщенная столь высокой степенью доверия. – Тогда давай сделаем так, ты приезжай часикам к восьми ко мне домой. Сашка сегодня идет на какую-то модную тусовку, с которой должна сделать репортаж в своем блоге, так что нам никто не помешает. Я приготовлю что-нибудь вкусное, – на этих словах я покосилась на корзину с кабачками, баклажанами и помидорами, сиротливо стоящую на столе немым укором. – Дима, ты любишь хрустящие баклажаны с помидорами?
– Обожаю.
– Ну, значит, их я и приготовлю. Мы поужинаем, и ты мне все расскажешь.
– Но у нас на сегодня было запланировано так много дел.
– С делами я разберусь сама, в меру своих возможностей, разумеется. Остальное оставим на завтра. Не переживай, я заставлю вас, Дмитрий, отрабатывать сегодняшний прогул в поте лица. А пока постарайтесь отойти от вашего приключения, пока мне неведомого. Скажите только главное. Я правильно понимаю, что все живы и здоровы?
– Да, конечно. Не пострадало ничего, кроме уязвленного самолюбия. И машины.
Я снова заволновалась.
– Дима, ты попал в аварию? Разбил машину? Ты точно цел?
– Елена Сергеевна, все хорошо. Я воспользуюсь вашим любезным приглашением и вечером заеду и все расскажу. Простите, что я вас сегодня подвел.
Он положил трубку, а я вернулась к работе, признаться, довольно сильно заинтригованная.
Разумеется, корзину с овощами я чуть было не забыла снова. Пришлось, ворча и кряхтя, возвращаться за ней с первого этажа, а потом, пыхтя, тащить немалый груз до машины. Вот я понимаю, что Машка действует из благих побуждений, но предпочла бы обойтись без даров природы, которые сначала надо волочить на своем горбу, а потом еще готовить.
Впрочем, на последнее обстоятельство жаловаться было глупо. Во-первых, у меня сегодня гость, а значит, вставать к плите все равно надо, а во-вторых, завтра я наконец смогу порадовать свою дочь низкокалорийным вкусным завтраком, который она точно одобрит. К восьми часам вечера я успела не только приготовить несколько блюд, вспоминая на этот раз Машку добрым словом, но и переговорить по телефону с Наткой, которая по возвращении от Тамары Тимофеевны Плевакиной находилась в расстроенных чувствах.
Выслушав отчет о том, как прошла встреча, я с удовлетворением убедилась, что Тамарочка оказалась, как всегда, на высоте. Все сомнения и возможные неприятности, которые могли возникнуть в ходе реализации неожиданной Натальиной идеи, она сумела изложить и проговорить вслух четко. Признаться, у меня бы так не получилось, да и Натка бы вряд ли меня услышала. К сентенциям старших сестер принято относиться с известной долей скепсиса.
Плевакина же в глазах Натки была настоящим профессионалом своего дела, а еще человеком сторонним, а потому совершенно незаинтересованным. Теперь моя сестра полностью осведомлена о возможных последствиях и принимать решение будет с холодной головой, что называется. Я не знаю, каким оно будет, но, разумеется, в любом случае поддержу Натку и помогу ей. В этом я ее горячо заверила.
Дима пришел ровно в восемь. Я же говорю, что о пунктуальности моего помощника можно складывать легенды, и если он не является в срок, то это означает, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Запретив гостю снимать ботинки (этому правилу меня научила все та же Тамара Тимофеевна), я пригласила его в кухню, расставила тарелки с едой и налила стакан холодного кваса. Выглядел Дима целым и невредимым, только довольно расстроенным.
– Ты хоть ел сегодня? – спросила я его, глядя, как он сглотнул слюну при виде салата из помидоров и хрустящих баклажанов с луком и кинзой.
– Только завтракал, – признался Дима.
– Тогда ешь. Рассказ может и подождать.
– Да я могу есть и рассказывать, – вздохнул он. – Елена Сергеевна, со мной действительно произошла история, которую я еще пару дней назад счел бы совершенно невозможной. Просто в голове не укладывается, что я мог так попасться.
– Попасться может любой, – наставительно сказала я. – Ты же помнишь, как родители Плевакина этой зимой попались на удочку мошенников, хотя, казалось бы, с ними этого никак не могло произойти. И мне доводилось попадать в неприятности, и тебе, Дима, это прекрасно известно, а уж сколько раз приходилось вытаскивать из передряг мою младшую сестру…
– Спасибо, что вы меня утешаете, даже не зная сути, – мрачно буркнул мой помощник. – И все-таки давайте я вам сейчас все расскажу.
Сегодня утром, когда Дима вышел из своего подъезда, чтобы ехать на работу, он обнаружил рядом со своей машиной заплаканную девушку с поводком в руках. Собаки рядом не было.
– Простите, – услышал Дима, когда уже открыл машину, кинул на пассажирское сиденье портфель и начал усаживаться сам, – вы не видели мою собаку?
Мой помощник получил прекрасное воспитание, результатом которого являются безукоризненные манеры, поэтому он вылез из машины, повернулся к незнакомке и вежливо ответил, что нет, никакой собаки он не видел.
– Представляете, сорвался с поводка и убежал, – голос девушки задрожал, – я уже все дворы окрестные оббегала, но безрезультатно. Он же еще совсем глупый, щенок, погибнет наверняка, если не найти.
Тут Дима обратил внимание, что незнакомка просто чудо как хороша. Разводы на щеках, связанные с тем, что она плакала, не могли скрыть точеных черт, голубые глаза придавали личику трогательную беззащитность, в общем, ей хотелось броситься на помощь, подставить мужское плечо, проявить рыцарские качества. Разумеется, именно это Дима и сделал – бросил взгляд на часы, решил, что у него есть некоторый запас времени, который он может потратить на доброе дело, после чего галантно предложил незнакомке свою помощь в поиске собаки.
К этому моменту рассказа я, кажется, уже понимала, чем он закончится. Примета, гласящая, что встреченные на улице заплаканные красавицы – к неприятностям, срабатывает всегда. По крайней мере, в моей картине мира. Дима мрачно рассказывал дальше. Как потерявшийся щенок оказался в соседнем дворе, застряв в сдвинутом люке и, кажется, сломав лапку. Как он, сам не понимая, как так получилось, предложил красавице, которую звали Ксюшей, подбросить ее в ветеринарную клинику. Девушка с благодарностью согласилась, но попросила подняться с ней в ее квартиру, чтобы взять сумочку и переодеться.
– И ты поднялся? – скептически спросила я, не в силах сдержаться. – На улице нельзя было подождать?
– Она сказала, что от волнения ничего не соображает, умоляла подержать собаку, пока она будет собираться, в общем, я, разумеется, согласился, потому что был намерен продолжать знакомство, – Дима стал еще более мрачен, хотя это и казалось невозможным. – Кроме того, мне хотелось бросить взгляд на ее квартиру, чтобы понять, одна она там живет или с кем-то.
