Весь этот политес разводился довольно долго, а вот проклятый договор, изрядно помятый и местами заляпанный кровью, был торжественно подписан всеми сторонами как-то молниеносно. Мне тоже пришлось подписать — как независимому свидетелю.
А потом… потом было объявлено о предстоящем начале бала! Гостям предложили проследовать в свои покои, дабы освежиться и подготовиться.
Нет, серьезно. После всей вот этой свистопляски герцог-таки решил не отменять запланированного бала. Чтобы показать, что мир заключен и все, значит, в порядке. Уж в порядке так в порядке, ничего не скажешь!
Хотя… я покосилась глазами на Матвея. В конечном счете все живы и целы. Войны между орками и эльфами больше не будет. Орки смогут построить свое государство. И все у этого мира будет хорошо. Ведь будет же?
Взгляд будто споткнулся, остановившись на немолодой напудренной даме с кокетливой мушкой над губой. Она все это время продолжала стоять на том же месте. И все так же наблюдала за происходящим с легкой полуулыбкой.
— Полагаю, вашему слуге стоит переодеться, — пропела она мне на ухо. — Да и ваш наряд несколько… хм, пострадал. Герцог наверняка предложит вам…
— Я сама, — торопливо перебила я. Нет уж, в тряпки, которые может предложить герцог, я точно переодеваться не стану! Наверняка там все эти корсеты и прочие прелести средневекового наряда. Лучше домой сбегать и снова поискать в гардеробной. Ая будет бухтеть, что все ее старания насмарку, но все равно что-нибудь придумает.
Только сказав это, я сообразила, что это было не слишком-то вежливо. Интересно, настолько ли ведьмы мстительны, как о них говорят?
— Извините… — я опустила глаза, но все-таки заметила, как Матвей, обойдя меня, попытался оттеснить от опасной собеседницы. Чего это он? В роль защитника вошел?
А вот дама, переведя взгляд с меня на него и обратно, только негромко рассмеялась.
— Что ж, я провожу вас в сад, — она непринужденно втиснулась между нами и подхватила обоих под руки. — Думаю, у вас есть ко мне вопросы. И не бойся так, девочка. И ты, малыш — ничего я ей не сделаю. Мы, видите ли, не такие уж чудовища, как принято думать.
— А какие? — напряженно спросил Матвей.
Дама хмыкнула.
— Мы мстим лишь тем, кто действительно этого заслуживает. Скажем, эльфийская королева меня сегодня… расстроила. Я еще подумаю над этим.
Похоже, ведьма что-то сделала, и нас троих вдруг будто перестали замечать. Мы беспрепятственно вышли из зала и неторопливо пошли по дворцовому коридору. Интересно, а до этого — замечал ли кто-то кроме меня саму эту даму с мушкой?
— А почему вы меня не разоблачили? — этот вопрос беспокоил меня больше всего.
— Потому что тогда пришлось бы разоблачаться мне самой, — женщина пожала плечами. — А мне совсем этого не хотелось. Я получила письмо от герцога ти Мэрриза и поняла, что присмотреть за всем этим придется непременно. Но я терпеть не могу придворных церемоний. Да и вообще людей не слишком-то жалую. Впрочем, как и эльфов, и прочих… Ты предоставила мне прекрасную возможность — присмотреть за всем, оставаясь в тени. Не пришлось самой выступать. Теперь я могу со спокойной душой вернуться домой и в ближайшие, надеюсь, несколько лет снова не видеть никого. Ты справилась. Молодец.
Я почувствовала, как жгуче краснею.
— А почему вы не любите людей… настолько? — это я спросила совсем тихо, и моя собеседница как-то очень невесело усмехнулась.
— Мы ведь действительно чувствуем ложь. Все эти люди раскланиваются и льстят — потому что боятся. А в глубине души желают сдохнуть, сгинуть, не появляться поблизости от них никогда. Все знают, что ни одна ведьма не накажет без причины, и достаточно не делать никому зла, чтобы избежать ее мести. Но люди не могут удержаться — они все равно творят зло. Ну или как минимум грубят, хамят, подставляют друг друга, причиняют боль — себя они легко оправдывают, но им невыносима только мысль, что можно поплатиться за это.
— Но не все же люди такие! — я возмутилась. Ну да, хамов, лицемеров и подлецов всегда предостаточно, но нельзя же судить только по ним обо всех!
— Не все. Но как раз при всевозможных дворах лжецов и лицемеров больше, чем где-либо. Впрочем, их хватает везде. Случается порой встретить искреннего и чистого человека, и каждый раз это как подарок, — она мимоходом одарила улыбкой Матвея. — Но копаться ради таких подарков в навозной куче… я слишком стара для этого. Мы, ведьмы, не слишком верим в людей.
— Но почему?! — я уже начала напоминать самой себе попугая.
— Видишь ли… — Мы уже вышли в сад и даже подошли к приоткрытой двери среди цветущих кустов — и остановились перед ней. Ведьма задумчиво отвела взгляд. — Ты знаешь, как становятся ведьмами… внашеммире?
Она сказала это так многозначительно, что стало ясно: она знает, видит, в общем, бесполезно тут отрицать. Впрочем, ей, кажется, все равно, что мы пришли из другого мира. Я отрицательно мотнула головой.
— Так вот, чтобы стать такой, как я, надо, конечно, родиться с нужным даром. Все ведьмы отличаются и определенным характером. У них всегда обостренное чувство справедливости, они не приемлют подлости… но их дар поначалу спит. О нем не подозревает даже сама будущая ведьма. Есть даже теория, что потенциальных ведьм рождается куда больше, чем в итоге узнают о своем даре. Женщина может мирно прожить всю свою жизнь и передать свою искру дочери или правнучке, сама так и не став настоящей ведьмой. Инициация происходит от очень ярких и сильных эмоций, не находящих выхода. И чаще всего… чаще всего это боль. Горе. Страдание. Незаслуженная обида. У меня есть ученица — крестьянская девочка, разбойники убили всю ее семью, поглумились над ней и бросили умирать. Конечно, далеко они не ушли — виновники инициации ведьмы всегда первыми получают по заслугам. Отсюда и легенды о мстительности ведьм.
Я потрясенно сглотнула. Да… наверное, не стоит спрашивать у этой женщины, как инициировалась она сама.
— Нам говорили, что ведьмы могут мстить даже целым городам, — прокурорским голосом напомнил Матвей. — Это тоже справедливо?
— Разумеется, — с непрошибаемой уверенностью ответила женщина. — Скажем, когда девушку несправедливо обвиняют в преступлениях, привязывают у позорного столба, и весь город бросает в нее камни и оскорбляет. Или ее приговаривают к казни — и толпа собирается полюбоваться… эти люди заслуживают наказания. И получают его.
Я сглотнула. Ох, кажется, зря этот мир показался мне прекрасным и волшебным… Окинув меня внимательным взглядом, ведьма снова чуть усмехнулась.
— В последние лет сто в этой стране смертная казнь применяется очень редко, и только когда вина абсолютно доказана. А о позорных столбах и вовсе забыли. Не в последнюю очередь — благодаря таким, как я. Мы — совесть этого мира.
“А совесть всегда больна”, — грустно подумалось мне. Наверное, просто люди везде одинаковы. И не мне судить об истинной справедливости ведьм этого мира.
