— Не вздумай пробовать, — нахмурился Матвей, — отравишься еще.
— Мы, феи, существа волшебные, чтоб ты знал! Мы не травимся! — гордо фыркнула Ая и стремительно спланировала к ближайшему цветочку покрупнее.
— Эй! Стой! — это мы завопили наперебой уже все втроем. А мало ли что? Это они в своем мире не травятся. А здесь…
Однако фея-пчела уже поспешно сунула хоботок в явно мелковатый для нее цветочек, напоминающий колокольчик.
— Мммм… вкусно! — блаженно выдохнула она и икнула. А потом еще раз и еще.
— Ая? — обеспокоенно окликнула я ее. — Ты в порядке?
— Я-а-а, — протянул она и примолкла, словно прислушиваясь к себе. — Как будто… в пор-рядке! То есть за-а-мечтательно! — выдохнула фея наконец и как-то кривовато, слегка заваливаясь набок, взлетела. А потом расхохоталась и, стремительно набирая скорость, помчалась куда-то вперед. Впрочем, недалеко: в паре метров от нас она с разгону впечаталась в дерево и шмякнулась в траву. Я успела сделать только одно движение к ней — но фея уже снова взмыла в воздух, выделывая странные кренделя и кульбиты в воздухе, а потом вдруг… запела. Хрипло и совершенно немузыкально.
— Я пчелаааа, я пчела! — взвыла Ая на какой-то диковатый мотив. — Я у вас такая однааа!
— Повезло нам, — мрачно прокомментировал Матвей, сложивший на груди руки. Я могла пока только оторопело таращиться на фею. — Вторую мы бы не пережили.
— Это что… — Степан заговорил шепотом, кажется, не веря себе. — Она что — пьяная?!
— Еще какая, — скривился его брат.
— Но почему?!
Бедный ребенок. Кажется, побыть немного Лешим, узнать, что твои родные пропали в других мирах и даже найти повесившуюся мышь в холодильнике — все это было для его подростковой психики еще ничего. Но вот вокальные упражнения Аи оказались перебором. Жизнь его к такому не готовила.
— Кажется, это был все-таки неправильный мед… и на него летят неправильные пчелы! А все потому, — оптимистично пояснила я, приобняв Степана за плечи, — что до сих пор нам с вами жилось скучно. Бродили тут, опять же, как-то так… невесело, без огонька. А теперь-то у нас наконец есть здоровенная поющая пьяная пчела.
— А я ви-жу гостиницу-у! — радостно пропела Ая все на тот же варварский мотив, описывая круги над нашими головами.
Ну… не возвращаться же теперь, правда?
Будем действовать по обстоятельствам!
Глава двенадцатая. Никто не любит пчел
Гостиница оказалась похожа на высоченный стеклянный колпак, и найти в него вход удалось не с первой попытки. Впрочем, возможно, все было бы проще, если бы не фея, описывавшая над головами вихляющие круги и попеременно то жужжавшая, то немузыкально, но с чувством распевавшая залихватские песенки.
— А она сможет феячить в таком состоянии? — с сомнением шепнул Степан.
Я только неопределенно пожала плечами. Как будто у нас есть выбор.
Портье оказался гуманоидом, но не человеком — с длинными мосластыми конечностями, узким, почти треугольным лицом, круглыми глазами навыкате и синеватой кожей в оранжевых пятнах и разводах. Впрочем, на наше счастье, говорил он на том же языке, что и мы сейчас — то есть основном местном, каким бы он ни был. Одет он был в облегающий комбинезон — похоже, это самая популярная здесь форма одежды.
А вот когда мы и ему принялись рассказывать свою сказочку про «сотрудников частного детективного агентства», отреагировал он именно так, как реагировал бы любой человек-землянин на всю эту дичь: принялся скептически нас рассматривать и кривить тонкие губы. Дааа, вот сейчас нам очень нужно немного нафеяченного доверия!
Я отчаянно заозиралась. Наша фея кружила себе рядышком, что-то довольно жужжа себе в хоботок. Я толкнула Степку в плечо и глазами указала на Аю. Парнишка понятливо кивнул и, как только портье остановил взгляд на Матвее, метнулся, сцапал пчелофею прямо в воздухе — та только пискнуть и успела — и швырнул ее в направлении гостиничного работника. Интересно, а так пыльца будет работать? И главное — какона будет работать?.. Хмм, ну, в любом случае менять что-то уже поздно.
Бедолага портье, вытаращив еще больше и без того выпученные глаза, попытался увернуться — как и барахтающая в воздухе возмущенно вопящая фея, однако столкновение все-таки произошло: отчаянно бултыхающая крыльями пчела впечаталась прямо в лоб гуманоида и тут же отлетела назад, будто спружинив. Портье схватился за лоб и на мгновение замер.
А потом, вместо того чтобы возмутиться или хотя бы удивиться странному поведению «детективов», он вдруг… расхохотался. Отчаянно, истерически, взвизгивая на вдохе и утирая болотно-зеленые слезы в уголках рыбьих глаз, хватаясь за тощий живот и обессиленно прислоняясь к стене за стойкой.
— Детективы… ой, не могу… детективы! С пчелооооооой!
— Кх-кхм, — я вежливо кашлянула, пережидая особенно острый приступ, — а вы позволите нам взглянуть на список постояльцев?
— Пха! — что бы это ни значило, гуманоид хлопнул ладонью по стойке — кстати, пальцы у него оказались многосуставчатыми, с перепонками — и над ней развернулось голографическое окно с номерами комнат, фамилиями постояльцев и еще какими-то пометками. Портье тихонько уполз под стойку, продолжая всхлипывать, а мы с Матвеем, переглянувшись, принялись поспешно записывать на своих смартфонах нужную информацию.
Ну… во всяком случае, мы получили то, что нам нужно, и помогла нам фейская пыльца. Какая, в общем-то разница, каким именно образом?
— Одной не хватает, — Матвей нахмурился. — Похоже, той девушки.
— Ничего, — я оптимистично пожала плечами, — может, она и не понадобится. Меня больше интересует, что значит номер «ноль-альфа»? Это где?
Как и во многих земных гостиницах, здесь первая цифра в номере комнаты означала этаж. Нулевой этаж? Это подвал, что ли? Вообще-то пауку — а именно у него номер оказался таким загадочным — вполне бы подошло.
— Вы не подскажете… — Я перегнулась через стойку. Портье сидел под ней на полу, прижав тощие колени к груди, икал и мелко подхихикивал. Кажется, толку от него не будет. Надеюсь, он не насовсем это. И надо бы запомнить: никогда не подпускать фею к неизвестным иномирным цветам. Я выпрямилась, обернулась к своим спутникам и скорбно сообщила, — нет, он не подскажет.
— А я знаю-знаю-знаю! — радостно возгласила фея и метнулась почему-то к входной двери. Снова, в который уже раз, переглянувшись с Матвеем, мы одновременно рванули следом. Степан отстал от нас ненамного.
Тем временем пчелофея, вылетев через самораздвигающиеся двери, принялась набирать высоту, держась у стены.
— Чего это она? — изумился Степа. — Эй! Ая!
Впрочем, фея никакого внимания на него не обратила.
— А может, нулевой этаж — это тот, что под куполом? — задумчиво произнес Матвей. — Там был всего один номер указан. Может, он какой-то особенный?
