И он вновь отключился. Но на этот раз просто заснул.- Ну вот, он спит, - заметил доктор, опрокидывая очередную рюмку. - Промойте рану, - он указал на остатки водки в графине. – Просто залейте и дайте стечь.- А вы, доктор? Вы мне не поможете? – спросила Анна.- Нет, сударыня, я слишком устал… Меня вытащили прямо из-за стола купца Гадалова, я был у него на именинах, связали, приволокли сюда силой… Мне необходимо поспать. Mihi nervi excitantur (мои нервы возбуждены – лат.)А это очччень вредно!С этими словами он залез на печь, и вскоре Анна услышала переливистый храп пьяного медика.
***
Неизвестный рисунок из Сети.
Вот уже третьи сутки Анна сидела у постели умирающего Чедвика. Иногда приходил тунгус, предлагал сменить её, чтобы она могла поспать, но Анна боялась, что Джон умрёт в её отсутствие. Убрав волосы под чепчик, она сидела сутки напролёт. Иногда Джон словно бы приходил в себя, он смотрел на неё лихорадочным взором и бормотал что-то бессвязное на родном языке. Анна прикладывала мокрую тряпицу к его лбу, пытаясь хоть как-то унять его жар.Доктор проявил редкостное равнодушие к пациенту. Когда Анна попыталась резко попенять ему на это безразличие, он с раздражением бросил:- Сударыня! Я понимаю вашу озабоченность судьбой этого бедняги, но Бог – свидетель, я ничего не могу поделать,- он развёл руками, - Воспалительный процесс захватил весь организм… Он может умереть в любую минуту.- Но как же так?!. – Анна растерянно смотрела на него. – Разве вы не врач, первейший долг которого спасать жизнь пациенту?! Как можете вы быть так равнодушны?! Вы опустили руки!Она не скрывала слёз, брызнувших из её глаз.- Долг?! Долг – вы говорите?! – вскричал врач и тут же понизил голос до шёпота, который зазвучал почти зловеще. – Да, мой долг – помочь тому, у кого есть шансы на жизнь. Но я не Господь Бог! И да, я опустил руки, потому что не вижу пути к его спасению.Он замолчал, тяжело вздохнул и принялся уговаривать Анну уже миролюбивым тоном:- Поймите, жар усиливается час от часу… Нам остаётся просто ждать… Если хотите, молитесь. Это всё, что вы можете сделать для него…И Анна молилась. Наверное, она уже и сама смирилась с участью Джона. Но надежда возвращалась к ней всякий раз, стоило ему на мгновение очнуться от забытья.Однажды под вечер вновь пришёл тунгус. Он долго стоял у постели Чедвика, словно пытался что-то рассмотреть в его бледном исхудавшем лице, а потом сказал Анне:- Талтуга камлать. Духи сказали – чилавек не жить. Мало-мало осталось.- Да что ты такое говоришь?! – воскликнула Анна и толкнула туземца в плечо. – Джон поправится! Слышишь, поправится!- Напрасно ждать – плохо, - тунгус покачал головой и осторожно сжал её руку, - Духи не врут! Они видят, - он обвёл рукой круг, потом дотронулся указательным пальцем до лба Анны и добавил: - Ты не видеть! Духи видеть… И знать! Твоя – слушать! Моя говорить с духами, рассказывать тебе!- Почему я должна верить твоим духам? – не отступала Анна. – Они мне чужие, я верю своему Богу и молюсь ему о выздоровлении моего друга!- Твой бог - молчит, духи - говорят! Талтуга их слышать! Талтуга – внук Великого Шамана! – он воздел ладони к небу, словно показывал величие своего предка. – Ты – упрямый женщина! Талтуга не любить упрямый женщина! – похоже, тунгуса начинало раздражать упорство Анны.Он заговорил резким тоном, точно рубил фразы:- Нельзя перечить духам – плохо будет! Плохо! Талтуга сказал!И с этими словами он вышел, оставив Анну в растерянности.Глупый туземец! Пусть он вещает ей о своих духах, пусть сам верит в них! Но Джон будет жить!Ясный голос Джона, внезапно позвавший её по имени, вернул женщину к реальности:- Анна…- Да, да, я здесь, друг мой! – тот час же отозвалась она и опустилась на колени перед его ложем.- Сейчас день? – спросил он и так ясно посмотрел ей в лицо, что надежда вновь ожила в её сердце.- Нет, сейчас ночь, - отвечала Анна, вытирая испарину с его лба, - Должно быть, далеко за полночь, - она улыбнулась и дала ему сделать глоток воды.Её поразили его глаза – сейчас они казались ей больше обычного, и точно исторгали неземной свет. То ли лихорадка была тому причиной, то ли блики от свечей, плясавшие по стенам избы.Вдруг он взял её за руку и заговорил взволнованно, прямо глядя ей в глаза:- Анна, я должен сказать вам… Только обещайте выслушать, не перебивая: у меня больше не будет времени…- Джон, - Анна улыбнулась и мягко поправила рукой его волосы, - Вам вредно много говорить… Нужно беречь силы… Они так нужны вам для выздоровления.- Пустяки! Это сейчас неважно… уже не важно, - с настойчивостью возразил он…- Анна, я не могу уйти, не сказав вам нечто очень значимое… Главное для меня...- Уйти? – она чуть нахмурилась, - Неужто вы решили оставить меня одну?- Друг мой, - усмешка пробежала по его губам, - Я никогда бы даже не помыслил о том, но… моя участь решена там, – он поднял палец вверх, и тут же остановил её попытку возразить: - Пожалуйста, не перебивайте меня… Я боюсь, что горячка придёт вновь, и у меня уже не достанет сил бороться с ней…Он говорил по-русски, будто боялся, что иначе она может не понять его, и неотрывно удерживал её взгляд.- Анна я хотел, чтобы вы знали, что я люблю вас…- Джон… - она сжала его руку, намереваясь что-то возразить, но он продолжал настойчиво, с горячностью, которой она в нём раньше не подозревала,воспринимая его, как человека дела и рассчёта, но никак не романтика:- Впрочем, вернее было бы сказать – я любил вас… Да, да… С той самой первой минуты, когда вас встретил…Ему было всё труднее говорить, Анна вновь позволила ему сделать глоток воды, и он заговорил с новыми силами:- И даже ещё раньше – едва увидел портрет вашей матушки… Но тогда это не было любовью, скорее, восхищением небесной красотой. А когда увидел вас, моё сердце… В нём поселился ваш образ. Это было чувство без претензии на взаимность… Я знаю, как вы любите своего мужа… И я никогда бы не посмел оскорбить вашу верность недостойным поведением… Хотя бы намёком… Но ничто не мешало мне любить вас молча… - вруг лёгкая усмешка пробежала по его губам, оживляя смертельно бледные черты, и он почти весело заметил: - Один испанец сказал, что «Любовью оскорбить нельзя». ****Думаю, он был прав. Однако я не хочу уходить, не открывшись вам…- Молчите! Молчите ради всего святого! – Анна не скрывала слёз и приложила ладонь к его губам. – Вам вредно разговаривать!- Пустое! Какое это теперь имеет значение? Я даже рад, что моя жизнь кончается рядом с вами… Ваши глаза… О, как вы прекрасны! Не плачьте! Вам потребуются силы… Теперь вы будете одна в этом диком краю… Спасибо вам… и прошу прощения, что доставил вам столько хлопот…- Нет, друг мой! – она смахнула слёзы ладонью и нежно коснулась его щеки. – Не говорите так!- Вы были так добры ко мне… - продолжал Джон уже шёпотом, - Все эти дни… я ощущал вашу заботу и поддержку.- Нет, это вы должны простить меня! – с горячностью возразила она, уже не сдерживая слёз. – Это я – причина ваших страданий! Джон, милый Джон, если бы я знала, что ждёт нас, то никогда бы не позволила вам ехать со мной…- Не-нет! Вашей вины нет, я сам хотел этого всей душой… Наверное…. Я всё же надеялся на что-то… или просто хотел быть рядом. Какое это теперь имеет значение?Он вновь улыбнулся помолчал и с каким-то пронзительным чувством заключил:- Теперь это уже неважно… Прощайте, Анна! .. И обещайте мне…- Да…- Я хочу, чтобы вы были счастливы! Обещайте, что позаботитесь о себе!- Конечно, конечно, друг мой, я обещаю вам это!Вдруг его взгляд остановился на ней, будто замер на мгновение и сразу погас, продолжая улыбаться, Чедвик сжал её руку и устало закрыл глаза. Анна поняла, что духи Талтуги не солгали: как и предсказывал старый тунгус, они забрали Чедвика в лучший из миров.Потом на груди ушедшего Анна дала волю слезам. Милый юноша! Он приехал в далёкую страну, чтобы найти лучшую долю для себя и своих родных, но нашёл гибель. И сейчас она винила себя в его смерти. Пройдут годы, и она – уже с высоты своих лет – найдёт в себе силы простить себя, понять, что в его смерти нет её вины. Но сейчас, отдавшись своей боли, она винила себя не только за гибель, но и за то, что, сама того не желая, заставила его страдать от неразделённой любви. Почему так устроено, думала она сейчас, мужчины, окружавшие её, страдали от неразделённых чувств? Николай… И оказалось, Чедвик… Они так помогли ей в эти страшные месяцы. Без них вряд ли бы она смогла быть сильной. Но теперь она просто обязана преодолеть всё… Чтобы жертва Джона не была напрасна… В её сердце всегда будет биться частичка нежности к нему, отдавшему свою жизнь, ради её счастья.Плакала Анна, сожалея о потери друга, об утрате иллюзий, которые ещё совсем недавно заставляли её верить в лучшее и стремиться вперёд. Теперь она вдруг осознала себя маленькой былинкой, затерянной в суровой тайге, почти на краю света. И не было рядом ни одной близкой души, способной разделить с ней боль от своей утраты. Одиночество поглотило её и ледяным холодом сковало душу.___________________________________________
