– Константин Иванович, зря прервались на работу. – язвительно сказал сотрудник охранного агентства. – Камера снова работает. Ты бы ещё дольше шёл.
– Вот тебя, как моим начальником сделают, так сможешь рот раскрывать. – оскалился электрик и развернувшись ушёл.
***
День расцветал за окном больничной палаты ярким солнцем, снаружи доносились звуки оживлённой городской суеты, а из больничных коридоров слышались бодрые разговоры врачей и суетливые шаги медсестёр, выполняющих распоряжения. Катя уже давно проснулась, но лежала, не открывая глаз. Ей казалось, что голова при малейшем движении разваливалась на мелкие кусочки, тело ныло, а в животе была битва. А ещё очень хотелось пить, Катя бессильно шарила по высохшему нёбу языком и судорожно пыталась сглотнуть слюну, но потом проваливалась в сон.
– Здравствуйте. – сквозь ватное пространство пробился негромкий мужской голос. – Екатерина Васильевна, вы слышите меня? – горевшее жаром лихорадки запястье Кати обхватила прохладная мужская рука, доктор взглянул на часы и несколько секунд стоял, прислушиваясь к биению пульса. – Екатерина Васильевна?! – настойчиво позвал врач, присаживаясь рядом на табурет.
– Да. – сла́бо ответила Катя. – Я пить очень хочу.
– Да, конечно. – доктор привстал, взял с тумбочки бутылку с водой и налив в кружку, подложил под голову Кати руку. – Только понемногу. Аккуратно.
Катя почувствовала на губах долгожданную влагу, сделала несколько глотков и ей показалось, что она провернула невероятно сложную работу. Желудок громко ухнул, внутри разлилась изжога, и Катя без сил опустилась на подушки.
– Что случилось? – запинающимся языком спросила женщина.
– Вы были беременны.
– Была? – сразу спросила Катя. – Как это была?
– К сожалению, беременность была внематочной и, – доктор замолчал, а потом продолжил, – Екатерина Васильевна, у нас был выбор спасать вас или вашу репродуктивную систему. Но без вас она всё равно не смогла бы функционировать.
– Простите, мне так плохо. Можете попроще сказать. – каждое слово доктора отзывалось в Катиной голове дикой болью.
– Вы больше не сможете иметь детей. – доктор достал несколько бланков и положив их на папку, глянул на Катю. – У нас не было возможности подписать с вами бумаги до оперативного вмешательства, но это необходимо сделать сейчас. Только одна ваша подпись. – он вложил в слабые пальцы женщины ручку. – Здесь и здесь. Великолепно. – мужчина встал и проговорил. – Сейчас придёт ваш лечащий врач и всё объяснит ещё раз.
Катя, безумно уставшая от недолгого разговора, мгновенно уснула и открыла глаза, только когда над городом уже кружил вечер. Почувствовав себя немного лучше, она попыталась привстать, но низ живота скрутило болью, и Катя охнув снова легла. Повернув голову, женщина заметила, что вторая койка в двухместной палате уже была занята, хотя с утра там никого не было. Там лежала бледная женщина, под глазами её чернели тени, руки бескровными нитями лежали поверх одеяла, и о том, что она жива, можно было догадаться только по прерывистому дыханию. Глянув на трубку, тянувшуюся от капельницы к своей руке, Катя прикрыла глаза и попыталась вспомнить, о чём недавно шёл разговор. Она помнила, что разговор был крайне неприятный, но никак не могла уловить смысл.
– Проснулись? – в двери тихонько прошла молоденькая медсестра. – Сейчас дежурного доктора позову. Я вам обезболочку поставила, так что не так плохо будет.
– Спасибо.
Сестричка подошла ко второй пациентке, покачала головой и развернувшись пошла на выход.
Дальнейший вечер для Кати прошёл в сумбурном объяснении врача, после которого на сердце словно упал тяжёлый камень, в слезах, роняемых в подушку и в рвущем душу отчаянии, потому что Катя никак не могла понять, почему с ней происходят в последнее время такие страшные вещи.
– Привет.
Очередной визит был единственным светлым моментом, потому что пришла Вика. Сочувственно улыбаясь, подруга присела рядом, осторожно погладила Катю по руке и проговорила:
– Предупреждая твои расспросы. Дети дома, с ними всё хорошо, потому что с ними моя мама. И будет столько, сколько понадобится. – Вика покосилась на соседнюю койку и ещё понизила голос. – Ну мать, ты нас напугала. Хорошо, хоть медики оперативно приехали.
– Я ребёнка потеряла. – проговорила Катя.
– Да знаю, – Вика махнула рукой, – о себе сейчас думай. Ты, как поплыла, я чуть не чокнулась. Антошка твой, молодец, они с Зойкой выбежали из комнаты, когда ты рухнула, он всё увидел и её обратно увёл. Сказал: «Тётя Вика, помогите маме, а я за сестрой пригляжу!».
– За что мне это всё?! – прикрывая глаза, проговорила Катя. – Я как в аду живу в последнее время.
– Кать, значит, будем выбираться. Если сейчас задумываться и перемалывать всё произошедшее в голове, то лучше не будет.
Ещё несколько будничных и похожих на ободряющие фраз и Вика ушла. Екатерина была даже рада, потому что она смертельно устала и сейчас хотелось только одного, просто заснуть и по возможности проснуться, когда все проблемы отступят.
– Вы же Екатерина Вельга? – донёсся вдруг слабый голос с другой кровати.
Катя приоткрыла глаза и, повернув голову, наткнулась на горящий уголь взгляда незнакомки, проведшей в бреду последние два часа.
– А мы знакомы?
– Я Юля, вы как-то работали в бухгалтерской фирме и помогли мне с бумагами. Помните? – ломая сухие, бескровные нити губ, еле слышно проговорила девушка.
– Точно. – Катя приподняла ладонь в знак приветствия. – А с вами что?
– Не знаю. Говорят, отравилась. Ничего не помню.
В следующую секунду дверь распахнулась, стремительным вихрем ворвалась Мила и оглядевшись ринулась к кровати, где лежала Юля.
– Еле отыскала тебя в этой богадельне. Почему тебя сюда засунули? – она брезгливо оглядела свеженький ремонт двухместной палаты. – Ладно, я сейчас с этим разберусь. Нужно переместиться куда-то в нормальные условия.
– Не нужно. Мне так плохо, что я даже шевелиться не могу. – проговорила Юля. – Что там случилось?
– Никто пока не знает. Завтра с самого утра буду следователей теребить, но эксперт сразу сказал, что кровь киношная. – Мила развела руками. – Ты точно одна вчера вернулась? Ну я не знаю, может быть, с кем-то по дороге познакомилась и пригласила в гости?
Юля молча смерила её взглядом и вздохнув спросила:
– Где? В коридоре? – Юля почувствовала новый приступ тошноты и скривилась. – Я прошу тебя, давай оставим все разговоры. Мне и правда очень плохо.
– Ладно, я пошла. У режика, кстати, истерика. Но по-моему, он проникся тобой ещё больше. Он вообще таких любит. – Мила покрутила рукой у головы.
– Каких? – Юля посмотрела на неё с нескрываемым раздражением.
