— Не поможешь? — наконец спросил я
— Извини… — серьезно ответил Масляк, — не могу. Ты сам накосячил — не надо было тебе всю биографию свою вываливать. Так — помог бы, а сейчас — извини. Уж очень серьезных людей ты интересуешь.
— С той стороны — я кивнул на восток
— Ага. С нее самой…
Мы помолчали. Масляк посмотрел на часы
— Как сам то? — спросил я
— Нормально. Бабки башляют, работа, в общем, знакомая — бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай. Знаешь, как говорят — была бы шея, а хомут найдется. Верно?
— Нет. Была бы шея, а топор найдется.
Масляк хохотнул
— Хрен.
— Нет, все так.
— Да ни хрена не так. Кто с топором то — эти? Ну, вот подумай — того, кого с тобой принимали — он ведь одесский замнач, верно? Ну и чо? Два года — и он сдриснул. А учился в Польше, участник Майдана — и що, б…?! Та же рожа, только в профиль. Не так?
— Я вот думаю — сказал я — мы как свиньи. Нагадим в одном углу, спим в другом. Загадили другой — спим в третьем. Но ведь углов — только четыре.
— Углов на наш век хватит. Я вот никак не думал, что валить придется. Свалил, переехал — то же самое. Система везде одна. Поверь мне. Система везде одна. Не мы строили, не нам и ломать. Вот и все…
— Да нет… не одна.
…
— Как меня приняли? Только честно.
— Как? Да все просто. Работаем. Мы то — в отличие от всей этой ш…ы работать умеем. И ты это знаешь, нас не шесть месяцев учили, да? Вот лично у меня — три ножевых, могу показать. Ты думал, что такой на джипах в республику на пальцах въедешь — и ничего? Прокатит? Не… дорогой, не прокатит.
Нда… Вот в этом то — и главная трагедия — Украины… и не только ее. Есть те, кто могут, но не хотят. И есть те, кто хотят, но не могут. А те, кто и может и хочет — тех нету. Ведь тот же Валера… я в чем-то его понимаю. Шесть месяцев полицейской учебки — это разве образование для криминального детектива? В милиции, или полиции, как ты ее не называй — должна быть преемственность поколений. Сотрудников, оперов — надо годами выращивать. Чтобы старшие передавали накопленный опыт младшим, чтобы были традиции, табу, понимание, что правильно, а что — нет. В советской милиции, при всех ее недостатках — это было. А сейчас — этого нет. Систему просто сломали. Натравили на милицию народ, как будто только милиция виновата во всех бедах. А потом и вовсе — решили сменить систему целиком, набрать новых людей. Как будто милиция — это отдел продаж не работающий. Только милиция — это не прокладками торговать, и не мерчендайзинг Сникерсов, там так не получается.
И вот представьте себе — приходит толпа пацанов с шестью месяцами образования, и сразу — во всю грязь. И подсказать, что делать, подать пример — некому. Просто — некому. Раньше — они бы несколько лет поработали на подхвате у старших, поучились бы — не на конспектах, а на реальном живом деле. А тут — нет старших, некому опыт передать. А преступность — ждать не будет. Да еще и начальником — назначили опытного «говнюка». Это я считаю, едва ли не главная ошибка — говорю, как человек изнутри. Со смены начальства — реформу надо было начинать, а не заканчивать. Рыба с головы гниет.
И постепенно — энтузиазм начинающего проходит, а на смену приходит четкое ощущение, что тебя в очередной раз поимели. И остается — только безграничный цинизм и желание отомстить. Как? А в том числе и взяточничеством. Я ведь всех знаю, тот набор, что приходил — не было там изначально гнилых. И если Валера стал таким — не в последнюю очередь сыграло роль желание как то отомстить кинувшему его обществу и все стране. Не только жадность…
— А не опасаешься — сказал Масляку я — ты же понимаешь, кто я и откуда. Думаешь, за меня спросить некому?
— Пусть спрашивают — отмахнулся Масляк — спросят, ответим. Мы тут — сами по себе. И со всеми уже договорились, без России. Где то мы им, где-то они — нам. Сам же понимаешь, насколько выгодно существование никем не признанного государства на самой границе с ЕС. Объяснять тебе не надо.
— Понимаю.
— А раз понимаешь, то должен и другое понимать. Хозяевам — надо показывать лояльность, не на словах, а на деле. Оказывать услуги. Вот ты и будешь — той самой услугой, которую мы окажем. Так что извини — но отпустить я тебя никак не смогу…
С востока — послышался ритмичный гул винтов
— Летят…
* * *
Вертолетом — оказался Сикорски-61 в версии НН-3, редкий гость в наших краях. Я где-то читал, что поляки и украинцы — начали собирать вертолеты Сикорски с максимальным использованием своих комплектующих, в частности — с украинскими турбинами. Вот, видимо это он и был
[39].
Вертолет приземлился прямо на футбольном поле, опустил заднюю аппарель, из нее выбежали, занимая позиции на прикрытие, бойцы украинского спецназа — я опознал их по винтовкам Зброяр-10. Альфа, скорее всего. Может я и знаю кого-то — они меня спасали, когда боевики Пивовара захватили меня.
Масляк — побежал к вертолету, придерживая пиджак. Переговорив с кем-то, он побежал обратно — уже с двумя бойцами украинской Альфы. Масляк — отдал им ключи от моих наручников, бойцы Альфы взяли меня, и повели к вертолету, полушагом, полубегом.
Я оглянулся — и успел увидеть завершающий акт этой драмы. Из одного из Крузеров — вывели Валеру Возняка. Я думал, его тоже поведут к вертолету, но все оказалось намного проще и страшнее. Масляк — подошел к нему (Возняка держали шерифовцы), без лишних разговоров достал Глок и выстрелил ему в голову. Тот упал — а больше я ничего не видел, потому что меня втолкнули в вертолет.
Все так. Это я — уже отыгранная карта, с меня и взять то нечего. Мной можно только оказать услугу, отдав заинтересованным лицам. А вот Валера Возняк — богатый буратино, у него есть миллион долларов. А может — и не есть. Кто знает — сколько у него было при себе, когда замнач одесской криминальной полиции ударился в бега? Никто. И знать — никому не надо. Деньги — поделят меж собой заинтересованные лица, а Валеру — просто закопают где-нибудь по-тиханцу. Или — замуруют в цемент в фундаменте какого-нибудь строящегося дома.
И все шито — крыто…
В старом, видавшем еще вьетнамскую войну вертолете — было оглушительно шумно, мы уже взлетали. Я поднял взгляд — и уперся в умные и проницательные глаза относительно молодого человека, сидевшего напротив меня на откидном десантном сидении. Он был одет, как и все в камуфляж от Crye, знаков различия не было, и на том месте, где табличка с именем, тоже ничего не было.
