— Феликс не хотел уступать мне Беронику. И я подумала, что смогу выпросить у него Британнику.
— Но на что она тебе? — не унимается Виктория. — Вряд ли у нее есть способность к музыке. Сдается мне, она только и может, что горланить солдатские походные песни.
— Я ей доверяю, — отвечает Амара. — Она здесь для моей безопасности. И для твоей. Я часто наблюдала за ней в борделе: она умеет драться. Мне хочется научиться защищать себя.
— Для всего этого годятся мужчины, — хмурится Виктория. — Разумнее было бы ее перепродать. Так ты бы смогла немного подзаработать.
Амара рывком садится, оттолкнув Викторию, которая примостила голову у нее на плече.
— Я больше не желаю этого слышать!
Амара ждет, что сейчас начнется скандал — в борделе они с Викторией ссорились довольно часто, — но та лишь закатывает глаза.
— Ладно, — отвечает она. — Теперь ты здесь главная.
— Я не это имела в виду. — Амаре не хочется ставить себя выше подруги. — Я прошу тебя не говорить этого, потому что эти слова меня огорчают. И это не приказ.
— Прости. — Виктория обнимает Амару. — Я не хотела тебе хамить.
Подруги сжимают друг друга в объятиях, а затем, отстранившись, Амара замечает слезы на лице Виктории.
— Я так счастлива, так благодарна, — говорит она. — Не могу выразить, как я тебе обязана. Я никогда не смогу отплатить за то, что ты сделала.
— Не волнуйся об этом, — отвечает Амара. — Ты уже отплатила мне тысячекратно.
Амара с Викторией смотрят друг другу в глаза. Их всегда будет связывать молчаливая тайна: Виктория убила человека, чтобы спасти жизнь Амаре. Они не знают, как его звали, им известно только, что его подослал враг Феликса Симо, который желал отомстить за убийство Драуки, своей ценнейшей шлюхи.
— Давай не будем об этом говорить, — шепчет Виктория, и Амара сжимает ее руку. Виктория вздыхает, она по-прежнему готова разрыдаться. — Не могу поверить, что я свободна. Это выше моих сил.
— Понимаю. Я временами ощущала то же самое. Точнее, ощущаю каждый день с тех пор, как ушла из борделя.
— Тебе страшно быть свободной?
— Почти всегда.
Виктория вытирает глаза.
— Может быть, мне станет легче, когда придут мужчины, — произносит она бодрым голосом, и Амара понимает: Виктория по привычке пытается разрядить напряжение. — Я хотя бы уверена, что справлюсь с ними.
— Руфуса я тебе не отдам, — подтрунивает Амара, зная, что Виктория вряд ли привлечет ее любовника. — Но, надеюсь, ты сможешь развлечь Гельвия, кандидата в эдилы, с которым хочет работать Руфус. Очаруй его пением. И лучше помалкивай. Он, кажется, тот еще гордец.
— Гордецы мне не страшны! — восклицает Виктория. — И ты не права, что мне стоит помалкивать. Все мужчины хотят слышать, как мы ими восхищаемся. Просто мне нужно будет потешить его самолюбие, не притрагиваясь к члену. По крайней мере, за ужином.
Подруги смеются. Амара подливает вина в бокалы. Виктория, вдруг посерьезнев, делает глоток.
— Почти все мужчины такие, — говорит она, перехватывая взгляд подруги. Амара знает, о ком в эту минуту думает Виктория.
— Мне жаль, что он причинил тебе столько боли, — произносит Амара. — Но отныне он больше никогда не сможет тебе навредить.
— Как он смотрел на меня сегодня, когда я ему отказала. Как будто хотел меня убить. — Викторию потряхивает, и Амара снова обнимает подругу и крепко прижимает к себе. — Он стал таким грозным с тех пор, как ты ушла. Ты даже не представляешь.
В груди у Амары разгорается ненависть.
— Жаль, что я не могу его убить!
— Мне бы этого не хотелось. Трудно объяснить, но мне кажется, он сам с собой не может ничего поделать. Такая вот у него жизнь… И сколько всего он перенес!
— Это его не оправдывает. — Амара отказывается верить в то, что ей известно о детстве Феликса, не хочет испытывать к нему сочувствия. — Что бы с ним ни случилось, это не дает ему права терзать всех вокруг.
— Он всякий раз просил у меня прощения и говорил, как сильно любит. И я ему верила. Но в последний раз он сказал, что это я во всем виновата. Что только круглая дура могла терпеть все его выходки. Что я жалка в своей любви к нему.
— Но твоему терпению пришел конец. Ты ушла от него. И я тобой очень горжусь. — Амара высвобождается из объятий и обхватывает ладонями лицо Виктории. — Я знаю, что это далось тебе нелегко. Но он чудовище. Он никогда не был тебя достоин. Надеюсь, он еще не раз поплатится за все раны, что нанес тебе. Надеюсь, он умрет на улице как собака.
Виктория вздрагивает от таких жестоких слов.
— Я знаю, что мне нужно его забыть. Знаю. Но пока мне невыносимо думать о его страданиях. Так что, прошу тебя, не говори так.
Амара хочет возразить, но по тоскливому взгляду Виктории понимает, сколько мужества ей потребовалось, чтобы уйти от Феликса.
— Конечно. — Амара целует Викторию в лоб. — Прости. Я просто очень рада, что теперь тебе ничто не угрожает.
Они еще долго не ложатся спать, вспоминая песни, которыми Виктория сможет заворожить Руфуса с самой первой встречи, и обсуждая, какими изысканными манерами ей еще предстоит овладеть. Но Амара видит, что Виктория без сил. Она настаивает на том, чтобы подруга отправилась в постель, и провожает ее через атриум до спальни. Стоя внизу у лестницы, Амара следит, как свет от лампы в руках Виктории движется вверх, освещает коридор, проползает по балкам и наконец исчезает за закрытой дверью. Амара надеется, что в спальне Виктории не слишком холодно. Она попросила Марту принести еще одеял.
Амара стоит одна посреди дома. Она устремляет взгляд на темный потолок. Ночь сегодня ясная. В иссиня-черном небе, которое открывается посреди атриума, светят звезды. С улицы долетают редкие звуки. Отчетливее всего в этот час слышно журчание фонтана. Завернувшись в плащ, Амара отправляется в сад. Она движется на шум воды. Брызги, поблескивая в лунном свете, расходятся серебряной рябью по темной поверхности бассейна. Наклонившись, Амара погружает в него пальцы, но тут же отдергивает руку — настолько холодной оказалась вода.
Краем глаза Амара замечает какое-то движение. На смену ужасу почти сразу приходит облегчение. Этот силуэт Амара узнает даже в темноте.
— Филос?
Тот мгновенно замирает на месте.
— Я не хотел тебя тревожить.
Филоса почти невозможно разглядеть, Амара лишь слышит его голос, доносящийся из сумрака.
— Зачем ты там прячешься? — спрашивает Амара. — Это же просто нелепо.
Филос подходит к фонтану. Его лицо освещает лунный свет, отраженный от водной глади, и, глядя на него, Амара вдруг осознаёт то, что всегда знала, но отказывалась принимать. Филос куда привлекательнее Руфуса. Амара делает шаг назад.
