— Ради денег. Потому что я пытаюсь стать его агентом и договариваться о ссудах с отчаявшимися женщинами. Их положение не настолько безнадежно, как мое, и все-таки я этим не горжусь. — Она отсаживается ближе к стене и скрещивает ноги. — Мы либо выбираем жизнь, либо сдаемся. Если мы выбираем жизнь, нужно быть готовыми на все.
— Я не такая сильная, как ты.
— Ты сильнее, — отвечает Амара. — Ты лишилась всего за один день. У меня были годы, чтобы смириться с утратой. Даже не представляю, каково тебе пришлось — только что ты была в безопасности со своей семьей, а в следующий миг тебя уже волокли на тот корабль. Сколько ты повидала… Но ты выжила.
Дидона, не поднимая глаз, теребит простыню.
— Иногда мне кажется, что я сама навлекла на себя беду. — Она выдергивает из простыни нитку и накручивает ее на палец. Нить глубоко впивается в ее кожу. — Я не захотела выйти замуж за жениха, которого подобрал для меня отец. Перед нападением пиратов я жаловалась на него своей кузине. До той поры я не могла вообразить худшей судьбы, чем брак с уродливым торговцем сыром.
Амара едва удерживается от хохота, но несчастное лицо подруги отбивает у нее всякое желание смеяться. Прежде чем она успевает найтись с ответом, в кубикулу заглядывает Трасо.
— Какого-то гнусного пьяницу только что вырвало в коридоре. Нам нужно больше воды.
— А как же Фабия? — спрашивает Амара.
— Она уже занята уборкой, у нее не десять рук. Ты-то чем недовольна, ленивая сука? Ты же за всю ночь почти никому не отсосала. — Трасо шагает вперед, но Амара спрыгивает с кровати, прежде чем он успевает на нее замахнуться.
Увернувшись, она поднимает с порога ведро.
— Прости-прости, уже иду.
Дидона берет одну из масляных ламп и спешит за ней. Стоит девушкам выйти из кубикулы, как им в нос ударяет омерзительная вонь. Обходя лужу рвоты, они сталкиваются с выпрямляющейся Фабией.
— Постарайтесь набрать ведро до краев, — говорит она, бросая сердитый взгляд на незадачливого выпивоху.
Едва способный держаться на ногах, забрызганный рвотой пьяница лапает Крессу, уговаривая ее пойти с ним в кубикулу.
— Такая милашка… — бормочет он, не замечая гримасу отвращения на ее лице.
Выскользнув на улицу через черный ход, Амара и Дидона тихонько проходят мимо двери в покои Феликса. Дидона идет первой, освещая путь глиняной лампой. Огонек отбрасывает их колеблющиеся тени. Поначалу девушек преследует свет и шум «Слона», но вскоре они оказываются в почти непроглядной темноте. Свет луны выхватывает из мрака смутные очертания домов, оставляя неведомые черные омуты. Сердце Амары колотится в ушах. Она всегда ненавидела выходить на улицу среди ночи.
Они идут медленно, осторожно переставляя ноги, чтобы не споткнуться. Дома и лавки вдоль улицы наглухо закрыты деревянными ставнями. Мало кто, кроме завсегдатаев таверн и лупанариев, отваживается выйти из дома в такое время. За исключением воров. Амара понимает, что бедность их не защитит, ведь многие мужчины не прочь поживиться товаром Феликса. Она поднимает глаза на одно из запертых окон. Вряд ли кто-то поспешит на помощь, услышав женский крик в столь поздний час.
Колодец находится в конце улицы.
— Подними повыше, — шепчет она Дидоне, кивая на лампу.
Амара перегибается через край, опершись на углубление, оставленное прикосновением множества рук. Когда она вертит ручку колодца, на высеченное в камне лицо падает отблеск дрожащего пламени. Из каменного рта льется вода. Кажется, наполнение ведра никогда еще не занимало столько времени.
— Кто-то идет! — тревожным шепотом говорит Дидона.
Амара выпрямляется, не желая подставлять незащищенную спину приближающемуся незнакомцу. Они с Дидоной жмутся друг к другу. Слышится чья-то уверенная походка, куда более скорая, чем их мышиные шажки, и вскоре в поле зрения появляется прыгающий огонек. Это мужчина с ведром. Никандр.
Он выглядит изумленным.
— Что вы здесь делаете?
Пламя лампы, которую держит Дидона, трепещет. Ее руки подрагивают от испуга. Никандр со звоном отставляет ведро и торопливо подходит к девушкам.
— Все в порядке, все в порядке, — повторяет он, обхватив ее рукой, чтобы она не упала. — Вы даже плащи не надели! — восклицает он, заметив, как они обе дрожат в одних тогах.
— У нас не было времени, мы… — Амара умолкает на полуслове. Что тут скажешь? Что они выбежали на улицу полураздетыми из-за страха перед Трасо?
Не вынеся его неожиданной доброты, Дидона, едва сдерживавшая переполнявшие ее чувства, снова заливается слезами. Никандр бережно забирает у нее лампу и отдает оба светильника Амаре.
— Все в порядке, — говорит он, прижав Дидону к себе. — Ты в порядке.
«Ничего не в порядке, — думает Амара и, чувствуя себя дурой, освещает эту пару, обнимающуюся в темноте, подобно любовникам. — В нашей жизни все кувырком».
Дидона смущенно утыкается лицом в его плечо.
— Прости, — произносит она.
— Тебе совершенно не за что извиняться. — Никандр и вправду отнюдь не выглядит расстроенным тем, как обернулась их встреча. — Вот, возьми мой плащ, — предлагает он, расстегивая булавку, и оглядывается на Амару. — То есть, может быть, вы обе им укроетесь?
— Думаю, мне лучше понести лампы.
Никандр заворачивает Дидону в свой плащ и неторопливо, не желая отпускать ее, разглаживает ткань на ее плечах.
— Я наберу воды, — говорит он, подходит к колодцу и начинает наполнять их ведро. Ему удается накачать воду вдвое быстрее, чем Амаре. Достав ведро девушек, он с лязгом опускает в колодец свое. — Вам опасно здесь быть. Зоскалес ни за что не отослал бы Саву на улицу в такой час.
— Зоскалес не Трасо, — отвечает Амара. — И не Феликс.
— Знаю. — Никандр вытаскивает второе ведро. — Простите. — Он смотрит на них обеих — укутанную в его плащ Дидону и застывшую с двумя светильниками Амару. — Хотелось бы мне, чтобы… Хотелось бы…
Они молча смотрят на него, ожидая, что он закончит фразу.
— Ты всего этого не заслужила, — говорит он Дидоне, словно забыв о присутствии Амары, и поднимает ведра. — Пожалуй, нам пора идти. Зоскалес вечно ворчит, если я слишком задерживаюсь.
Отдав Дидоне одну из масляных ламп, Амара отправляет ее вперед. Никандр идет следом, а она замыкает процессию, держа в руке второй, более яркий, светильник. Хотя один худощавый мужчина вряд ли сможет защитить их от воров, в сопровождении Никандра девушкам становится спокойнее.
Амара уже готовится проскользнуть в лупанарий через черный ход, чтобы ненадолго оставить подругу одну, но Дидона встает на пороге, преградив ей путь. Твердой, уже не дрожащей рукой она передает Амаре лампу и, сняв плащ, возвращает его Никандру. Она забирает у него ведро, пролив воду на свою обувь, и держит его перед собой, словно щит.
