Мы договорились.
Я бродяга, изгнанник, разыскиваемый самыми разными личностями, обладающими большой властью. В данный момент, если игнорировать существование Крюгера, то всё, что нам с Стеллой и Волди остается — это шляться по дикой местности, провоцируя и истребляя разных сомнительных типов ради мелочи в их карманах, надеясь когда-нибудь накопить на дирижабль, на котором мы полетим, куда глаза глядят. Хреновые перспективы, что и говорить. Договориться с Крюгером, пообещав прикрывать его спину до тех пор, пока он не сформирует себе нормальную службу безопасности, было вполне логично. В обмен на содержание, вооружение и безопасность для моей спутницы. Кстати, о ней…
— Rkaat fimver vetata infer…, — пробормотала наевшаяся девушка, протягивая руку к костру. С её пальцев сорвалась слабо светящаяся вытянутая искра, тут же зарывшаяся в угли. Пламя вспыхнуло посильнее, обдав наши лица едва заметным жаром.
— Она маг? — без особого интереса спросил прервавшийся на половине фразы разноглазый почти-напарник.
— Лучше, — ухмыльнулся я, — Он пилот дирижабля.
— О! — Крюгер тут же оживился, — И хороший?
— Одна из лучших.
А вот про способности к волшебству у зеленой девчонки я подобного сказать не мог. Потихоньку обучая Стеллу мелочам, которых нахватался по верхам в Незервилле, я уверился, что талант у полугоблинши развит лишь в одной сфере — в полётах. Она не шатко ни валко училась счету, неплохо стреляла, с боем на холодном оружии был полный провал, но совсем полнейший был с магией. Дело было в том, что сила внутреннего источника госпожи Заграхорн вплотную зависела от темперамента девушки, имеющего привычку «переключаться» чуть ли не каждую неделю. Сейчас, в образе «забитой и стеснительной девчушки» она могла разве что слегка оживить костёр или создать легкий порыв ветра. В наиболее стервозном своем режиме это же легкое заклинание розжига костра вполне было способно поджечь человека. Ну а толку от этого?
— Пилот нам очень пригодится, — тем временем потёр руки подмерзший революционер, а затем серьезно посмотрел на меня, — Ну так что, кид, мы договорились?
— Детали обговорим позже, — кивнул я, — А пока нужно отсюда валить. Только куда?
— За этим не заржавеет.
И мы отправились сквозь ночной лес, ведя недовольно фыркающих лошадей на поводу и тихо переговариваясь. Предстояло как следует поплутать, заметая следы, а заодно выбираясь в ту точку, которую революционер-неудачник назначил первым шагом к своему возвращению в свет.
Михаил Басх по прозвищу «Крюгер» оказался странным, но интересным человеком.
Первое — он был циничным отмороженным ублюдком, неплохо побитым жизнью. Преступником, бандитом, вором, контрабандистом, мошенником и убийцей. Правда, в какой-то момент, видимо, еще с молодости, нечто в его мозгах нехарактерно переклинило, от чего он занялся своим образованием.
Второе — да, он был образован. Неглубоко, но всесторонне. Это было видно по манере речи, по скорости импровизации, по тому, как быстро и правильно он анализирует мои и свои вопросы с ответами. Спустя двое суток шатания по лесу, я раскрыл секрет этого жилистого разноглазого мужика — у него была великолепная память. Далеко не эйдетическая, а просто очень хорошо организованная. В работе с ней он был настоящим талантом. Не представляй его Источник из себя дышащую на ладан искру, я бы не устоял перед соблазном поделиться с Крюгером несколькими заклинаниями просто ради того, чтобы стимулировать на обучение Стеллу.
И, конечно же, третье. Я еще из своей первой жизни усвоил, что умный и всесторонне развитый индивидуум может испытывать глубокие чувства либо к своей семье, либо к чему-то, что он назначил для себя якорем. Вера, патриотизм, любовь, преданность господину… у многих не объясняемых чистой логикой эмоций единственный их смысл в заякорении сознания и характера. У этого человека ничего подобного не было. Он был просто зол.
Очень хорошо знакомой мне и совершенно неестественной для этого мира злостью.
Почему господа политики гребут под себя и продают свои голоса в то время, как их работа — служить избирателям? Почему дядя милиционер отворачивает голову, идя мимо драки пяти пьяных тел? Почему службы коммунального хозяйства начинают что-то делать только тогда, когда заваливают жалобами тех, кто может вставить им пистон? Сотни, тысячи «почему» от того, кого в школе и дома учили совершенно другому. Констант не существует. Мир не совершенен. Великая машина держится на компромиссах.
Михаилу Басху никто не давал никаких социальных гарантий. У него не было никаких иллюзий. Именно поэтому он и разозлился.
Преступник из низших слоев общества, осознавший, что его страна уступает позиции, погрузившись в долгую вялую склоку за власть между аристократией, монархом и народом, первый осознал, что если всё оставить так, как есть, то вскоре, лет через 20–30, Эсхат будет поглощен. Завоеван соседями или далеким грозным Кригстаном после долгой и кровопролитной гражданской войны. Это было неминуемо. Вместо того, чтобы бежать или смириться, он взбесился и принялся за дело.
Почти достиг успеха, причем какого! Не просто поднял народ на бунт, о нет, он, этот разноглазый мужик, почти продвинул целых две партии в Верхний Парламент! Еще чуть-чуть и всё в Эсхате могло пройти по мирному пути — с налаженным диалогом разных социальных слоев, с новыми весомыми элементами в системе сдержек и противовесов, аристократия и монархия вынуждены были бы мирно уступить некоторые позиции. Это бы позволило Эсхату хотя бы купировать темпы собственной деградации. Для начала.
…но он проиграл. Зато не сдался. Увидев шанс, рискнул жизнью, и теперь, вымотанный донельзя и голодный, тащит впереди меня свою лошадь, твердо намеренный взять реванш.
Что же, это будет интересно!
Глава 2
Гоблин — это невысокий зеленокожий гуманоид субтильного телосложения. Он мельче человека, с весом, колеблющимся в районе 40–50 килограмм, но мало уступает людям в силе, ловкости и скорости. Скорее, даже превосходит. Впрочем, этот момент можно оправдать тем, что чистокровные гоблины по всему миру живут на природе, отдавая немало времени физическому труду и охоте. Главное же отличие от гомо сапиенс, за исключением цвета кожи, будет состоять в строении головы у особей невысокой расы. Наиболее актуальным сейчас для меня является нос и челюсти этого прекрасного существа. Причина же интереса довольно проста — широкий рот гоблина, полный острых белых зубов и его длинный выдающийся нос, отчаянно мешающий быстро запихать в рот тряпку.
Правда, я уже не был тем растерянным попаданцем, что пришёл в себя, будучи извлеченным из резервуара в храме Бога-из-Машины.
Крепко схватив безмятежно спящего гоблина за шею, я уверенным движением сломал ему нос, «убирая» мешающую мне часть вбок, а затем, грамотно используя момент, когда несчастный раскрыл рот, чтобы заорать, сунул туда тряпку, аккуратно утрамбовав её поглубже. Затем моя жертва получила удар ниже уха, благополучно вырубаясь, а мне пришлось обматывать его голову дополнительными тряпками, дабы не только зафиксировать кляп, но и не оставить за собой капель крови из слегка надорванного носа, когда я буду покидать стойбище с добычей. Нос после этого я с легким противным хрустом вернул на место.
