Может, Нейт знает…
Поэтому она отправилась искать Нейта.
* * *
Мэдди нашла мужа наверху, злобно уставившегося на дверь спальни. Она прикоснулась к его плечу – и он вздрогнул так, словно жена выстрелила в него из электрошокера.
– Господи! – испуганно воскликнул Нейт.
– Нет, не Господь, а всего лишь я, твоя старушка-жена, – подмигнула Мэдди. Нейт даже не улыбнулся, и она вопросительно посмотрела на него. – О, Нейт у нас сегодня серьезный… Понимаю, понимаю.
Покачав головой, Нейт натянуто улыбнулся:
– Все в порядке. В чем дело?
– Мне нужна бензопила.
– Что?
– Бензопила, чтобы выреза́ть.
– Бензопилой пилят, а не вырезают.
– Послушай, приятель, я обойдусь без твоих дерьмовых шовинистических лекций! Пусть ты коп, но вспомни, что если дома нужно что-нибудь закрутить или прибить, то в конечном счете это делаю я. – Мэдди презрительно усмехнулась. – О боже, этот переезд и тебя распалил, да? Только подумай, чем мы сможем заняться в нашей новой спальне. Закручивать шурупы. Вбивать гвозди. Менять трубы. – Хитро подмигнув, она провела рукой Нейту по плечу, ощупывая упругие мышцы.
Тот резко отдернулся, словно обжегшись.
– И-и-и-и-ли… чем-нибудь другим!
Нейт поморщился:
– Это не наша спальня.
– Это наша спальня. Твоя и моя. – Мэдди потемнела от разочарования. Внезапно до нее дошло. Она хорошо разбиралась в сумасбродствах мужа. Тот сам ничего не замечал; это получалось у него неосознанно. Но Нейт уже давно пытался спрятаться за черными шторами, и Мэдди единственная могла без труда их раздвинуть. – О, я поняла. Тебе до сих пор кажется, будто это их спальня.
– Когда я был маленьким, отец ясно давал понять, что заходить в его спальню нельзя. Не в их. Не в мамину. Он называл ее своей. И я никогда туда не заходил. У меня такое ощущение, будто мы… – Нейт запнулся, подбирая нужное слово. – Вторгаемся. Отец жил здесь и умер здесь.
Он рассказал Мэдди о том, как мертвый Карл Грейвз лежал на кровати. А затем внезапно очнулся. Еще раз испустил дух напоследок. Мэдди постаралась проявить сочувствие и понять, каково это. (В конце концов, ее собственный отец умер у нее на глазах.) Но ей также было нужно, чтобы Нейт – ну, взял себя в руки, твою мать, потому что речь не только о нем одном.
– Господи, Нейт! Тебя это здорово задело. Все это.
– Все будет в порядке.
– Не будет! – воскликнула Мэдди, громко, слишком громко. – Не будет, – повторила она, уже тише. – Господи, не нужно нам было переезжать сюда. Не нужно было брать этот дом. – Она почувствовала, что автоматически переходит в режим кризисного управления. – Еще не поздно его продать. Грузчики расставили еще не всю мебель, и, если честно, мебели у нас недостаточно, чтобы заполнить весь дом. Скажем грузчикам, чтобы они отвезли наше дерьмо на… как это называется? На временное хранение, да? Она останется там до тех пор, пока мы не найдем…
– Нет. – Нейт покачал головой. – Я вижу, что ты делаешь. Прекрати! Послушай, я справлюсь. Мы оставим дом себе. Мы уехали из города. Здесь безопаснее. Олли здесь нравится; господи, он уже стал другим, это чувствуется. Здесь спокойнее, школа тут первоклассная, одна из лучших в штате. Тебе для работы нужно отдельное место, пространство. Боже, я иду на новую работу в понедельник! У Олли скоро начнутся занятия. – Он говорил решительно. – У нас все получится!
Мэдди окинула мужа оценивающим взглядом. Стараясь снова раздвинуть черные шторы и убедиться в том, что он действительно так думает.
Затем она положила руку Нейту на плечо – и в то же время ткнула ему пальцем в грудь. С силой.
– Замечательно. Просто возьми себя в руки. И держи в них. Нам нужно, чтобы у нас все получилось. Ты – наш фундамент. Так будь же фундаментом. Договорились?
Язык ее жестов не вызывал сомнений – Мэдди готова была поддержать мужа, но она не потерпит никакого дерьма.
Нейт молча кивнул.
– Хорошо. Я все поняла. Тебе тяжело.
– Все будет в порядке.
– Еще труднее признаться в том, как тебе тяжело.
– Да, мне действительно… тяжело. Очень тяжело.
– Ну вот, видишь? – Мэдди улыбнулась. – Разве не стало немного легче?
– Стало. Вот на… – Нейт сдвинул большой и указательный пальцы так, что между ними осталось лишь несколько миллиметров. – Самую малюсенькую чуточку.
– Я тебя люблю. Все будет хорошо.
– Я тоже тебя люблю.
– Вот что, – сказала Мэдди, поворачиваясь к лестнице. – Мы с тобой пока что возьмем себе гостевую спальню.
– А где же будет спать Олли?..
– Где? Я уже сказала ему, что он может забрать себе чердак.
– Чердак, Мэдс?.. Даже не знаю. Он старый, грязный и жаркий…
– Забавно, так же в точности я описала бы тебя.
– Ха-ха.
– Ладно, Олли там будет хорошо. Ему пятнадцать лет. Свобода ему не помешает. Там, наверху, будет его собственный мир, без нас. – Мэдди понизила голос. – К тому же, честное слово, парень уже пачкает пару носков в день
[12]. Наверное, придется закупить одноразовых салфеток…
Нейт состроил гримасу, торопясь перевести разговор на другую тему.
– Надеюсь, Олли здесь хорошо.
– Все будет замечательно. Он уже стал заметно спокойнее…
Сверху донесся крик сына.
* * *
Оливер поднялся по тесной лестнице. Наверху протянул руку, нащупал шнур выключателя, и – щелк, да будет свет! Чердак тянулся через весь дом, равняясь по площади двум комнатам. Крыша была двускатная, поэтому посредине можно было спокойно выпрямиться во весь рост, но у края уже не постоишь. Грузчики частично подняли сюда мебель и задвинули кровать в угол, под скос. Оливеру это понравилось. По какой-то причине это вселяло чувство безопасности. Притаиться у стены, спрятаться от окружающего мира.
Несмотря на запах плесени, пыль и жару – господи, самая настоящая духовка! – Оливеру тут, в общем-то, понравилось. Он чувствовал, что сможет здесь дышать.
Оливер шагнул к кровати и…
– Вот дерьмо! – воскликнул он, резко отступая назад. И, увидев то, что было на полу, закричал, призывая родителей.
* * *
Единственным источником света на чердаке была тусклая лампочка без абажура, поэтому папа захватил с собой настольную лампу. Воткнув в сеть, он использовал ее как фонарь, направив на пол и осветив то, что там было.
