Тишину нарушил голос Одиннадцать Лавра:
– Министр, я говорю как заместитель министра по Третьей Ладони и номинально ваш эксперт по методам военной разведки. Переговоры не будут такими, как вы ожидаете, если вы отдадите приказ Флоту бомбить обитаемую планету и привести ее в состояние радиоактивной зимы. Вы получите капитуляцию, может быть, или отступление, а может, войну, которая будет продолжаться десятилетиями – там, на этом маленьком, уродливом черном комке.
– Вы хотите сказать, заместитель министра, что это ужасное предложение?
– Нет, – ответил Одиннадцать Лавр, и Восемь Антидот мог себе представить его улыбку в этот момент. Он так улыбался, когда Восемь Антидот правильно решал большинство стратегических пазлов. Довольно и вместе с тем надменно. – Я вовсе не считаю, что это предложение ужасно. Я всего лишь говорю, что в результате вы вряд ли будете иметь переговоры, но, с другой стороны, переговоры и не были никогда тем, к чему вы стремились, верно? Во всяком случае, в Накхаре. Вы же предпочитаете достижение максимального эффекта, министр.
– А если и так?
– Значит, предпочитаете.
Восемь Антидоту казалось, что тошнота уже должна подступать из желудка к его горлу, но она не подступала. Он не знал, достаточно ли близко расположен желудок, чтобы его тошнило. Все было очень далеким и очень пугающим. Министр войны говорила об уничтожении целой планетарной системы, и Одиннадцать Лавр соглашался с ней. Если это было следствием службы во Флоте, то Восемь Антидот сожалел, что хотел служить там. Сожалел, что хотел маневрировать кораблями в комнате моделирования. Сожалел, что хотел решить все стратегические пазлы. Сожалел, что не думал о том, как могут кричать пилоты «Осколков», когда умирают их коллеги.
Если бы он закричал, его бы услышали.
Поэтому он молчал.
– …это следует делать честно, – доносился до него голос Одиннадцать Лавра. – Исходить от Ее Великолепия императора, никаких осколочных трюков, чтобы обогнать процесс.
– Император все еще не знает о побочных эффектах проприоцепционного единения. Вы это имеете в виду, заместитель министра?
Звук иронического смешка.
– Да. Полагаю, что именно это я и имею в виду. Я бы предпочел, чтобы закрытая информация оставалась в стенах министерства, насколько это возможно, министр. В нашем нынешнем усеченном состоянии после попытки, предпринятой Один Молнией, не стоит давать Ее Великолепию поводов присылать к нам людей из информации или науки, чтобы влиять на принятие нами решений.
– Иногда, – сказала Три Азимут с коротким вздохом, от которого все волоски на руках Восемь Антидота встали дыбом, – я понимаю, почему Девять Гибискус предпочитает министерство информации вам, Третьей Ладони. Тем не менее честность, как вы советуете. С этим проблем не будет: послание уже подготовлено.
– Я восхищаюсь вами, министр. Безгранично. Мой лучший ученик готов умереть, реализуя этот план, если это означает получение того, что нам нужно…
– Шестнадцать Мунрайз?
– Да. Совсем рядом с яотлеком. Двух флагманов будет достаточно, чтобы прорваться через ряды противника, использовав соответствующее количество осколочных бомб, как считаете?
Восемь Антидот услышал более чем достаточно. Он представил себе, сколько бомб потребуется, чтобы уничтожить планетарную систему, и сколько тел останется на той планете. Даже если у них один разум на всех, как он думает, он не хотел, чтобы это случилось. Если пилоты «Осколков» плакали потому, что теряли других пилотов, то что будет в случае гибели целой планеты, если ты переживаешь каждую смерть?
Они понимают смерть, просто относятся к ней иначе, сказала Дзмаре.
Но это не означает, что они вовсе безразличны к смерти.
Восемь Антидот развернулся, прошел в обратном направлении по холлу и в сторону туннелей. Он собирался поделиться кое с кем своей идеей, да. Восемь Антидот собирался сказать об этом императору Девятнадцать Тесло, чтобы она не отправляла приказ, который Три Азимут собиралась ей подсунуть.
* * *
– Чего хочет капитан Флота Сорок Оксид? – сказала Девять Гибискус, голос ее звучал очень ровно, очень невозмутимо. Голос человека, рассчитывающего направления атаки. Махит не была уверена, что поняла вопрос: капитан Флота, подвергающегося атаке, мог хотеть одного – чтобы атака закончилась его победой. Но Два Пена, казалось, поняла.
– Это же не всеобщий крик о помощи, яотлек. Это запрос информации. Не сделали ли мы чего-нибудь такого, что могло привести к переходу от партизанских уколов к лобовым нападениям, нет ли у вас более конкретных указаний? Их офицер связи Девять Морской Лед ждет нашего ответа на открытом канале.
Прежде чем Девять Гибискус успела ответить, заговорила Три Саргасс, ее голос звучал тихо и настойчиво, но так же спокойно, как голос яотлека:
– Прежде чем ответите, яотлек, выясните, подвергаются ли остальные ваши шесть легионов таким же атакам, или они успели сменить позиции. Я подозреваю, что это не отдельное происшествие.
Девять Гибискус посмотрела на нее оценивающим взглядом, под тяжестью которого Махит присела, подавленная пристальной, еще более тяжелой оценивающей откровенностью.
Но Три Саргасс не дрогнула, и Девять Гибискус, словно удовлетворенная этим, сказала:
– Два Пена, исполняйте. Статус от всех капитанов.
Времени на это ушло немного. Запрос, вероятно, был из привычных – Два Пена выставила руки над головой, и те принялись вытанцовывать перед голографическим изображением Флота, преобразуя входящие сообщения в световые закономерности, в стилизованное изображение того, чем были заняты легионы в данном секторе, как они перемещались, сколько их кораблей подвергались атаке.
Даже Махит видела, что Двадцать четвертый легион – легион Шестнадцать Мунрайз – начал медленно и непреклонно приближаться к планетарной системе инородцев. Ровно в то же время или сразу после инородцы усилили свою атаку на ближайший к этой системе легион – Семнадцатый. Причина и следствие, просто как дважды два.
– Они прекрасно понимают возмездие, яотлек, – услышала она собственный голос. – При всем огромном уважении, я не тейкскалаанка, не одна из ваших солдат, я знаю, ваши люди умирают, но если это реакция инородцев на минимальное приближение к их системе, подумайте, как они прореагируют, если вы отдадите приказ о реальной атаке.
– Кроме того, – агрессивно и иронично добавила Три Саргасс, – я сомневаюсь, что вы приказали Шестнадцать Мунрайз подвести ее корабль так близко. Вы отдавали ей такой приказ?
Махит никогда не видела, чтобы тейкскалаанцы, которые никогда не жили близ станции и не были знакомы с местными нравами, улыбались, как станциосельники, но именно это сделала теперь Девять Гибискус: обнажила зубы, скривив губы.
<Не улыбка, – сказал Искандр. – Угроза. Неудовольствие. Очень тейкскалаанское выражение, похоже на нашу улыбку, когда мы даем понять кому-то, что получим удовольствие, делая им больно>.
