— А моя женитьба на Кэйт привяжет меня к Силингу, — догадался я.
— Естественно, — пожал плечами маг. — А если граф фон Йорген медлит с браком, то следует его немножечко поторопить.
Через три часа мы с Кэйт уже были в храме. К счастью, гостей оказалось немного — только члены Малого совета, парочка придворных, да рыцарь Шлангебург. Я принял руку невесты из руки герцога, а дальше, все как положено — молитвы, взаимные клятвы, кольца.
Свадебный пир можно вообще обойти молчанием. Довольно скромный, никто из присутствующих не напился, не поскандалил и под стол не упал, потом даже вспомнить нечего будет. Но нам с Кэйтрин большего и не нужно, все равно же придется еще раз устраивать празднество для соседей и родственников невесты, которых с каждым месяцем становилось все больше.
Когда все закончилось, мы с Кэйт оказались в постели, уже как муж и жена. Сразу скажу — для супружеских утех оба слишком устали, поэтому просто лежали рядом и молчали.
— Ну вот, случилось то, о чем я мечтала, — прервала молчание молодая жена, приподняв вверх правую руку и рассматривая фамильный перстень, ставший обручальным кольцом. — Теперь я замужем.
В Силингии супруги носят кольца на правой руке, а не на левой, как у нас, но какая разница?
— Замужем, значит — за мужем, — изрек я банальную истину.
— Который постоянно отсутствует, совершает подвиги, получает раны и заваливает в постель всех женщин и девушек, попавших в его поле зрения, — хмыкнула молодая жена.
— Когда я кого-то заваливал? — обиделся я.
— А я не забыла, когда застала тебя со шлюхой. Как там ее — Лота? Да и потом, сомневаюсь, что ты хранил верность своей невесте.
— Кэйт, с Лотой я был до тебя, когда мы не были ни женихом, ни невестой. Тем более, что у нас с ней ничего не было.
— Дескать, эта шлюха просто заскочила в твою постель, чтобы погреться? — с иронией поинтересовалась Кэйт.
— Нет, не погреться, я попросил девушку, чтобы она полежала в моей постели, тебя подразнить.
— Подразнить? — слегка оторопела Кэйт.
— Ну да, — сказал я, лихорадочно соображая, что бы соврать дальше. — Я же в тебя сразу влюбился, а ты меня ненавидела.
— Ну, Юджин, сочиняешь ты здорово, — засмеялась супруга. — Если бы я все не видела собственными глазами, то поверила бы.
— Все мы совершаем ошибки, — изрек я. — Если бы я знал, что мы с тобой все-таки поженимся, то никогда бы не предложил девице тебя разыграть.
— Эх, как бы хотелось тебе поверить… Или, хотя бы в то, что я не узнаю больше о новых изменах. Неужели ты переменишь свою жеребячью натуру?
— Почему жеребячью? Гневко мне сто очков даст. А я, между прочем, давал тебе сегодня клятву у алтаря… Покамест еще не бывало такого, чтобы я изменил собственного слову.
— Ну-ну, — недоверчиво протянула Кэйт, поворачиваясь на другой бок. Сладко зевнув, сказала. — Давай-ка спать, нас барон на завтра в театр пригласил.
В театр? Хотел уточнить, правильно ли я ее понял, но Кэйтрин уже спала.
Про театры я слышал в университете, на лекциях, посвященных предшественнице Старой империи — Элладе, где мои профессора рассказывали про первые театры под открытым небом, где актеры выступали в масках. А что играли, уже и не вспомню. Вроде бы, что-то про птиц, обидевшихся на богов и, в наказание, закрывших собою небо, дабы жертвенный дым не достиг божественных уст.
В Швабсонии, помимо жонглеров и менестрелей, мне приходилось видеть странствующих актеров, останавливающихся на неделю-другую в небольших городах, считавших за счастье, если какой-нибудь влиятельный вельможа предлагал лицедеям пожить у него в замке месяц-другой, на всем готовом, но никому бы в голову не пришло, что для представлений можно выстроить специальное помещение, со сценой для артистов и лавками для зрителей, выделив для благородной публики места, отделенные от остальных специальной стеной.
Я не сразу уловил суть — уж слишком громко разговаривали актеры, пытаясь докричаться до дальних уголков зала, где сидели не то грузчики, не то гуртовщики, потом втянулся и осознал, что нам показывают сюжет из древней истории, про некое королевство, где правил добрый король Микобер. При его царствовании все были счастливы — подданные плясали и пели, скот плодился, а рожь и пшеница кустились, одаряя землепашцев богатыми урожаями. Но вот беда — у Микобера имелась жена по имени Дидетта, влюбленная в его младшего брата Рикобера, а брат, соответственно, влюбился в невестку. Скорее всего, Рикобер до конца дней своих просто вздыхал бы о жене брата, не позволяя чувствам выйти наружу, но женщина, как это часто бывает, оказалась решительнее мужчины. Королева уговорила Рикобера, чтобы тот во время охоты убил старшего брата, освободив себе место в постели и на престоле.
Но Рикобер струсил и не довел до конца дело. Ударив Микобера по затылку, младший братец связал короля, решив, что того растерзают дикие звери, а сам поспешил во дворец, где объявил о смерти старшего брата и о том, что отныне он становится правителем, а женой сделает вдову усопшего.
Никто не возражал, только старый слуга короля Мидело сомневался в гибели своего господина и требовал, чтобы все отправились его искать, но злая королева высмеяла старика и выгнала его в лес. Мол — иди и ищи, авось, заодно и зверей покормишь.
Подданные, слегка погоревав, начали праздновать коронацию нового короля, а заодно и свадьбу Рикобера и Дидетты, радуясь, что их поят и кормят на дармовщинку.
А добрый король остался жив. Как это бывает в сказках, его нашла в дремучем лесу прекрасная пастушка, освободила и отвела в свою убогую хижину, где лечила Микобера прохладной водой, поила свежайшим молоком и кормила лепешками.
Добрый король поправился и, разумеется, влюбился в свою спасительницу, но не знал, как вернуть престол. Убивать младшего брата не хотелось, и он решил остаться в лесу, жениться на пастушке и начать жизнь простого человека. Пастушка тоже не была против, но внезапно в хижине появился старый слуга. Со слов Мидело, народ перестал верить в смерть доброго короля, хочет, чтобы он возвратился, потому что Дидетта собралась пойти войной на соседнее королевство и начала брать налоги. И, разумеется, скот перестал плодится, а пшеница и рожь не хотели давать урожай.
Микобер вздохнул, всплакнул, потому что ему нравилось жить в лесу, но долг заставил взять себя в руки и отправиться во дворец, где его уже с нетерпением ждал народ, а злодейка, вместе с несостоявшимся убийцей, сразу же встали на колени и попросили прощения.
Конечно же, король простил младшего брата и бывшую жену, но приказал им покинуть королевство, а сам, под ликующие крики толпы, женился на спасительнице.
После представления мы решили пройтись пешком, благо, до герцогского дворца всего ничего.
— Юджин, тебе понравилось? — поинтересовался маг.
— В общем-то да, только непонятно, чем все закончилось, — отозвался я.
