Гномы, с недоумением вытаращили глаза и слегка отшатнулись. Ага, узрели преступника! А вот оправдываться точно не буду.
— Это и есть благодарность города Ульбурга? — поинтересовался герцог, знавший мою историю от Габриэля, которому я рассказывал о своих мытарствах.
— Она самая, — хмыкнул я, направляясь к кувшину. Приложил ладонь к стенке, вздохнул. Эх, а кава-то успела остыть.
— Приказать подогреть? — любезно поинтересовался герцог.
— Лучше сварить свежий, — попросил я.
Нахальство, разумеется, с моей стороны, но куда годится подогретая кава?
— Юджин, вы мне рассказывали о своем надзирателе, как там его? — наморщил лоб Габриэль. — Тукман? Турман? Тот, что был похож на тангара.
— Торман, — уточнил я. — Но он требовал, чтобы к нему обращались обер-берг-мастер Торман.
Гномы переглянулись и заговорили друг с другом на непонятном языке, состоящем из гортанных звуков, которые мне бы просто не выговорить.
— Простите, господа, — спохватился Димдаш-старший, переходя на нормальный язык. — Мы заволновались, но судя по всему, это он. Этот тангар-отщепенец всегда мечтал стать старшим мастером, но у него не хватило ни ума, ни терпения стать даже простым рудокопом. Вот, значит, сумел заполучить искомое… Он даже имя взял похожее на свое. Я не сумею вам его пересказать.
— К тому же, людям и не положено знать имена тангаров, — заметил я, подавив усмешку.
— Вы проницательны, господин… граф, — склонил голову Димдаш-старший.
Ишь, стал титуловать меня графом, а не эрлом. Что бы это значило? Вон, господа местные аристократы дружно называют меня эрлом, игнорируя титул, дарованный герцогом.
— Господин граф, вы не знаете, что случилось с Торманом? Где он сейчас пребывает? У нас, у тангаров, крайне редко случаются суды, еще реже кого-то приговаривают к смерти, но здесь именно тот случай. Отщепенец приговорен к казни. Заочно. Если вам известно местонахождение негодяя, убедительно прошу сообщить его нам, чтобы мы тотчас же довели это до старейшин.
— Увы, господа тангары, вы немного опоздали. По здешнему времени года на два, по времени моей родины лет на семь или восемь. Теперь ваш сородич находится в лучшем из миров, — сообщил я, поднимая глаза вверх. Посмотрев на гномов, усмехнулся. — Его убили каторжники во время восстания.
Не стал уточнять, что первый удар — как полагаю, смертельный, был моим. В глазах гномом мелькнуло облегчение.
— Господин граф, вы сообщили нам очень хорошие новости, — с чувством радости проговорил Димдаш-младший. — Приговор исполнен, предатель мертв, зато тангарам не придется казнить сородича.
Гномы не соизволили объяснить, а за что именно был приговорен к смертной казни Торман? За то, что выдал людям богатый прииск или еще за что-то? Впрочем, какая теперь разница?
От прошлого к настоящему нас вернул слуга, внесший очередной кувшинчик с горячей кавой. Теперь уже не только я, но и гномы принялись смаковать ароматный напиток. Оба Димдаша так аппетитно причмокивали, показывая свое удовольствие, что мне даже показалось, что на сей раз кава вкуснее, нежели в прошлый.
— Да, любезный граф, а волки-оборотни как появились? — спросил вдруг маг. — Ну, если принять за версию творение дьявола и скидывание с небес на землю?
— Наверное дьявол хотел еще и зверушек слепить, но получилось плохо, и он их выбросил, — выкрутился я.
— Так все-таки, господа, как появляются оборотни?
Вопрос этот задал не я, а Силинг-младший. Видимо, его тоже не удовлетворил ответ, данный отцом. Верно, парня, как и меня, смутило слово «общеизвестно», потому что когда его произносят, как раз сомневаются — так ли это.
— Сын мой, никогда больше не задавайте таких вопросов, — глухо проговорил герцог. — Еще раз повторю — оборотни появляются только от себе подобных и, никак иначе. Вам понятно?
От слов отца Вильфрид насупился, выпятил нижнюю губу и тяжело задышал.
— Так вам понятно или нет? — строго спросил Его высочество.
— Понятно, государь, — склонил голову принц.
Ишь ты, ему понятно. А мне вот, до сих пор непонятно. Я приготовился открыть рот, чтобы задать неудобный вопрос герцогу, но меня опередил барон. На правах старшего родственника или просто потому, что он успел выдуть в одиночку бутылку, маг подошел к своему внучатому племяннику, положил тому руку на плечо и спросил:
— Ваше высочество, а может, пока мы в узком кругу, вы все-таки поясните и наследнику, и графу, отчего вы так нетерпимы к иным версиям происхождения оборотней?
Его высочеству подобная фамильярность со стороны двоюродного дедушки не понравилась, но он сохранил достаточно хладнокровия, чтобы не стряхнуть чужую руку со своего плеча, а взять ее за запястье и осторожно снять.
— Прошу прощения за вольность, Ваше высочество, — улыбнулся маг, хотя на его лице не было и признаков раскаяния, — но все равно, вам следует обо всем рассказать. Граф Артакс человек умный, да и наш принц — далеко не дурак. Не забывайте, что нам придется отыскивать этих оборотней, а зная упорство графа, уверен, что мы их разыщем и доберемся до истины, а ваше упрямство будет нам только мешать. Если вам тяжело рассказывать, позвольте мне.
— Спасибо, дорогой дядюшка, но я сам, — вздохнул герцог.
Впервые слышу, чтобы Силинг назвал Габриэля дядюшкой, хотя правильнее было бы назвать дедушкой, но им виднее.
Герцог протянул руку, а маг, мгновенно понявший, чего хочет царственный родственник, вложил в нее полный бокал вина. Его высочество, залпом осушив его и, обращаясь к наследнику, спросил:
— Принц, вы слышали о таких городах как Треутерк и Басти?
Вильфрид пожал плечами, потом ответил:
— Слышал, что были такие, а потом отчего-то исчезли. Жители не то погибли, не то ушли в другие города. Кажется, там произошла вспышка какого-то заболевания, но точно никто не знает. Возможно, что города были уничтожены по приказу короля Ботэна.
— А вы, господа? — повернулся Его высочество к тангарам.
— Насколько помню, эти города расположены неподалеку от королевства Ботэн, с которым тангары никогда не имели дела. В Треутерк и Басти мои сородичи никогда не ездили, а товары из нашей страны туда возили люди, — сообщил Димдаш-старший, а младший гном добавил. — Мы считали, что эти города были захвачены ботэнцами и уничтожены.
— Увы, королевство Ботэн к гибели этих городов не имеет никакого отношения, — вздохнул герцог. — Эти города погубили оборотни.
— Оборотни? — не удержался от возгласа изумления наследник престола, но быстро взял себя в руки. — Прошу прощения господа.
— Это произошло почти сорок лет назад, когда я был гораздо моложе Вильфрида, а герцогством управлял мой покойный отец, которого звали также, как и меня — Деметрий. Так вот, в один из зимних дней стая голодных волков вошла в деревушку поблизости от города Треутерка, проникла в овчарню и перерезала всех овец. Событие, разумеется, из ряда вон выходящее. Волки, пусть и голодные, редко входят в селения, но иной раз голод заставляет хищников так поступать. Но хозяину овец показалось, что это необычные волки, а оборотни и он был уверен, что узнал одного из жителей города в облике волка. Он побежал в город, заявился в магистрат и там предъявил обвинение бюргеру. Донельзя озадаченные члены магистрата вначале посмеялись, но пейзанин пообещал, что в противном случае он отправится просить справедливости у герцога. Треурк считался вольным городом под покровительством Силинга, у него был свой суд и допустить, чтобы пейзанин из деревни, входящей в городскую черту, отправится к герцогу, было немыслимо и магистрат был вынужден рассмотреть жалобу. Они вызвали и самого горожанина, и членов его семьи. Наверное, все закончилось бы благополучно, но как на грех, супруга бюргера заявила, что муж отсутствовал весь день и всю ночь, а утром в их доме откуда-то появилась свежая волчья шкура. Бюргер уверял, что он уезжал за город по делам, заночевал у знакомого охотника, который и продал ему эту шкуру. Члены магистрата, разумеется, поверили горожанину, но на всякий случай отправили нарочного в деревню, где жил охотник. Но оказалось, что охотник умер накануне. Умер своей смертью, не то от болезни, не то от старости. Нарочный вернулся в город и доложил о том магистрату. Вроде бы, всего лишь цепь совпадений, но скоро по городу поползли слухи об оборотнях, и о том, что они уже покусали всех пейзан, и половину горожан и очень скоро все жители превратятся в вервольфов. И вот здесь началось самое страшное — горожане перепугались и принялись искать оборотней. Разумеется, они их нашли. Вначале принялись убивать своих недругов, потом тех, кто когда-то косо посмотрел, а потом и близких. Жены убивали мужей, любовники вбивали осиновый кол в сердце любимой женщины, матери бросали детей в колодец, а внуки сжигали живьем дедушек и бабушек. Уцелевшие бежали из Треутерка в Басти, что располагался в паре милях, и словно бы принесли с собой заразу, как при чуме. Басти — это уже наш город, там был наместник, попытавшийся разобраться и навести порядок. Кое-что он выяснил и отправил моему отцу подробный отчет о происходящем, попросил помощи. Герцог фон Силинг отправил в Басти жандармов, но было поздно. Там повторилось все то, что случилось в Треутере. Два города — а это пять тысяч человек, перестали существовать. Единственное, что сделал мой отец — он отдал приказ не пропускать оставшихся в живых в глубь Силингии, чтобы не занести заразу дальше, а потом велел сжечь оба города.
