Вонвальт сурово посмотрел на него.
– Следи за языком. О таких вещах не болтают попусту.
Мистер Макуиринк и я беспокойно переглянулись. Прежде чем кто-либо успел сказать что-то еще, Вонвальт заговорил.
– Благодарю вас, мистер Макуиринк, – сказал он и отступил на несколько шагов. – Мы закончили. Вы можете готовить тело к освящению и погребению.
– Хорошо, милорд.
– Вы будете писать отчет? Чтобы зафиксировать свои наблюдения.
– Да, милорд.
– Очень хорошо. Дубайн, где мы остановились?
– У мэра, сир.
Вонвальт снова повернулся к врачу.
– Отправьте ваш отчет мне туда.
– Как пожелаете.
Вонвальт в последний раз посмотрел на тело. Помедлил.
– Что ж, ладно. Мы вас оставим.
Мы покинули жилище врача и вышли на Аптекарскую улицу. За то время, что мы провели внутри, небо затянули облака, словно наше подавленное настроение притянуло их к нам. Они образовали низкий серый потолок, окутав город мрачными сумерками.
– Я желаю встретиться с сэром Радомиром, – сказал Вонвальт, глядя на облака. Затем он неубедительно прибавил: – До темноты еще полно времени.
– Полагаю, он в здании городской стражи, – сказал Брессинджер. – Мы прошли его по пути сюда, оно рядом с Вельделинскими воротами.
– Я помню, – сказал Вонвальт, рассеянно кивая. – Значит, нам в эту сторону. Хелена, не отставай!
Вонвальт ходил быстро. Такая у него была привычка. Учитывая, какими способностями и какой властью он обладал, как себя держал и какие знаки отличия носил, сэр Конрад, как правило, привлекал много внимания. Подданные императора были суеверны, и за нами, куда бы мы ни пошли, почти всегда увязывались последователи. Некоторые жаждали правосудия – такого, какое Вонвальт не мог свершить; другие хотели, чтобы он с помощью своих сил позволил им поговорить с близкими, которых они потеряли. Кого-то он просто пленил одним своим видом. От Вонвальта исходило нечто потустороннее, и некоторые люди поддавались этому сильнее других. Они сбивались в разношерстную толпу, которая следовала за нами, как маркитанты за армией. Обычно они держались в двадцати-тридцати шагах за нами и брели следом, кто-то с трепетом, а кто-то будто зачарованно. Проведи мы в доме еще какое-то время, то нашли бы на пороге различные безделушки, оставленные в качестве подношений: цветы, свечи, статуэтки идолов. Вонвальт уже давно привык к этому; я даже сомневалась, что он вообще их замечал. А меня и спустя два года это все еще приводило в замешательство.
Нам повезло, что Долина Гейл была торговым городом и ее лорды и состоятельные торговцы ходили по улицам, демонстрируя все свое богатство. Благодаря этому Вонвальт выделялся не так сильно, как обычно. Тем не менее шли мы быстро и решительно.
Здание городской стражи находилось в южной части города. Долина Гейл, как и большинство городов Империи, традиционно делилась на районы по гильдиям. Здание стражи располагалось в районе, посвященном поддержанию правопорядка, а это означало, что оно стояло на одной улице со зданием суда и городской тюрьмой. Здание стражи было двухэтажным, с фахверками из темного дерева и чрезмерным количеством решетчатых окон на фасаде. Пара больших труб изрыгала в ледяной воздух черный дым. Перед зданием располагался острог, который пустовал благодаря амнистии в честь праздника Зимних Холодов.
Мы миновали худощавого, измученного на вид стражника и вошли внутрь. Вонвальт сразу же решительно направился к столу дежурного, заставив скучавшего за ним сержанта вздрогнуть и выпрямиться.
– Я – сэр Конрад Вонвальт, Правосудие из Ордена магистратов Империи, – объявил он.
– П-правосудие Императора? – запинаясь, сказал сержант и поднес руку ко лбу. Он несколько раз молча открыл и закрыл рот. – Я… Я слышал сплетни, но не поверил им. К нам уже несколько лет не заезжал никто из магистратов. Вы приехали по старой Хаунерской дороге?
Вонвальт вздохнул.
– Я желаю поговорить с сэром Радомиром.
– Д-да, конечно, – сказал сержант. – Я попрошу одного из парней его позвать.
– В этом нет необходимости, – сказал Вонвальт. – Он наверху?
Сержант сглотнул.
– На верхнем этаже, милорд. – Казалось, ему стало неловко. – Сэру Радомиру… не понравится, что его беспокоят. Будет лучше, если я вас представлю.
Вонвальт скупо улыбнулся.
– Не утруждайте себя, сержант, – сказал Вонвальт. – Он не станет возражать, что его беспокою я.
Мы поднялись по скрипящим ступеням. Несколько дюжин свечей освещали нам дорогу – некоторые были восковыми, но большинство из свечного жира. Поскольку на мне была теплая шерстяная одежда и плотный плащ, мне быстро стало жарко. Комнаты сэра Радомира находились на верхнем этаже, и их было легко опознать по надписи «Шериф», намалеванной на двери по-саксански. Вонвальт громко постучал.
– Я же сказал, чтобы меня не беспокоили, – раздался за дверью суровый голос.
– Именем Императора, откройте эту дверь, – громко сказал Вонвальт.
Я услышала приглушенное: «Кровь Немы», затем звук шагов. Засов был сдвинут в сторону, и дверь распахнулась. Из комнаты пахнуло теплым воздухом, пропитанным алкогольным перегаром и дымом от очага.
– А вы, должно быть, Правосудие, о котором мы все столько слышали, – скалясь, произнес сэр Радомир. Он был высоким, ростом с Вонвальта, имел суровый, худощавый вид и короткие волосы с проседью. Его лицо уродовало багровое родимое пятно, похожее на винную кляксу. На нем были белые короткие штаны и синий с желтым дублет, а на поясе висел короткий кинжал.
– Да, это я, – ответил Вонвальт, неприязненно глядя на него.
– Вижу, лорд Саутер поспешил доставить вас в город.
– Так и есть.
Повисла пауза.
– Я – занятой человек, Правосудие, – нетерпеливо сказал сэр Радомир.
– В таком случае вы будете рады, что я не займу у вас много времени.
Снова пауза. Руки сэра Радомира были связаны, как и у всех, кто сталкивался лицом к лицу с имперским Правосудием, – и, как и многим другим, ему это совсем не нравилось. А еще, как и все, он побаивался способностей Вонвальта. Даже в столь крупном и развитом городе, как Долина Гейл, было трудно не верить бабушкиным сказкам и глупым сплетням, которые преследовали Правосудий повсюду, как облако тлетворных испарений.
– А эти двое кто? – спросил сэр Радомир, указав на нас подбородком.
– Мой пристав, Дубайн Брессинджер, и секретарь, Хелена Седанка.
– Грозодец и толка, – презрительно оскалившись, сказал шериф.
– И что с того? – резко спросил Вонвальт.
Сэр Радомир ткнул себя в грудь большим пальцем.
– Я два года сражался с толцами в Марках.
