Но у меня имелись условия:
– Мне нужен Иксион.
Ли приподнял забрало, сверкнув чем-то похожим на улыбку.
– Тогда я возьму Гриффа.
Интересно, ждал ли он, что я попрошу быть с ним помягче? Как в прошлый раз, когда все мои милосердные планы пошли прахом.
Я не стану этого делать. Грифф был способен о себе позаботиться.
Я опустила забрало. Ли сюр Пэллор перешел на позицию партнера – надо мной и чуть позади, предоставляя мне вести нас вперед.
Однако одну вещь я все же не учла: ветер дул в пользу питианцев. Нашему флоту потребуется вдвое больше сил, чтобы сдерживать противника против дующего с севера ветра. Солнце уже опустилось к горизонту, заливая края облаков золотом, и когда мы проносились над Ферришской равниной, я устремила свой взор на север. Аэла заметила их первой. Она напряглась, и я ощутила ее волнение, вспыхнувшее подобно огню, когда я последовала за ее взглядом. Питианский флот в полном составе перескакивал с облака на облако, как скачущие по воде камни.
Они по-прежнему едва просматривались на горизонте, но как только заметили нас, сразу же нырнули вниз, зарываясь в толщу слоистых облаков.
Я затрубила в горн, призывая наездников подниматься выше, чтобы мы могли воспользоваться преимуществом высоты.
– Трубите в рог, когда они прорвутся.
Приказ разлетелся по рядам небесных рыб и аврелианцев. Мы поднялись настолько высоко, насколько позволил нам зимний холод. Под нами раскинулись бесплодные равнины, покрытые сугробами снега, с виднеющимися тут и там игрушечными деревеньками. Их звонкие колокола, оглашающие тревогу, гулким эхом прокатывались по ветру и пульсировали в моих ушах. Я чувствовала, как холод просачивался сквозь огнеупорный костюм, щипая пальцы, а пар от дыхания затуманивал края моего забрала…
И тут в разрыве между двумя большими облаками под нами появились питианцы. Драконьи крылья сияли в тусклых лучах заходящего солнца, длинные хвосты небесных рыб мелькали то тут, то там, а огромные черные крылья грозовиков застилали землю внизу.
Я указала на них сжатым кулаком, и каллиполийский флот обрушился на них, стреляя на ходу.
Мне потребовалось всего мгновение, чтобы найти тех, кто нам нужен: Иксиона сюр Нитер и его партнера Гриффа сюр Спаркер.
Мы словно прорвались сквозь воздушную стену, чтобы добраться до Иксиона, уклоняясь от пар, ведущих бой по обе стороны от нас, и полные решимости вступить с ним в схватку прежде, чем он приблизится к нашему городу. Мы устремились к Иксиону, сбивая его с курса и заталкивая в низкую гряду облаков. Белизна обступила меня со всех сторон.
И краем глаза я увидела, как Ли бросился на Гриффа.
ЛИ
Когда наш флот возвратился с Нового Питоса, я не мог понять, как кто-то смог сдержать Энни. Я всю свою жизнь провел, тренируясь с ней, и знал, что, если Антигона сюр Аэла хочет проскочить мимо тебя, она это сделает. Тот факт, что ее удержал наездник, чей дракон, если верить слухам, был в наморднике, делал это еще более странным.
Но когда мы с Пэллором столкнулись с Гриффом Гаресоном и его грозовиком над Ферришской равниной, я наконец-то понял, в чем дело.
Они были словно кирпичная стена. Они мчались на нас, не боясь ни драконьего огня, ни когтей, ни клыков, словно намордник делал их отчаяние еще более смертоносным. Грозовик сражался как одичавший пес весом с медведя.
И ветер был им на руку.
Каждый раз, когда Пэллор стрелял, они уклонялись. Каждый раз, когда нападали они, нас отбрасывало назад.
На юг. В сторону города.
Огонь – наше первое и лучшее оружие, но когда мы сражались с Гриффом и его грозовиком, в ход шли лишь когти и клыки, а Пэллор снова и снова пытался отделаться от них.
В конце концов, над крылом грозовика открылся просвет. Мы выстрелили.
Грифф заворчал от боли. Его грозовик завыл.
Глаза снова заволокла знакомая тьма, и я вскинул голову, чтобы избавиться от нее. «Только не сейчас». Только не этот чертов огненный шок… Но я не мог думать ни о чем другом.
Раненое крыло Пэллора прижималось к боку, отчего мы начали терять высоту.
Пробиваясь сквозь облака, я больше не понимал, где мы и что находится под нами, пока слоистые облака вокруг нас светились насыщенным красным в лучах заходящего солнца…
Внезапно из ниоткуда появилась затерянная в облаках Небесная площадь Крепости.
Два дракона ударились о камни. В ноге, придавленной весом Пэллора, вспыхнула невыносимая боль, и он, почувствовав ее, попытался привстать, чтобы уменьшить давление, пока я судорожно перерезал дрожащими пальцами ремни, с помощью которых мои ноги были привязаны к стременам… На нас упала тень огромного черного грозовика.
Я был совершенно беспомощен, прижат к земле и вот-вот буду заживо загрызен бульдожьим оруженосцем Иксиона…
Я наблюдал, как острый клинок вонзился в кожаную полоску ремня. Пэллор застонал и сместил свой вес, складывая крылья и облегчая боль в моей ноге. Снова мелькнуло лезвие кинжала.
Рука в доспехах, грубая и почерневшая от копоти, схватила меня за грудь и потянула вверх. Я выскользнул из седла и, свалившись на землю рядом с Пэллором, отполз по камням в укрытие ближайшей полуразрушенной арки.
Грифф Гаресон стащил меня с моего дракона. Мы остались на вершине карстовой колонны Крепости абсолютно одни, окутанные туманом, под карнизом разрушенной колонны старой Небесной площади.
Он снял шлем, и я увидел вьющиеся волосы и ярко-голубые глаза, выделяющиеся на загорелом лице. На его белоснежных питианских доспехах, перепачканных пеплом, не было эмблемы Дома. Он, прищурившись, посмотрел на небо. Нас полностью окутали облака, а сквозь туман проглядывались лишь редкие отблески драконьего огня, сопровождаемые отдаленными криками и ревами горна.
Гаресон выдохнул сквозь стиснутые губы и присел на корточки передо мной.
Пэллор вскинула голову. Зарычал, приподняв морду, выставил в стороны крылья и поджал хвост. В нескольких ярдах раздалось ответное рычание, гораздо более грозное и громкое. Грозовик Гаресона почувствовал угрозу для своего наездника.
Впервые я отчетливо рассмотрел намордник. Вблизи он выглядел еще более ужасно. Он обтягивал его голову вокруг рогов, сжимая челюсти…
– Я не причиню ему вреда, – сказал Гаресон Пэллору. И через плечо добавил: – А ты успокойся.
Рычание грозовика стихло.
Гаресон принялся расстегивать доспехи на моей раздробленной ноге. Ловко, быстро, как будто привык снимать доспехи с других людей.
– Вы – Лео. Тот, кто убил Джулию.
Он говорил на драконьем языке практически без акцента. Подобно слуге, который с самого детства прислуживал своим хозяевам. Его манера речи, очевидно, ставшая привычкой, – это обращение слуги к господину.
