Меня охватило чувство вины, граничащее с ужасом, потому что последняя листовка Отверженных превратилась в карту зернохранилищ, попавшую во вражеские руки. Не для того я занимал сторону Мегары. Но проблема заключалась в том, что авиаудары были риском с самого начала войны. Но друг, попавший в плен и подвергающийся пыткам со стороны правительства, на которое я работал, – это что-то новенькое.
Над головой заскрипела крыша, на которой пошевелился дракон. Нам приказали взять их с собой в отпуск, потому что в городе была объявлена повышенная боеготовность. Наши драконы гнездились на крыше Саттеров.
Кор спал на кровати напротив меня, а его младший брат Грег свернулся калачиком рядом с ним, потому что, по словам их матери, Грег не мог спать один с момента похорон. В комнате находилось три кровати, но сыновей осталось только двое. Мне не нужно было даже спрашивать, в чьей кровати я спал.
За завтраком разговаривали в основном мы с Криссой. Миссис Саттер списала свой насморк и слезящиеся глаза на дождливую погоду, но я не думал, что в это кто-то поверил. В конце концов, даже у Криссы исчерпались темы для светской беседы, а я вздохнул с облегчением, когда Грег попросил разрешения выйти, и семья вышла из-за стола, оставив Кора и Криссу допивать чай и убирать посуду.
За последние недели мы впервые остались вместе, и это напомнило мне совещание эскадрона, за исключением того, что сегодня мы говорили об Отверженных, нелегальном печатном станке, о Мегаре и Энни, сообщая Криссе все, чего она не знала.
Чем больше она узнавала, тем сильнее хмурилась:
– Ну и дела.
– Правда? – Кор пылал от злости. – Не могу поверить, что она сделала это…
Крисса издала нечленораздельный звук.
– Кто? – переспросила она. – Энни или Мегара?
Кор бросил сердитый взгляд на нее.
– Ты в порядке, Ли? – поинтересовалась Крисса.
Я кивнул, выныривая из своей задумчивости, и рассказал им о том, что они еще не знали:
– Энни хочет устроить Сиротскую ночь на Новом Питосе. Она спрашивала, не знаю ли я, где можно найти драхтаназию.
Кор присвистнул:
– Так вот чем они занимались с Гаресоном?
Я снова кивнул.
– Ты знаешь, где она может найти драхтаназию? – аккуратно спросила Крисса.
Я уклончиво пожал плечами, желая, чтобы она перестала так на меня смотреть. Я не желал участвовать в этом. В Сиротской ночи. Я никому, даже Энни, ни черта не должен, когда дело касалось Кровавого месяца.
– Ты когда-нибудь видела, как кто-то теряет своего дракона, Крисса?
Крисса откинулась на спинку кресла, совсем немного, и ее лицо побледнело.
– Нет.
– Мы должны проведать их, – отозвался Кор, посмотрев наверх.
Крисса поставила костыль и, ухватившись за руку Кора, встала, таща раненую ногу по ступенькам пожарной лестницы Саттеров на крышу. Перед нами предстали свернувшиеся калачиком на черепице три дракона, нежась в неожиданном тепле, словно кошки на солнечных лучах. Небо по-прежнему было затянуло тучами, но крыши после вчерашнего дождя высохли, а наши доспехи и огнеупорные костюмы, сложенные рядом с драконами, блестели в дневном свете. Крисса опустилась на колени, чтобы осмотреть бок Федры, которая, как и Крисса, еще не окончательно поправилась.
Сзади нас раздался оглушительный шум, который я совсем не ожидал услышать, и поначалу даже не узнал этот звук. Детское хихиканье. Грег и Мерина через люк заглянули на крышу, с любопытством разглядывая драконов. Кор с тревогой обернулся:
– Я говорил вам двоим держаться подальше от крыши…
Крисса положила ладонь на руку Кора.
– Если вы будете очень осторожны, – сказала она детям, – я покажу вам, как погладить Федру.
Дети на цыпочках прошли вперед, и Федра приподняла голову.
Кор слегка улыбнулся, глядя, как они чешут небесную рыбку под подбородком. Затем посмотрел поверх зубчатых крыш города в сторону Фабричного района и заговорил со мной вполголоса. Крисса, весело наставляющая детей, не слышала нас.
– Вчера вечером я говорил с Вэлом Лазаре. Он сказал, что мы должны штурмовать Подземелье. Трех драконов будет достаточно.
Так вот что Мегара имела в виду, говоря о радикальных мерах.
Захватив Подземелье, мы не только освободим Мегару и других политических заключенных, но также получим контроль над «Народной газетой» – главным печатным рупором города. Это могло бы послужить неплохим началом для последующего захвата Внутреннего Дворца и Первого Защитника.
Это также превратилось бы в открытое восстание.
«Есть масса способов заменить Атрея».
В условиях, когда город голодает, золотые теряют интерес к происходящему, а Дочь Саутсайда схвачена, возможно, пришло время решиться на это?
ЭННИ
Пролетая низко над городом, направляясь в Подземелье, я окончательно убедилась в том, что народ разгневан: слухи об аресте Мегары распространились, а граффити, которые городская стража уже начала счищать со стен, гласили: «Свободу Дочери Саутсайда». С фонарных столбов и веток свисали зеленые шарфы. Стражники у зернохранилищ наблюдали за горожанами, которые собрались перед ними после листовок Отверженных, потому что в праздник Зимнего Солнцестояния им просто нечем было заняться. Некоторые, но не все, зернохранилища удалось эвакуировать еще ночью.
Каллиполис словно готовился вспыхнуть.
Я оставила Аэлу у возвышающихся кирпичных стен Подземелья, на которых не было опознавательных знаков. Внутри откинула мантию, чтобы предъявить эмблему стражников – золотые и серебряные круги, переплетенные на моей груди, – и горн Первого Наездника по центру. Я была в полном боевом облачении. Элиас Вульф, Министр Информации, лично спустился поприветствовать меня. Он слыл революционером из поколения Атрея. У него была поредевшая шевелюра, кожа – настолько бледная, что казалась светящейся, а улыбка не отображалась в его глазах. И хотя мы встречались на городских дежурствах, я впервые пришла в Подземелье как действующее должностное лицо.
– Миранда Хейн настояла, чтобы именно ты начала расследование, – сообщил мне Вульф, пока мы спускались под землю, где находились совместные с Комитетом по Перевоспитанию камеры временного содержания. – Не понимаю, почему она решила, что в этом есть необходимость. Мои методы весьма эффективны.
Я не стала спрашивать, какие методы он бы использовал.
Камера Мегары располагалась на одном уровне с городской канализацией, и здесь витал соответствующий запах.
Я подняла руку, чтобы прикрыть нос и рот. В полумраке коридора, освещенном одним-единственным факелом, который был далеко впереди, я видела лишь силуэт Мегары.
– Антигона. Пришла позлорадствовать?
