– Допрашивать о чем? – потребовал ответа Кор.
– О краденом зерне. О нелегальном печатном станке…
– По какому обвинению? – вопил Кор.
Я так крепко вцепилась в спинку стула, что костяшки пальцев побелели.
– Нарушение общественного порядка под именем Дочери Саутсайда. Подстрекательство. Разглашение государственной тайны.
– Тогда обвините и меня! – выкрикнул Кор.
Ли, казалось, пришел в себя. Он, как и я, заметил среди уходящих сотрудников Министерства Информации и стоящих на выходе гвардейцев Защитника. Он схватил Кора за шею и прижал ладонь к его подбородку.
– Хватит! – зарычал он.
– Я не могу предъявить тебе обвинение, – сказала я Кору, чувствуя, как кровь приливает к лицу. – Хотя и должна. Вы нужны мне. Вы будете нужны, когда придут питианцы, потому что кто-то дал им карту наших зернохранилищ, и они придут за ними.
Ли по-прежнему сжимал шею Кора, глаза которого буквально вылезали из орбит.
– Да, верно, Кор. Именно этим я и занималась с Гриффом Гаресоном. Собираю информацию о другой стороне. Поскольку вы были достаточно любезны, чтобы предварительно порыться в моей сумке, я уверена, что вам было интересно. Я помогала своей стране выиграть войну. Это больше, чем вы можете сказать о себе сейчас.
Я подняла свой блокнот. Ли отпустил Кора, и тот обмяк, потирая рукой лицо.
Из толпы вырвался посыльный Министерства и торопливо приближался к нам с озабоченным видом и с зажатой в руках запиской. Кор посмотрел на меня, широко раскрыв глаза. Ли избегала моего взгляда.
– Идите домой, – сказала я им, ощущая горечь от своих слов. – И наслаждайтесь праздником Зимнего Солнцестояния.
Я смотрела на их удаляющиеся спины горящими от слез глазами. В конце зала к ним присоединилась Крисса. Они вместе покинули театр.
Оставив меня с внезапным, ужасным чувством одиночества.
Мне пришлось дважды перечитать записку, вложенную в мою руку, чтобы понять смысл.
Пауэр подошел ко мне, увидев, что я смеюсь.
В своем рапорте я указала, что хотела бы лично допросить Мегару. Единственный способ избавить ее от более жестких пыток, которым ее обязательно подвергли бы в Подземелье.
– Мне разрешили допросить Мегару, – сообщила я, перестав наконец-то смеяться. – Завтра.
В праздник Зимнего Солнцестояния. Потому что в Министерстве отметили тот факт, что я не просила об отпуске. По какой-то причине именно от этого мне захотелось беспомощно сжаться в комок.
Пауэр вырвал у меня послание с несвойственной ему мягкостью.
– Но перед этим, – сказал он, – ты приедешь ко мне домой на праздник Зимнего Солнцестояния.
23
Небесные сироты
ГРИФФ
В канун праздника Зимнего Солнцестояния я запечатал и отнес письмо Иксиона на последний торговый корабль, отплывающий из порта. В этот раз разобрать его почерк не составило труда, нежели в том письме, которое я видел на вечеринке, и мне не пришлось бороться со стыдом и гневом, чтобы расшифровать это послание полностью.
Моя дражайшая принцесса Фрейда!
Отрадно знать, что вы тоже видите, как близки наши интересы. Мы предложим натиск, а вы – успокоение. Но для начала – стимул. Не встретиться ли нам лично для дальнейшего обсуждения?
Вечно ваш, пылко влюбленный,
Иксион сюр Нитер Грозовой Бич, сын Кретона.
Наследник Триархов Западного Каллиполиса.
Следующий визит к Антигоне должен был состояться через неделю, сразу после Нового года. Если повезет, она узнает об этом письме прежде, чем оно доберется до Васка.
Потому я был уверен, что она найдет его интересным.
После обеда я заканчивал работу в логове драконов. Сегодня вечером я буду прислуживать на пиру и, если повезет, смогу принести домой немного угощений для малышей, а завтра мы совершим паломничество в честь Зимнего Солнцестояния по воде и пройдем по винтовой лестнице вдоль гривы Наг к ее святилищу. Я пребывал в предвкушении, и даже разгребание навоза Нитера не казалось таким противным, как обычно.
Шум шагов, эхом отскакивающийся от каменных стен коридора, заставил меня выпрямиться, по спине стекал пот. С тех пор как древний род драконов искоренился, аврелианцы были одержимы манией преследования и потому топили зимой в логовах печи, чтобы помочь флоту пережить зиму. Я поджидал Иксиона или, если очень повезет, подарок богов на день Зимнего Солнцестояния в виде Дело, но появилась Феми, его сестра. Ее волосы были специально заплетены для праздника, но она еще не переоделась в вечернее платье. Увидев меня, она замерла, схватившись за бок.
– Грифф, слава драконам, я надеялась, что ты будешь здесь…
– Вы в порядке, госпожа?
– Я в порядке, просто… отец.
Мой желудок сжался. Я ничего не имел против Феми, пусть они с Этело и сплетничали с Роксаной, она не была одной из тех, кто смеялся на вечеринке, когда Иксион ткнул меня лицом в ковер. Она была вполне терпимой. Но Нестор – совсем другое дело. Он ненавидел наездников смирения почти так же сильно, как Иксион, хотя его методы усложнения нашей жизни были более тонкими. Вроде «учись или сгоришь». Что было довольно увлекательно, пока оруженосцы не овладели драконьим языком.
Зачем я понадобился Нестору?
– Я еще не закончил уборку в логове, госпожа.
– Грифф, прошу. Я не хочу, чтобы кто-то еще видел.
Я бросил тележку и без особого оптимизма последовал за ней, не зная, удосужится ли она объяснить Скалли, куда я отправился, придется ли мне вернуться, чтобы закончить уборку в логове после праздника, и урежут ли зарплату за мое отсутствие.
Феми была молодой, легкомысленной, но не злопамятной, и, признаюсь, мне было любопытно узнать, что случилось с Нестором.
– Ваш покорный слуга польщен доверием госпожи Феми, – объявил я, пока мы поднимались по извилистой каменной лестнице.
Феми вздернула нос:
– Я доверяю не тебе, а своему брату.
Я удивился тому, как меня до глубины души тронуло то, что она оскорбила меня через него.
Она повернулась ко мне, остановившись на верхней площадке лестницы, и ткнула наманикюренным пальцем мне в грудь:
– И раз уж мы заговорили об этом. Я сожгу тебя дотла, если ты хоть раз причинишь ему вред.
Еще больше расчувствовавшись, я низко поклонился. Она бросила на меня презрительный взгляд, способный расплавить стекло.
Мы вошли в арсенал Небесных Рыб, и я в ту же секунду все понял.
