Когда все было готово, он аккуратно, словно боясь разбудить, поднял Джулию на руки и понес во двор, что находился недалеко от дворцового лазарета, где ждали наши драконы. Аэла поприветствовала меня, ласково тыкаясь носом в мою ладонь, пока Пауэр прилеплял груз к боку Итера. Даже драконы вели себя смирно, словно ощущали серьезность предстоящего нам задания.
Мы направили драконов по привычному маршруту на север. Добравшись до побережья, мы оставили территорию патрулирования далеко позади. Мои познания о Северном море были весьма разрозненны, но его обширные карстовые образования – особенно в восточном направлении, когда мы повернули к Новому Питосу, – сопровождали не хуже карт, которые мы изучали с тех пор, как возникла питианская угроза.
– Как много ты помнишь из «Аврелианского цикла»? – поинтересовалась я у Пауэра, когда берега Каллиполиса практически скрылись на горизонте. Аэла и Итер летели крыло в крыло на расстоянии тридцати футов друг от друга. На расстояние, на котором еще можно было докричаться до своего спутника.
Патрицианские верительные грамоты Пауэра включали в себя детство с репетиторами драконьего языка, на которых он обожал жаловаться.
– Слишком много.
– Отлично. Потренируй меня.
Пока мы мчались через Северное море, я выкрикивала строчки на драконьем языке, которые намеревалась произнести по прибытии, а Пауэр исправлял меня до тех пор, пока я не начала говорить идеально.
В конце концов, мы увидели то, чего ожидали: к нам направилась пара патрульных на драконах, похожих на наших, чьи белоснежные доспехи в цвет Нового Питоса переливались на солнце. Дракон породы небесная рыбка, настолько бледный, что выглядел практически серебристым, с длинными крыльями, казался неимоверно изящным по сравнению с огромным грозовым бичом, сопровождающим его.
Они стали первыми воинами питианского флота, которых я когда-либо видела на близком расстоянии.
Я взмахнула белым флагом, и мы начали снижаться, устремляясь к Арке путников.
3
Тело
ГРИФФ
Я проклинал большую часть своей жизни на Новом Питосе, в том числе и службу оруженосца. Но что я никогда не проклинал и что невозможно было пережить, не испытав безумного всепоглощающего восторга, так это полет.
«На что это похоже? – всегда спрашивала моя сестра Агга. – Опиши мне».
И я пытался объяснить на словах. Описать, как Северное море превращается в пласты серебра, а с волн спадает пелена тумана. Как ты ощущаешь, будто свет струится в твоих венах, словно драконье пламя. Как пробираешься сквозь густые джунгли карстовых столбов, вздымающихся из моря, что окружало Новый Питос, во всем своем зубчатом великолепии. Лес из карстовых колонн вокруг Нового Питоса был известен как Башни Моряка.
Башни Моряка, восторг драконов.
Ближайшие пять карстовых столбов к Новому Питосу, окружавших его со всех сторон, звались норчианскими клановыми карстами. Не существовало большего удовольствия, чем скользить по воздушным потокам между карстовыми колоннами на спине дракона: огибать громадные отвесные стены Туррета; перескакивать на лету через маленького горбатого Кнолла; петляя, проноситься между костлявыми руками Кракена и торопливо проскальзывать над лохматой Торнроуз, увитой разросшимися лианами. Но сильнее всего мне нравилась Наг, карстовый столп моего клана, чей нос был погружен глубоко под воду, а священные камни на макушке и арка под подбородком были достаточно широки, чтобы между ними мог пролететь дракон. Они – камни моего народа, и когда я сновал между ними верхом на Спаркере, не чувствовал себя проклятым. Я чувствовал себя счастливейшим норчианцем в мире.
Именно это я и пытался описать сестре, когда она задавала вопросы. Старался не рассказывать, каково это – видеть, как шахты полуаврелианцев оскверняют подножия наших карстовых колонн и опустошают их внутренности, о крохотных баржах внизу, что перевозят руду в главный порт. Они заставляли норчианцев добывать полезные ископаемые, чтобы вести свою жалкую торговлю. После объявления войны с Каллиполисом торговцы практически не отваживались иметь дело с Новым Питосом, и даже до этого лишь немногие смельчаки осмеливались проплыть мимо Башен Моряка.
Когда пары из поисковой группы рассредоточились, устремляясь на юг, к Каллиполису, Гефира слегка куснула Спаркера в бок, и драконы закружили в своем собственном танце. Несмотря на то что летал на драконе-грозовике, я никогда не жалел, что перевелся на службу к небесным рыбам. Они полагались на проворство там, где мы брали силой, и даже если это не совсем обычное сочетание, для нас это давно стало привычным ритмом. Если полеты с Джулией всегда казались сражением, увлекательной баталией, состязанием силы духа, то здесь все было просто и легко. А я чувствовал себя в родной стихии.
Гефира заставила Спаркера лететь еще быстрее, снижаясь к волнам, соревнуясь в гонке, которую нам никогда не выиграть, но в которой мы с удовольствием участвуем, петляя между карстовыми столбами на окраинах Башен Моряка. Когда начало смеркаться, небо залил яркий свет, а туман вторгся в рваные облака, карстовые колонны окрасились в золото.
Оказавшись в воздухе впервые после исчезновения Джулии, я почувствовал, как тяжесть, сдавливавшая мою грудь, исчезла, словно ее сдуло морским ветром. А потом я увидел их.
Двух наездников, явно чужаков. Аврелианца и грозового бича, приближающихся к нам. На их наездниках были красные доспехи революционного флота. Нам пришлось замедлить движение.
На боку грозового бича виднелся груз.
В форме человеческого тела.
Наездник на аврелианце взмахнул белым флагом, который в лучах заходящего солнца отливал оранжевым.
Дело указал на ближайшую карстовую колонну, вздымающуюся из моря. Арка путника. Драконий пьедестал, где месяц назад Джулия встречалась с Лео.
Мы вчетвером спустились вниз. И все это время я не мог оторвать глаз от завернутого в ткань груза на боку дракона-грозовика.
Мы спешились и направились навстречу друг другу, оставив драконов на противоположных сторонах площадки. На доспехах каллиполийцев виднелись революционные гербы с изображением дракона, выдыхающего огненные кольца. Наездник грозовика был высок, а наездник на аврелианце – поменьше ростом и изящнее. Когда они сняли шлемы, я понял, что это была девушка. Девушка с коротко стриженными каштановыми волосами, отливающими рыжим в лучах закатного солнца, и пронзительным взглядом, буквально впивающимся в нас. Она заговорила на драконьем языке с акцентом, но без единой ошибки.
До меня не сразу доходит, что она декламирует стихи.
Хотя она и была бледна, как представители рода Грозовых Бичей, но сухощавое телосложение и акцент определенно выдавали в ней простолюдинку. Но я не встречал ни одного простолюдина, цитировавшего поэзию на драконьем языке с такой уверенностью. Холодок промчался по моей спине.
