Онлайн книга «Ярость огня»
Мне все равно, как это называлось. Меня беспокоило, что, когда придет время для нападения на Новый Питос, мой лучший наездник не будет готов к битве.
Время от времени я замечала его с Криссой, но чаще всего с Кором. Мы снова не оставались с ним наедине.
Пока я не получила записку из Министерства Пропаганды, разосланную всем стражникам, в которой говорилось, что с сегодняшнего дня вступает в силу решение об обязательных собраниях по поддержанию боевого духа, содействующих проведению металлических тестов; и графики этих посещений уже были составлены.
Я прочитала имя в списке рядом со своим, и у меня все сжалось внутри. Кор, сгорбившийся за одним из столов на застекленной террасе, тоже изучал внимательно список.
– Ты видел?..
Он резко взмахнул рукой:
– В общежитии.
Ли, нахмурившись, снимал постельное белье с таким видом, будто решал серьезную проблему.
– Нас снова отправляют на задания по поддержанию боевого духа, – сообщила я, протягивая ему график. – На этот раз в школы. Они хотят, чтобы мы с тобой отправились сегодня в начальную школу Чипсайда.
Ли не взял у меня график.
– Нет, – ответил он.
– Что «нет»?
– Нет, я не пойду. Я не собираюсь быть цирковым пони для Атрея. Больше никаких собраний для поддержания боевого духа.
После бессонной ночи, проведенной за патрулированием, в которое я не отважилась отправить Ли, мне было нелегко услышать его ответ.
– Люди напуганы, и мы обязаны подбодрить их. Мне все равно, что ты думаешь об Атрее, но мне нужно, чтобы ты выполнял свою работу.
Его губы искривились:
– Мы по-прежнему говорим о поддержании боевого духа, Энни?
Значит, от него тоже не укрылись слухи об огневом шоке. Он отвернулся, рывком доставая чистые простыни из корзины с бельем, и начал застилать постель. Я видела, как напрягаются мышцы у него на спине, пока он натягивал простыни, и мне захотелось подойти к нему поближе. Чтобы ударить его?
Как такое возможно, что всего несколько недель назад я целовала этого юношу так, словно вся моя жизнь зависела от поцелуя? Теперь же мне просто хотелось схватить его и встряхнуть.
– Это власть, которую ты сам выбрал, – напомнила я.
Ли замер, упершись ладонями в постель, и взглянул на меня. А затем фыркнул, словно я, сама того не желая, неудачно пошутила, и эта шутка совсем не показалась ему смешной.
– Да, – ответил он, отворачиваясь от меня, – это так.
Желание ударить его ослабло. Вместо этого меня захлестнуло чувство вины.
– Ли…
– Я мог бы пойти.
В дверях с неуверенным видом застыл Дак, словно не знал, стоит ли ему входить.
– Простите. Я случайно услышал… ваш разговор.
Он стиснул зубы, вскидывая подбородок. Интересно, о чем он предпочел не упоминать? И я не понимала, что чувствую из-за того, что он прервал нас, – облегчение или ярость. Дак мне напомнил:
– Мы уже проводили подобные собрания вместе.
Ли засунул сложенные простыни в ящик.
– Это какая-то начальная школа в Чипсайде, Дак.
Его тон прозвучал настолько пренебрежительно, что у меня защипало в глазах. «Какая-то начальная школа в Чипсайде?» Вот как он это называет? Это была наша школа. Грязная, бедная, шумная, но именно там мы прошли тест, который превратил нас из нищих сирот в стражников. Та школа дала нам все.
Почему он не смотрит на меня?
Дак повел плечами, отметая предостережение Ли:
– Я хорошо лажу с детьми.
ЛИ
Даже после того, как она ушла с Даком, мой гнев не утихает. На Атрея и его глупые собрания для поддержания боевого духа, на Энни, выполнявшую его приказы, словно он по-прежнему заслуживал их отдавать, на себя за то, что едва не заставил Энни расплакаться от обиды, презрительно отозвавшись о школе Чипсайда.
Когда дверь захлопнулась и я представил, как она уходит без меня, то почувствовал себя ослом.
Но я не знал, стало бы это извинением или же продолжением нашего противостояния, если бы я последовал за ней.
Закончив с бельем, я схватил ранец с книгами и направился в библиотеку.
После того поединка я вернулся к занятиям, однако сейчас, когда был не обременен обязанностями Первого Наездника, у меня появилось время наверстать упущенное. Благодаря Энни, освободившей меня от участия в патрулировании северного побережья и от боевых учений, я завладел всем временем мира.
Я все еще полыхал от гнева, когда лоб в лоб столкнулся с Кором.
Он выскользнул из кухни, прижимая к груди сумку, и замер, как только увидел меня.
– Ли?
– Что ты делаешь?
На лице Кора промелькнули эмоции. Наконец он расправил плечи и пробормотал:
– Я взял еды для моей сестры.
Мне даже не стоило спрашивать, для какой именно сестры. У Кора была только одна сестра, достаточно взрослая, которая прошла металлический тест, а ее неумение читать привело к тому, что ее причислили к железному классу – неквалифицированных. А это означало, что она получала даже меньше продовольственных карточек, чем ее родители из бронзового.
– Я понимаю, что, – Кор повысил голос, – воровать из кухни нечестно, и именно так и сказали бы Энни и Рок…
– В свое время мы с Энни частенько воровали с кухни в Элбансе.
Кор моргнул, посмотрев на меня:
– И у вас не было неприятностей?
– Только если нас ловили.
Улыбка медленно расплылась на лице Кора, а затем он разразился хохотом.
Я почувствовал, как напрягается мое лицо и происходит то, о чем я уже успел позабыть, – я тоже начал улыбаться.
А потом мы вместе с Кором отправились в город. Мало того, мы направились в Чипсайд. От радостного возбуждения, охватившегося меня при мысли о том, что я делаю нечто запрещенное в том же самом районе, где должен был проводить собрание по поддержанию боевого духа, мое настроение еще больше улучшилось. Возможно, именно поэтому люди вроде Пауэра находят особое очарование в нарушении правил. Ты словно пытаешься выполнить штопорную бочку слишком близко от земли.
Его сестру Ану перевели с текстильной фабрики, где она работала прежде, на строительство бункера, как объяснил мне Кор, когда мы переходили через реку Фер. Плановые отключения электроэнергии, бункеры, пушки, грозно взирающие с аврелианских стен, – все это было частью городской мобилизации против угрозы воздушных ударов со стороны Нового Питоса. Улицы были усыпаны осенними листьями, а пропагандистские плакаты, изменившиеся в разгар продовольственного кризиса, теперь гласили: «Затяните пояса потуже во имя Каллиполиса», и я заметил еще один, сообщавший: «Распределение – значит справедливость для всех».