– Остановить что?
С неожиданно вспыхнувшей злостью Ли отпихнул от себя миску:
– Вот это. Все, что творит Атрей. Люди получают разное количество продовольствия исходя из принадлежности к разным сословиям. Когда мы собираемся избавиться от этого негодяя…
Его голос становился все громче, а прозвучавший в нем гнев обострил мои чувства до предела. Это было так не похоже на Ли, что люди начали оборачиваться. Кор тоже, и на его лице я увидела удивление.
Месяц назад я обратила внимание, что теперь совсем иначе воспринимаю слова, и дело было не в том, что именно говорил Ли, а в том, что это слышали другие. Подобный разговор не стоило выносить на всеобщее обозрение. Не сейчас, когда угроза войны и несправедливое распределение продовольствия перешли все моральные границы.
– Говори тише. И доедай кашу. Мы поговорим после, в арсенале.
Мне казалось, что полет на драконах поможет нам немного остыть. Но в арсенале, скидывая с себя, как всегда, одежду, чтобы втиснуться в огнеупорные костюмы, я в какой-то момент поймала себя на том, что не могу оторвать от него взгляд, а он смотрит на меня в ответ, отчего я снова почувствовала, как знакомый жар начинает расползаться по моей коже. А затем я увидела его новые ожоги, бледные и сияющие, – раны, не зажившие до конца после дуэли, словно штрихи, нанесенные на карту.
Я отвернулась, чтобы прийти в себя, и заговорила, не глядя на него:
– Вот в чем дело, Ли. – Я застегнула молнию на огнеупорном костюме под горло и взяла кирасу. – Атрей, конечно, негодяй, но он не представляет серьезной угрозы. Верховный Совет поддерживает тебя, не говоря уже о Яникуле, благодаря Доре Митрайдс. Расслоение в продовольственной программе – это ужасно, но я довольно долго просидела на пайке для железных и могу утверждать, что это гораздо лучше, чем порой бывало в Элбансе. «Эту зиму мы протянем». Только если город не начнет истязать себя на части волнениями. На Новом Питосе ждут нашего поражения. Знаешь, как Иксион назвал меня, когда я возвращала тело Джулии?
Я обернулась к нему, доставая нарукавники из шкафчика. Ли сидел на скамье, зашнуровывая ботинки, но когда поднял голову, то я заметила на его лице изумление от того, что я вот так просто назвала брата Джулии по имени.
– Он назвал меня стервозной простолюдинкой и сказал, что я принадлежу ему. – Ли поморщился, и его пальцы стиснули шнурки. – Вот с чем мы боремся. Не с Атреем.
Он стиснул зубы. На мгновение мне показалось, что я достучалась до него. А затем он поднялся, отвернувшись от меня, и сказал:
– За последний месяц ты стала неплохим оратором.
ЛИ
Раны только начали заживать, но я больше не мог находиться в палате, чувствуя, как больничные стены давят на меня, и с нетерпением ожидая, когда, наконец, выйду из лазарета. Обитель, трапезы с другими стражниками, домашние задания, которые мы выполняли у камина в оранжерее, Пэллор, мчащийся над ареной, – все это я представлял себе с особой красочностью и невероятно тосковал. Представлял все в малейших деталях, чтобы отогнать воспоминания о дуэли.
Но сейчас, обнаружив, что абсолютно ничего не изменилось, я почувствовал ярость.
Как все они могут заниматься своими делами, следуя программам Защитника, словно ничего не изменилось?
Человеком, по которому я скучал больше всего и который не появлялся, в отличие от других стражников, просачивавшихся в лазарет и нерешительно приветствующих меня, пытающихся неуклюже подбодрить и утешить, была Энни. Но она так и не вернулась, и я знал почему. Слова, сорвавшиеся с моих уст в утро после дуэли, смутно всплывали в памяти, но я отчетливо помню слепую ярость и ее лицо перед уходом. Покидая лазарет, я думал о том, чтобы извиниться. Но чем больше я видел, тем меньше мне того хотелось.
Почему Энни согласна с тем, что происходит? Как она может защищать Атрея?
Но к Пэллору я, по крайней мере, смог вернуться без гнева и стыда. Когда я подошел к гнезду, он с такой радостью выскочил мне навстречу, что она захлестнула меня в ответ и на мгновение переполнила нас обоих.
– Я тоже скучал, Пэл.
Я захватил с собой корзину с рыбой из дворцового хранилища, подготовленную смотрителями. Пэллор с довольным видом поджаривал рыбу, жадно поглощая угощение, пока я, не отрываясь, смотрел на него. Отметины от когтей, оставшиеся после поединка, быстро заживают, а смотрители до блеска начистили его серебристую чешую и когти.
– Новая упряжь для тебя.
Седло и уздечка были уничтожены во время сражения. Пэллор извивался под новой жесткой кожей, привыкая к новому снаряжению, и у меня перехватило дыхание, когда я взобрался к нему на спину. Стараюсь не думать о том, каково это было две недели назад, когда я собирался встретиться с Джулией.
Сквозняк в пещере холодил мое лицо, пока мы направлялись к выходу.
Мы вылетели из логова через ворота арены, и Пэллор опустился на каменную площадку Орлиного Гнезда без моих наставлений. Знакомые полукруглые, напоминающие чашу стены окружали нас, а карстовые колонны нависали сверху, сияя в послеполуденном солнце. Драконы сновали в воздухе у нас над головами, паря в потоках свежего осеннего ветерка. Несколькими ярдами выше в солнечных лучах просвечивались янтарным светом крылья Аэлы, в то время как Энни наблюдала, как тренируются другие пары наездников.
Последний раз, когда я видел горн, использовавшийся на подготовке к турниру Первого Наездника, теперь болтающийся у нее за спиной, он был у меня.
– Ты идешь? – позвала Энни.
Я взглянул на наездников, кружащихся над нами, тренирующихся, готовящихся к войне, и, представив, что присоединяюсь к ним, почувствовал, как во мне что-то оборвалось.
– Сейчас.
Энни не торопила меня. В небе над нами она приступила к тренировочным воздушным боям. Пэллор слегка подтолкнул меня носом, и я устроился на каменной скамье рядом с ним, а когда он склонился к моей руке, я начал почесывать его зудящие под рогами места. И нам обоим ужасно нравилось сидеть вот так, рядышком друг с другом.
Меня настолько поглотили почесывания Пэллора, что я даже не заметил, как рядом со мной уселся Кор:
– Не возражаешь?
Кор не пытался завязать разговор. Во время коротких посещений лазарета он вел себя так же немногословно и грубовато, никогда не обсуждая поединок и не спрашивая с застенчивым видом, как другие, как я себя чувствую, за что я был ему благодарен. Маурана свернулась около него, и ее дымчато-серое тело выглядело невероятно огромным по сравнению с более изящным серебристым Пэллором. Мгновение драконы внимательно изучали друг друга, их зрачки превратились в узкие щелочки, а колючие хвосты со свистом рассекали воздух, после чего они полностью потеряли интерес друг к другу. Они свернулись калачиком на каменных плитах, нежась в лучах осеннего солнца, а мы с Кором, откинувшись назад, наблюдали за тренировочными боями в небе. Энни проводила тренировку небесных рыб для разведывательной операции, используя аврелианцев для преследования во время оттачивания маневрирования.
