Во всяком случае, ни один из сыновей Леари или Скалли никогда не служил в рядах наездников драконов. Торнроуз не обладал оруженосцами, поскольку Радамантус посчитал слишком опасным предоставить столько привилегий одному клану. И поэтому, хотя меня никогда не приглашали за стол для высокопоставленных господ, таких как клан Торнроуз, сегодня вечером именно я буду прислуживать там, а их просто отодвинули в сторону.
Я поднялся на помост, и драконорожденный ребенок соскользнул со своей скамьи за детским столом, радостно улыбнувшись мне, его мрачное траурное одеяние ярко контрастировало с его беззубой детской улыбкой.
– Грифф! Небесный мастер!
– Юный господин Астинакс!
К этому маленькому господину, в отличие от предателей из клана Торнроуз, я испытывал искреннюю симпатию. Астинакс – младший сын Великого Повелителя Радамантуса. У него были аврелианские, остриженные под горшок рыжевато-каштановые волосы, золотистая кожа и черные глаза; и по какой-то странной причуде судьбы он оказался гораздо добрее Роуда и Роксаны, вместе взятых. Хотя, возможно, я был излишне снисходителен, потому что он еще мал, чуть старше Бекки и немного моложе Гарета. Драконорожденные напоминали диких животных: они казались ласковыми, пока не набросятся и не загрызут до смерти. С нежностью взъерошив мягкие волосы Астинакса, я заметил за столом Роуда, не сводящего с меня гневного взгляда:
– Ступайте, юный господин.
Я отправился на кухню, чувствуя, как тяжелеют ноги при мысли о том, что мне придется прислуживать Иксиону. Собравшиеся на кухне наездники смирения сплетничали на норише, разнося подносы с яствами и кувшины с вином. Узнав, что я буду прислуживать Иксиону, Фионна в ужасе прижала руку к губам:
– Перевели? Да помогут тебе драконы!
– Спасибо, Фионна.
Брэн, оруженосец Роуда, взглянул на Фионну и вскинул густую бровь. Он был на голову выше меня, а я – на голову выше Фионны, потому он нависал над ней подобно скале. Поднос с блюдами балансировал на его длинной руке.
– Гриффу просто нужно запомнить, что на этот раз не стоит красоваться в небе.
Фионна хихикнула, и полоса ожога, тянувшаяся от ее уха, порозовела, слившись с графином вина, который она держала в руке.
– А ты? – спросила я Фионну.
Фионна прислуживала Джулии. Ее игривая улыбка погасла:
– Теперь я у Роксаны.
У Роксаны Аврелианки не имелось служанки с тех пор, как удалили Мабалену. Но мы никогда не говорим о Мабалене.
Брэн слегка коснулся локтя Фионны.
– Все будет хорошо, – пробормотал он, и прикосновение длилось чуть дольше обычного, чтобы я обратил на него внимание.
Он тоже заметил и в мгновение ока отдернул руку.
Отлично. Потому что, если между ними что-то происходило, лучше не выставлять это напоказ. Подобный союз драконорожденные никогда не одобрят.
За столом звучали тосты в честь Джулии, и шум голосов на заднем фоне отвлекал меня от мыслей о яствах для Иксиона. Драконорожденные, с которыми я никогда не разговаривал и которые, вероятно, даже думали о Джулии, скрипя зубами от ненависти, еще когда она была жива, теперь красноречиво рассуждали об ее отважной душе и стойкости и о том, что она прославила имя своего отца. Как будто никогда не осуждали ее за то, что она на каждом шагу нарушала их обычаи и устои. Именно по ее настоянию женщин начали представлять драконам, а затем они стали принимать участие в турнире на звание Первого Наездника.
В турнире, который она выиграла.
Полеты с Джулией всегда напоминали гонки с бурей. Бег по краю. И больше мне уже никогда так не полетать.
Я не ел с самого утра, но адреналин, бурливший в моей крови, когда я пытался вспомнить предпочтения Иксиона в еде, которые я когда-то знал, но которые за все эти годы позабылись, не оставлял места для голода, пока я неторопливо собирал угощения для Иксиона. И лишь когда я поставил перед ним главное блюдо, он заметил меня. Он поднял руку и резко схватил меня за запястье:
– Кто-то перебинтовал тебе руку.
Я посмотрел на тончайший, искусно скрученный бинт, который моя семья никогда не смогла бы себе позволить и который ни один придворный лекарь не стал бы на меня расходовать. Дело, сидящий напротив, поднес к губам салфетку, и между его бровями появилась складка. Они с Иксионом сидели совсем недалеко от Великого Повелителя, восседающего во главе стола вместе со своей женой и самыми уважаемыми изгнанниками.
Иксион взглянул на Дело, по-прежнему не отпуская мою руку и сжимая ее пальцами. Фионна, которая разливала вино по бокалам драконорожденных, бросила на меня взгляд и вздернула брови.
– Дело, – произнес Иксион, – что ты думаешь об Антигоне?
Дело снова прижал к губам салфетку. Разговоры вокруг затихли, когда все осознали, куда клонит Иксион. Нестор, отец Дело, отставил кубок в сторону и склонил голову набок, словно хотел послушать, что скажет сын.
– О Первой Наезднице Каллиполиса? – Голос Дело был абсолютно спокоен. – Ничего. Мы почти не разговаривали.
– Ты ведь знаешь, что она не заслужила это звание. Лео вручил его ей. Так говорят. Он передал звание Первого Наездника простолюдинке.
Иксион по-прежнему не выпускал мою руку.
– Гм, – хмыкнул Дело, отрезая кусочек жареной рыбы-меча.
– Даже не знаю, кого из них мне хочется поджарить сильнее: предателя, любящего простолюдинок, или его распутную рабыню.
За столом загромыхали возгласы одобрения. Роуд поднял бокал, и все присутствующие присоединились к нему.
«Смерть узурпаторам, любящим простолюдинок».
Фионна выронила графин. Тот упал на пол, разбившись вдребезги и залив вином каменные плиты. Сидящие за столом драконорожденные, не обращавшие на нас никакого внимания, подняли глаза, будто только что вспомнили о нашем присутствии. Даже за столами попроще, где расположились полукровки и аврелианцы низкого происхождения, взглянули в нашу сторону; Нолан, один из оруженосцев полукровок, застыл на месте, втянув голову в плечи, наблюдая за нами с первого этажа. Фионна начала наклоняться, чтобы собрать осколки, но остановилась, когда услышала слова Иксиона:
– Фионна. – Глаза Иксиона вспыхнули. Он отпустил, наконец, мое запястье, и я выдернул руку, онемевшую от его хватки. – Что ты думаешь о Первой Наезднице Каллиполиса?
– Ничего, мой господин.
– Ты уверена? Уверена, что не восхищаешься ею?
Роксана, новоиспеченная хозяйка Фионны, посмотрела на нее с внезапно пробудившимся любопытством. Золотистая кожа Роксаны раскраснелась от вина, в то время как лицо Фионны залила смертельная бледность, и только шрам от ожога выделялся розовым пятном на коже. Младшая сестра Дело, Феми, вступила в разговор:
– О, оставьте ее в покое.
Феми, как и Дело, терпеть не могла, когда издеваются над слугами. В основном, я думаю, из-за того, что это навевало на нее скуку.
