Неужели Дело предал меня?
Я заставил себя подумать о свертке, упавшем на песок, и как округлились глаза Антигоны, когда я прощался с ней.
«Она придет».
Когда Роуд закончил свой рассказ, Радамантус заговорил:
– Я не понимаю, как ему это удалось. Как Грифф освободил своего дракона? Драконам смирения положено сидеть на цепи.
Роксана, поднявшись на ноги, подошла ко мне и просунула руку под воротник моей рубашки. Цепочка с ключом Спаркера выскользнула наружу.
– Возможно, при помощи этого.
Звон метала, когда ключ бросили на пол, эхом отскочил от стен.
– У Иксиона все еще есть свой, – сообщила она. – Это дубликат.
– Во дела, – пробормотала Электра Грозовой Бич, как будто стала свидетельницей чего-то непристойного.
– Дело, – практически ласково протянул Роуд, – не объяснишь, что происходит?
Я осмелился поднять глаза. Осунувшееся лицо Дело покрывали морщины, когда он уперся взглядом в свои колени.
– Я дал Гриффу ключ от его дракона.
– Ты разрешал ему встречаться с Первой Наездницей Каллиполиса?
– Нет. Конечно, нет. Я не спрашивал, что он делает с ключом.
Пронзительный голос Электры был полон скептицизма:
– Тогда зачем ты дал ему ключ?
– Если ты не понимаешь, почему я сделал это, – едва слышно ответил Дело дрожащим голосом, – то у меня нет ответа, который бы тебя удовлетворил.
Я поднял голову, чтобы взглянуть на него. Он снова посмотрел на меня. И тогда я понял. Дело ничего им не сказал. Дело поддерживал меня. Даже сейчас.
Я опустил голову, размышляя о том, можно ли испытывать более сильное ликование или еще более всепоглощающую любовь.
Нестор встал на ноги и, подняв руку, указал на сына:
– Все, что ты когда-либо делал и делаешь сейчас, оскверняет память твоей матери и позорит род Небесных Рыб.
Дело прерывисто вздохнул.
– Прости меня, отец, – отозвался он.
Роуд, зевая, широко расставил ноги.
– Может, пора завершить этот фарс и отправить кузена Дело под арест в его покои и сопроводить Гриффа Гаресона в темницу? Если только ты не желаешь, чтобы мы сбросили его прямо сейчас.
– Позже, – решил Радамантус. – Пусть это послужит уроком и для других.
Стоящий рядом со мной Дело закрыл лицо ладонями, сдерживая рвущиеся наружу рыдания.
Я слушал, как он плачет, жалея, что мы не одни. Мне хотелось утешить его.
Хотелось сказать ему, что скоро придет Антигона и принесет драхтаназию, что ее дракон избавит наших драконов от намордников, что эти глупцы даже не догадывались о нашем плане, но я не мог позволить, чтобы с Дело что-то случилось.
Безумная улыбка, улыбка проклятых, расплылась на моем лице.
– Для меня было честью служить вам, – сказал я им напоследок, когда охранник вздернул меня на ноги, и поклонился как можно ниже.
– Уберите его отсюда, – с отвращением прорычала леди Электра.
Последнее, что я увидел, – это вздрагивающие плечи Дело.
ЭННИ
Мы с Аэлой старались не покидать облачной завесы, зарываясь в слоистые облака, пока пересекали залитое лунным светом Северное море, из которого торчали карстовые колонны Башен Моряка.
Уже наступало утро, хотя небо по-прежнему было темным, когда вдали возникли очертания Нового Питоса.
Карты Криссы, помеченные Гриффом во время нашей первой встречи, сообщали, что я приземлилась на самой слабо освещенной части острова, в бухте под выступом скалы, на которой располагался маяк. Как я и рассчитывала, мы оказались на пустынным берегу, где Аэла могла скрыться во тьме зубчатых скал, пока я искала нужных мне людей.
– Спрячься, – сказал я ей.
Аэла недовольно фыркнула, а затем, изогнув хвост, завертелась по песку, готовя себе место для гнезда.
Амфора, спрятанная в мешке на спине, заставляла меня сгибаться под ее тяжестью, когда я отправилась в путь. В ночной тишине мое сердце колотилось так сильно, что отдавалось в ушах. Я пробиралась вдоль береговой линии к скоплению лачуг, которые, как я надеялась, были поселениями клана Наг. То тут, то там сквозь ставни пробивался свет. Я, крадучись, шла по деревенским улочкам, пока не наткнулась на одного крестьянина, который грелся у шипящего в бочке костра. Мой нориш звучал напряженно, но этот язык был близок к каллийскому, и потому мой акцент не привлекал особого внимания:
– Где я могу найти Аггу, дочь Гареса?
Десять минут спустя я стояла в переулке перед домиком размером с сарай. Из трубы поднимался дым, а через щель в кривых ставнях, закрывающих окно, проникал свет.
Я постучала, и дверь открыла молодая женщина с полусонным ребенком на руках.
У женщины было круглое, упрямое лицо Гриффа.
– Агга? – прошептала я.
Глаза женщины округлились. Она смахнула волосы с лица девочки, которую держала на руках, и прошептала ей на ухо:
– Бекка, у меня для тебя сюрприз.
Бекка обернулась и посмотрела на меня.
– Это Антигона? – сонно спросила она.
К горлу внезапно подкатил ком, и я кивнула.
– Привет, Антигона, – сказала Бекка. – Я ведь говорила Гарету, что ты придешь.
И только сейчас, глядя в полусонное лицо племянницы Гриффа, я окончательно поверила в это.
Для этой девочки я не стерва-командующая.
Я – Антигона сюр Аэла, Первая Наездница Каллиполиса. Я – олицетворение Революции.
– Ты была права.
– Где Грифф? – поинтересовалась Агга.
Я сглотнула и покачала головой, внезапно понимая, что нельзя говорить этого при ребенке. Эхо детских воспоминаний пронеслось у меня в голове, когда я подумала о кодовых фразах, которыми обменивались взрослые, которые казались мне тогда древними и мудрыми. Но теперь я поняла, что они были ненамного старше нас с Аггой. Они бросали отчаянный вызов своим господам, желая изменить жизнь к лучшему для таких, как Бекка, как я.
И вот настал наш черед.
– Он со своими Повелителями, – ответила я.
Агга ахнула. Ее пальцы крепко стиснули ночную рубашку дочери, а по телу пробежала дрожь. Затем выражение ее лица ожесточилось.
– Входи, – сказала она.
Она прислонилась к открытой двери, пропуская меня внутрь, и я переступила через порог ее дома. Она закрыла за мной дверь и сообщила:
– Она здесь.
Шесть норчианцев теснились в ее крошечной гостиной, сгрудившись вокруг свечи, стоящей по центру стола, а те, кому не хватило стульев, сидели на полу. Все они, мужчины и женщины, были примерно нашего с Гриффом возраста, с теми же вьющимися волосами, оливковой кожей и яркими проникновенными глазами.
