Киото тогда был то же, что Токио теперь, и в то время пребывал в нем микадо, сын богов. Это была столица всей Японии. Шум, движение и оживление, красота и величественность – ничего похожего на то, что было в Нанива. Иссумбоси был очарован. В восхищении, не замечая времени, бродил он по улицам и вот подошел к большим красивым воротам. Это были палаты знатного вельможи, первого министра по имени Сандзё. Иссумбоси вошел в ворота и из ворот пробрался прямо в сени дома.
– Виноват! – провозгласил он.
Министр случайно находился как раз по соседству с передней и услышал возглас.
«Что за странный, удивительный голос!» – подумал министр и самолично вышел посмотреть, кто там такой. Но никого не оказалось.
«Странно», – подумал он и начал осматривать повсюду. И вот видит он внизу, как раз там, где ставятся асида
[118], стоит крохотный мальчик, величиной не больше миниатюрной фигурки игрушечного ящика-сада.
– Ого! Да это что-то курьезное, удивительное забралось сюда! Мальчик, а мальчик! – окликнул он. – Ты это подавал голос только что?
– Я, я самый!
– Ну и малыш же! Да кто же ты, собственно, такой?
– Зовут меня Иссумбоси, а прибыл я из Нанива.
– Как? Иссумбоси? Да, действительно, ты как раз Иссумбоси. Но зачем прибыл ты сюда?
– Я изгнан родителями из дому. Бесприютен я теперь, некуда деваться мне. Разреши, пожалуйста, мне остаться в доме у тебя.
Министр немного подумал, а потом сказал:
– Жаль тебя, конечно, жаль. Но и малыш же ты, однако! Такого маленького не найти действительно нигде, хоть весь свет обыскать. Ладно! Забавно это уж очень. Я согласен, оставайся у меня! – ответил он на просьбу просто из любопытства больше и оставил Иссумбоси у себя в доме.
Но этот крохотный Иссумбоси телом, фигурой только был мал, умом же, сообразительностью он был очень и очень горазд. Что бы ему ни поручили, что бы ни заставили сделать, он выполнял как нельзя лучше, внимательно и усердно. И все в доме полюбили его, и всем он был утехою. Только и слышно было: Иссумбоси да Иссумбоси!
Но из всех наиболее полюбила его дочь министра, девушка. И куда бы ни шла она, всегда неизменно брала она с собой Иссумбоси. Раз как-то девушка, взяв с собой, по обыкновению, Иссумбоси, отправилась на поклонение в храм богини Каннон в Киёмидзу
[119]. И вот, когда она шла уже назад домой, ей устроили засаду два громадных черта, спрятавшихся и подстерегавших ее у подножия наружной каменной лестницы. Не знавшая об этом девушка спускалась совершенно спокойно в сопровождении Иссумбоси, как вдруг с грозным кликом выскочили перед ней из засады черти.
Насмерть перепугалась девушка и, вскрикнув, кинулась бежать, но черти пустились за ней и вот-вот готовы уже были схватить ее. Но тут выскочил вперед Иссумбоси и загородил дорогу чертям.
Сбросив соломинку-ножны со своего заткнутого за пояс меча-иголки и потрясая им, он закричал:
– Эй вы, слепые черти! Не видите разве? Да знаете ли, кто я? Я – известная персона, Иссумбоси из палат министра Сандзё. Я провожаю дочь министра, пришедшую на поклонение Каннон. И у вас хватает смелости приставать еще? Это совсем из рук вон что такое! Но смотрите! Берегитесь, если хоть пальцем прикоснетесь к этой девушке, которая под охраной у меня. Я, Иссумбоси, распорю громадные, как насыпь, вздутые животы ваши вот этим самым мечом-иголкой. – Он кричал во всю мочь и величался перед чертями как только мог.
Захохотали черти, услышав речь его, и грохотали голоса их, словно удары в медный таз.
– А и хвастлива же горошина эта! Ну да все равно, рано или поздно, а все-таки пришлось бы нам марать свои клыки об него, но раз он вздумал еще и мешать нам, так проглотим его наперед! – заговорили черти, и один из них тут же схватил без затруднений Иссумбоси и, не жуя, сразу проглотил его.
Иссумбоси проскочил прямо в желудок черта. Вот тут-то и пригодилась его крохотность. В желудке он мог свободно делать что угодно, этот маленький Иссумбоси. И вот он начал колоть изнутри желудок черта своей иголкою-мечом. Не выдержал нестерпимой боли черт и сильно кашлянул, выбросив силою кашля Иссумбоси вон из желудка.
– Эге! Да он хочет удрать? Не дам же я ему убежать! – закричал другой черт, увидев такую штуку, и, схватив в тот же момент Иссумбоси, положил его себе в рот.
На этот раз мальчик не попал в желудок. Из горла он пролез через ноздри и начал колоть своим мечом глаза черту, причиняя ему страшную боль.
Не вытерпел этого даже и черт. В ужас пришел он.
– Ой, ой! Наскочили мы, однако, на необыкновенное что-то. Нет, не из обыкновенных людей он! Нарвались, нарвались мы на оборотня! Понаделает он нам беды! Бежать, бежать скорее! – забормотали черти и во всю прыть пустились наутек. Куда только девались их недавняя сила и дерзость?
– А что, не по вкусу пришлось? Эх вы! По имени только черти! Жалкие, слабые насекомые! Вот кто вы! – хвастливо кричал вслед им Иссумбоси и сейчас же вернулся к забившейся в угол перепуганной девушке. – Теперь нечего бояться! – почтительно сказал он. – Вон как удирают черти! Пойдем помаленьку домой.
Облегченно вздохнула девушка, совершенно неожиданно вырученная из большой беды.
– О, как я рада! – воскликнула она. – Только благодаря твоему заступничеству спаслась я от лютой смерти. Все это расскажу я отцу, как только вернемся, и щедро наградит, одарит он тебя.
Радостно, весело направились они тотчас же домой к себе. Как вдруг подле дороги увидали они валявшуюся небольшую колотушку.
– Ой, вот колотушка! Очевидно, это черти обронили ее второпях. Славная, однако, штучка попалась нам! – воскликнула девушка, взглянув на нее. И с этими словами она подобрала колотушку.
Иссумбоси с изумлением смотрел на это.
– Но что же это такое, наконец? – спросил он.
Девушка улыбнулась:
– Ну-у! Ты не знаешь еще, что это такое? Эта колотушка называется «утидэ»
[120]. Ею можно выстучать все что хочешь. Это прелестная вещица.
– Значит, из-под нее может выйти все что хочешь, если поколотить ею?
– Так, верно! Да вот, если ты хочешь чего-нибудь, хорошего чего-нибудь, попробуй скажи, а я начну выстукивать.
Услышав это, Иссумбоси немного призадумался, но вдруг с серьезным видом обратился к девушке.
– Ничего не хочу я особенного, – сказал он, – роста одного только и желаю.
