Обрадовался император.
– Да, до меня дошли слухи, что этот Райко – известный воин; такой, как он, отлично управится не только с одним, но и с двумя чертями, – изволил изречь он и, призвав Райко, милостиво повелел ему отправиться и сокрушить черта.
Недоумевая, зачем бы это его так спешно изволил требовать к себе император, немедленно прибыл Райко во дворец и, удостоившись получить императорское повеление сокрушить черта, сейчас же оставил дворец, чтобы исполнить приказание.
«Но, – подумал он, – противник этот совсем не то, что противник из людей. Это самый страшный черт в мире. Самое лучшее – это не идти на него прямо с целым войском, а выбрать нескольких человек, самых доблестных самураев, и, проникнув с ними в переодетом виде, чтобы он и подозревать ничего не мог, в его жилище, напасть на него обманным образом и нанести ему удар врасплох».
Сейчас же призвал он своих четырех самураев: Цуну, Кинтоки, Садамицу и Суэтакэ да еще пятого воина Хираи Хосё. Условившись насчет плана действия, все они шестеро, начальник и пятеро подчиненных, отправились в поход на логово Сютэна Додзи в Оэяме. Перед походом они решили сходить на поклонение синтоистским
[41] и буддийским
[42] богам и помолиться им, чтобы они оказали свою божественную помощь и укрепили их.
Райко и Хосё отправились к храму Хатимана
[43] в Отокояме, Цуна и Кинтоки – в синтоистский храм в Сумиёси
[44], а Садамицу и Суэтакэ пошли к храму в Кумано
[45]. Усердно молились самураи, прося, чтобы воинское счастье и удача не покидали их. Затем Райко принял начальство над пятью остальными самураями.
Одеты все они были горными отшельниками. На головах у них были монашеские шапочки, плащи грубого холста покрывали тело. Шлемы, брони, налокотники, поножи и прочие доспехи были припрятаны в дорожных котомках, которые каждый нес сам на спине. В одной руке – длинный и толстый монашеский посох, в другой – четки. На ногах – грубые соломенные сандалии. Смирно и степенно двигались они, безобидные монахи. Кому могло прийти на ум, что это идет на битву с чертом тот самый Райко, которому нет равных во всей Японии? Да! Лучше даже, чем черти, умеют изменять свой вид и являться в другом образе люди.
Весь отряд из столицы направился прямехонько в Тамбу. Разузнав, где находится жилище черта, подошли воители к подножию Оэямы. На этой горе жил черт, и, разумеется, крута и обрывиста была она до умопомрачения. Дорога бесконечно уходила в гору и вся загромождена была утесами и скалами, такими громадными, такими крутыми, что шапка валится смотреть на них. Густо, как лес, разросшиеся великаны-деревья, сплетаясь ветвями, нависали над головой непроницаемым сводом, и было так мрачно, так темно под ними, что днем даже нужен был фонарь. С бешеным ревом и грохотом неслись клокочущие воды по дну ущелий, и голова кружилась, если заглянуть в их бездонную глубину. Даже таким могучим богатырям, как Райко и его соратники, бывало подчас невмоготу.
Время от времени присаживались они на корни дерев перевести дыхание и, зачерпнув рукой воды из горного потока, промачивали свои пересохшие глотки. Ободряя друг друга, проникали они шаг за шагом все дальше и дальше вглубь.
Но вот на пути их появились вдруг совершенно неожиданно, выступив из-под нависшего утеса, три дряхлых старца. Райко обладал не только мощью и силой, но и умом и проницательностью, и, конечно, он сейчас же насторожился.
«Эге, – подумал он, – скоро же эти горные черти пронюхали про наш поход. Теперь они приняли образ почтенных старцев, думают, должно быть, поймать нас в ловушку, заставить нас проглотить то самое угощение, что мы приготовили для них».
– А ну-ка глядите в оба! – подмигнул он своим соратникам и пошел вперед к старцам, готовый в любой момент вступить в бой.
Старцы сейчас же заметили это. Подойдя к Райко, они отвесили ему низкий почтительный поклон, и один из них сказал:
– Добро пожаловать, добро пожаловать. Не думай о нас чего-нибудь такого. Один из нас из провинции Сэтцу, другой – из Кии, а я – житель окрестностей столицы. Были у нас прежде нежно любимые жены и дети, но похищены они чертом Сютэном Додзи, что живет на этой горе. От скорби, горя и печали стали мы такими, какими видишь ты нас, дряхлыми, немощными, ни на что не годными стариками. Давно уже находимся мы здесь, давно уже поджидаем прихода вашего. Смиренно просим, неотступно молим мы тебя: сокруши ты этого Сютэна Додзи, отомсти за жен, за детей наших…
Много еще говорил старец, упрашивая Райко.
Выслушав его внимательно, Райко сказал:
– Так вот в чем дело! Ну не скрою тогда от вас и я ничего. Мы удостоились высокой чести получить от божественного государя нашего повеление отправиться и разгромить чертей. И не будь даже вашей просьбы, мы тогда только вернемся, когда совсем сокрушим Сютэна Додзи. Знайте это и не беспокойтесь, все будет, как должно быть.
Обрадовались старцы, слыша такие речи:
– Благодарим тебя за ответ этот. А теперь вот что. Это вот вино называется «симбэнкидоку-сю»
[46]. Когда его пьют люди, то нет подкрепляющего средства лучше его, но если выпьют его черти, то тут же сама собой пропадает у них вся сила. Оно потому и названо «симбэнкидоку», что обладает свойством помогать людям, как богами ниспосылаемая помощь, и в то же время лютый яд оно для чертей, вино это. Мы преподносим его вам. Напоите им Сютэна Додзи и легче легкого управитесь вы с ним. – Тут он из рук в руки передал Райко кувшинчик с вином.
В тот же миг распространилось от старцев сияние, и они все трое исчезли в облаках.
Ахнули только от изумления Райко и его товарищи, увидев это. Всплеснув руками, Райко сказал:
– Какое чудо! Можно не сомневаться, что эти три старца, так чудесно явившиеся нам, не кто иные, как те самые боги, которым с глубокой верой молились мы перед походом. Тот, что из Сэтцу, бог храма в Сумиёси, старец из Кии – бог храма в Кумано, а тот, что говорил, будто живет в окрестностях столицы Киото, не кто иной, как бог войны Хатиман из храма в Отокояме. Да, так, совершенно так. И вот они пожаловали нам это божественное вино, чтобы укрепить в нас бодрость и мужество. Преклоним же колена наши, возблагодарим их.
